Вспышка молнии или первая встреча с Мастером (перев. с англ.)

… Мне не нравился сигаретный дым и шум, поэтому я тихо оставила студию и направилась к лифту. После долгого ожидания лифт, наконец-то, пришел. Как только я вошла внутрь, я почувствовала нечто вроде вспышки молнии позади меня. Там был мистер Гурджиев — он вошел в лифт и дверь закрылась за нами.
-Вы здесь присутствуете? — спросил он.
Я подумала: «Что за вопрос!? Конечно я здесь нахожусь!»
-Куда вы идете и что делаете? — поинтересовался он.
-О, — ответила я, улыбаясь, — я возвращаюсь на очень интересную вечеринку: художники, писатели, вся интеллигенция Нью-Йорка присутствует там. Давайте пойдем туда вместе?
Моя работа в Галлерии «Opportunity» научила меня американскому искусству быть хорошим коммуникатором. Я думала, что я смогу использовать эту способность, чтобы убедить мистера Гурджиева вернуться вместе со мной на вечеринку к Стетенхаймерам. Мистер Гурджиев выглядел заинтересованным и я была полна надежд. Когда мы вышли из лифта, м-р Гурджиев положил руку на мое плечо и сказал: «Остановитесь! Люди ждут меня, я не могу пойти с вами. Ч-и-л-д-с… Где находится ЧИ-Л-ДС?» Он произносил название ресторана с большим напряжением, почти что с болью. М-р Гурджиев производил впечатление беспомощного иностранца, затерявшегося в большом городе. Он был таким хорошим актером, что я была полностью убеждена, что он не сможет найти дорогу без меня в качестве гида. Я даже желала быть его гидом.
Мы медленно шли по направлению к Пятой Авенью. У него была твердая уверенная походка, руки скрещены за спиной. Он шел так, как никто другой.
-Чем вы занимаетесь? Откуда вы прибыли? — спросил он. За время пересечения двух длинных переходов между Карнеги холлом и Чилдс он разузнал обо мне практически все.
Когда вы вошли в «Чилдс», там уже были накрыты два стола, приставленные рядом, за которыми сидела группа людей. М-р Гурджиев подал мне стул, а сам уселся спиной к сидящим и мы продолжили разговаривать. В то время, как я слушала его, у меня создалось ясное впечатление, что мы с ним находились в удалении от всех других и что только я могла слышать то, что он говорил. Внезапно это шокировало меня! Как он говорит? На каком языке? Я понимаю его? Где я нахожусь? И в тот же момент я почувствовала, что во мне было нечто, что слушало говоримое, но это нечто не находилось в моем теле. Когда Гурджиев повернулся и заговорил с остальными людьми, я извинилась и покинула ресторан.
Всю оставшуюся ночь я ощущала себя пораженной, находящейся где-то в другом месте и даже трансформированной. Я не могла уснуть из-за потока внутренних вопросов: «Что такое жизнь? Зачем я пришла сюда? Тебе нравится Нью-Йорк из-за его богатства и блеска? Разве ты не выскочка?» На следующий день я чувствовала себя лучше, чем если бы я хорошо выспалась. Вечером, проезжая со своими покровителями на их машине мимо Чилдса я попросила их остановиться, т.к. мне нужно кое-кого повидать. Войдя внутрь, я увидела Гурджиева, сидящего за столом и пишущего. Когда я подошла к нему, он взглянул на меня.
-Садись! — сказал он мне.
-О, я не могу, — ответила я.
-Зачем ты тогда пришла?
-Я пришла сказать вам, что я не спала всю ночь и абсолютно все поменялось. Сказав это, я вернулась обратно к Кайзерам.
Однажды в обед, несколько недель спустя, я зашла в русскую Чайную на 57-ой улице. Гурджиев сидел там за столом. Я очень ему образовалась и была удивлена приему с его стороны. Он оглянулся, отодвинул свой стакан, притворившись, как будто не знает меня и всячески пытается вспомнить. Наконец, показалось, что он навел порядок в своей памяти.
-Ах да, вспомнил! Один раз я прощаю, но больше такого не будет!
-Прощаю?! Прощаю что? — я была шокирована.
-Ты даже не помнишь! Я ждал тебя в Чилдсе на следующий день. Почему ты не пришла?
Меня бросило в пот, а пол стал уходить из-под моих ног. Я подумала, что я совсем не помню о такой договоренности. Однако он говорил с таким авторитетом, что должно быть он был прав. Может он сказал об этом, а я не поняла? Назначал ли он встречу, а я не пришла? Но разве я бы не пришла, если бы я знала? Это была пытка, пытка на целые годы. Но таким образом я запомнила: «Один раз, я прощаю только один раз»…