По древу

Сколько себя помню, как начал думать, так сразу стал бояться свихнуться, сойти с ума, и это постепенно прогрессировало. А думать начал рано, много и о чем попало.
Как например вышло так, что в слаженной гармоничной системе, гармоничной частью которой являешься, появляется чувство полной дисгармонии и отчуждения? Которое не получалось примирить со всем остальным и нельзя было и игнорировать, ибо реальнее реального. ( Однажды ночью лежал и страшные мысли стучали в голову. Решил, что либо сам мозг, либо какая-то его часть просто инородный паразит, который, как у Хайнлайна, катается на твоем теле и реализует свои паразитические планы. Встал вопрос, кто тогда ты сам — паразит или то, на чем он катается и от чего хочет избавиться. Тогда мысль не казалась такой смешной, хоть и воспринималась как художественная концепция для какого-то произведения, которых итак уже написано немало).

Присутствует какой-то постоянный цензор — ни разу в жизни не встречал ничего такого, что не вписывалось бы в некую «научную парадигму», которую я на самом деле углубленно и не изучал, как и другие верующие в «научную парадигму», но скепсис проявлялся и фильтровал восприятие, как и сейчас. Раньше накатывал ужас — вот прямо сейчас, еще через несколько секунд, этот цензор не выдержит от напора прущего с той стороны непонятно чего, и начнется такое, чего я никогда и не видывал, и от этого сведет мышцы лица, и будет присутствовать всё то, что раньше не показывалось и игнорировалось. Почти физическое ощущение падающей на голову планеты, и мир никогда не будет прежним, ни низа, ни верха, ни неба наверху, ни земли внизу, ни пространства, только что-то такое, о чем нельзя рассказать, пока не переживешь. Потом постепенно прошло.
Это всё страх быть отданным, страх отдаться полностью. Мое изучение всей этой кухни началось с Ошо и фразы о том, что истина всегда здесь, уже имеет место и не может быть придумана, найдена или достигнута, потому я и забил на ее поиски, проникнувшись. И начал шерстить по бхагвановским трудам о психологии, там и было это — вы, говорит, боитесь быть всецело отданными кому-то или чему-то, защищаетесь, плачете и сретесь и разделены, потому и уродливы для себя и других. Так и было. Никогда не отдавался ничему до конца. Всегда присутствовало то, что называл «64 килобайта» — информация о том, что не нужно делать ничего такого, чтобы нельзя было повернуть назад. Ядро такое. Всё, что было сделано — было враньем, всегда оставался «Я для себя», контрольная точка восстановления на случай, который, смешно, может случиться только из-за наличия этого «Я для себя» и всегда случался именно из-за него. Настоящие-то воины вперед идут, а назад уже дорогу ищут. Потому что другой — это зло. Я его боюсь.
Открытием стало внезапное понимание, что нет двух одинаковых людей, двух одинаковых восприятий, всё уникально, но Президент Мира решает сам, кто, что и зачем о нем думает, не ставя никого в известность, потому что война и чрезвычайные полномочия, потому что тот, у кого аллергия на апельсины, никому апельсинов дарить не станет. Отсюда и неприятие — если не знаешь о разности восприятия, то проецируешь всё с себя самого, а когда кто-то поступает не так, как поступил бы ты, начинается ускоренное производство огнеупорных кирпичей на тему наличия в ком-то «Изначального Зла». «Изначальное Зло» — это Другой минус Ты, из разности извлекаются два корня. Один тебе нравится, другой нет. Один Изначальное Добро, другой Изначальное Зло, потому что ну больше тогда не было объяснений такой разности поведения людей в одной и той же ситуации. Сатана, конечно, кто ж еще. Потом оказалось, что те люди на улице не собираются на меня нападать, да и вообще всем всё равно, а кому не всё равно — ему всё равно, всё равно ему или нет, потому что мало кто глубоко ковыряет палочкой в этом дерьме. Потом оказалось, что даже те, кто причинил какое-то зло — имели тогда на это все основания, потому что всё имеет полное право, а что не имеет, то просто не происходит. Невозможно знать все предпосылки, толкающие людей на что-то там, а даже если знаешь их — не прочувствуешь в чужой шкуре, иначе бы не возникало дурных эмоций на эту тему.
Никогда ничему и никому не отдавался полностью. Любовь, борьба, творчество — всё серое, как тени теней. Всё половинчато, разделено и напрасно. Потому что прячу какой-то оскаленный стыд. И вы тоже. И вы даже знаете, что это. Это то, что вы бы не показали, даже умирая, и то, что скрывалось бы до последнего, даже если бы сам Господь спустился и начал просвечивать насквозь, даже если вы знали бы, что он знает об этой вещи и вас всё, даже если бы вы знали, что об этом знают уже все, и о вашем страхе это открыть бы знали тоже все — это все равно бы не сломало лед. Это то, что вы оставили бы с удовольствием, если бы знали, что идете туда, где кроме Любви ничему нет места. Это то, что слишком грязно для такой чистоты.