Тщетность

Я использую много слов, чтобы сказать то, что хочу сказать, но в конечном счёте я говорю только об одном. Я прошёл туда и обратно перед костром, рассматривая, как танцует огонь на их мокрых, внимающих лицах.

– Отвечая на вопрос Рэнди короче и проще, можно сказать, что все системы верований это просто истории, которые мы создаём, чтобы сделать что-нибудь с пустотой. Эго ненавидит вакуум, поэтому каждый из кожи лезет, создавая иллюзию чего-то, там, где ничего нет. Системы верований это просто устройства, которые мы используем, чтобы оправдать невообразимый ужас перед отсутствием «я».

Дело идёт неплохо. Иногда мне приходится оценивать отклик на мои слова, поскольку то, что совершенно очевидно для меня, может быть абсолютно невероятным для слушателя. Для некоторых из слушающих меня сейчас, полагаю, огульное обличение всех человеческих религий и философий завораживает, для других это не новость. Для цели сегодняшнего вечера это лишь вспомогательное средство.
–Верования это свечи, которыми человек пользуется, чтобы разогнать окружающую его тьму. Они как чары, с помощью которых мы не подпускаем к себе бесконечность, пытаемся рассеять чёрную тучу, нависающую над каждой головой.

Я не хочу двигаться дальше, не пригвоздив этого. Они не обязаны мне верить или соглашаться со мной, но я хочу, чтобы сейчас они оставались со мной. То, что я хочу сказать сегодня, предназначено не для понимания теперь же, но для их будущего, и если они сейчас это упустят, то и в будущем им труднее будет это понять.
– Что здесь происходит? – вопрошал я. – В чём дело? Кто я? Что я? Что находится за пределами «я»? Это большие вопросы, и все религии и духовные традиции олицетворяют наши попытки ответить на них. Конечно, мы не можем ответить правильно, но это не важно, потому что нам не обязательно отвечать правильно, нужно лишь ответить адекватно. Нам не обязательно заставить чёрную тучу исчезнуть, нужно лишь заставить её казаться тёмно-серой вместо чёрной. Наши объяснения могут быть неудовлетворительными в 99,99%, и этого достаточно, потому что нам нужно лишь, чтобы чёрная туча стала чуть светлее.
Я дал словам повиснуть в воздухе. Никто не двигался. Все молчали. Я знаю, что они молча переоценивали свои убеждения в этой перспективе, но сейчас не время. Я продолжил.

–Вы когда-нибудь были в депрессии? – обращался я к ним. – В реальной депрессии? Когда всё теряет значение? Когда ни в чём нет никакого смысла?
По их реакции я понял, что все они знают, о чём я говорю.
– Что самое худшее в этих печальных моментах? Откуда они берут силы?
Я секунду подождал, чтобы они могли подумать об этом, и, когда я скажу, распознать это.
–Из своей неопровержимости, верно? Из того факта, что их не ставят под сомнение. Когда вы находитесь в том состоянии, вы точно знаете, что оно истинно?
Они закивали головами, тихо соглашаясь.
– Вот именно. Когда вы находитесь в этом пространстве, вы знаете, что это не просто настроение. Вы видите то, что в нормальном состоянии не позволяете себе видеть. Минуты вашего самого глубокого отчаяния на самом деле ваши самые откровенные минуты – ваши самые светлые минуты. Тогда вы видите без защитных линз. Тогда вы срываете занавес и видите вещи такими, какие они есть.
Долгая тишина. Тяжёлая тишина. Это очень личное. Они все испытывали эти неотфильтрованные моменты. Им всем знакомо чувство полной тщетности. А самое главное, они все помнят, что в самом сердце этого отчаяния лежит знание, что это реальность: всё тщетно.

– Представьте руку, стирающую одну из тибетских песочных мандал, – сказал я тихо.

Д.Маккена «Просветление — прескверная штука»