во что же вы верите?

Рамола Баччан: Вы испытываете гнев в связи с чем-то, вас когда-нибудь что-то волнует, захватывает?
У.Г.: Я вынужден ответить «нет». Понимаете, нечто живое никогда не задаёт подобных вопросов. Живое существо никогда не будет спрашивать: «Есть ли у жизни какой-то смысл или цель?» Это слишком нелепо, слишком абсурдно задавать такой вопрос. Только мёртвую структуру это может интересовать, и она придумала все эти вещи типа «смысла жизни» и «цели жизни», и хочет знать (он, она или оно хочет знать) смысл и цель жизни. Если и есть какая-то цель, то она уже присутствует, если есть какой-то смысл, то он уже присутствует…

Рамола Баччан: Тогда позвольте спросить вас, во что же вы верите?
У.Г.: Это очень сложно, поскольку мне не нужно во что-либо верить. Зачем мне верить? Проблема для нас в том, что мы отделяем веру от того, что вы называете «я». Я же настаиваю, что там нет никакого «верящего» или «верующего», но там есть лишь вера. И вера это то, что туда привнесла культура. Поэтому вы не можете существовать без веры или убеждений, и вы естественно будете заменять одни убеждения другими. Это всё, что вы можете делать. Но что такое убеждение, и является ли оно чем-то отдельным от вас самих? Я задаю этот вопрос. Там нет никакого «верящего».
Рамола Баччан: Получается, что вы не даёте никаких ответов, но сами задаёте вопросы.
У.Г.: Я не задаю вопросов, но спрашиваю вас, почему вы их задаёте. На самом деле, вы вовсе не хотите никаких ответов на ваши вопросы. Единственное что вас (точнее, тех людей, которые задают все эти вопросы) интересует это подтверждение. Всё, что они хотят знать, это подтверждаю ли я те ответы, которые у них уже есть. Если я не подтверждаю, то они отвергают. Это всё, что они могут делать. Они либо принимают то, что я говорю, поскольку это вписывается в рамки тех ответов, которые у них уже есть; либо отвергают, потому что это не вписывается в те ответы, которые у них уже есть. Поэтому они вынуждены либо принимать, либо отвергать. Но я говорю им, что в вашем положении вы не можете принимать или отвергать, поскольку вы ничего не слушаете, вы не хотите никаких ответов на ваши вопросы.
Если есть какой-то ответ на какой-либо вопрос, то этот вопрос должен исчезнуть. Поскольку вопросы рождаются из тех ответов, которые у вас уже есть, то эти ответы тоже уйдут. Но вы сами и есть эти ответы, поэтому если ответы уйдут, то вы, каким вы себя знаете и каким вы себя воспринимаете, тоже уйдёте вместе с ними. То, что останется [после этого] это что-то, что вы никогда не узнаете, и никогда не сможете выразить.
Так что то, что произошло со мной, не находится в сфере переживающей структруы (experiencing structure), и поэтому я не могу с кем-то поделиться этим. Всё, что я говорю тем людям, которые ко мне приходят, это одну простую вещь: «Вам не нужны эти костыли, выбросьте их; вы способны ходить.» У меня есть эта уверенность. Я уверяю вас и могу вас заверить, что эти костыли вам не нужны вовсе! Пожалуйста, ради всего святого, выбросьте эти костыли! Но не просите меня заменить их на какие-то другие костыли, не интересуйтесь какими-то усовершенстованными костылями. Даже если вы упадёте, я знаю, что вы встанете и продолжите идти.