Problems.

Наверно, каждому веку нужна своя чума. И этот век не исключение. Он получил свое оружие массового уничтожения, когда, казалось, все болезни побеждены…

Вирус Отчаяния — так назвали это… Он возник как-то сам собой, как будто давно ждал подходящего момента. Человек, зараженный эти вирусом, умирал в течение максимум недели от сильнейшего душевного дискомфорта. Причиной дискомфорта становилось какое-то эмоционально окрашенное событие… Сначала вирус «запускался» только отрицательными эмоциями, отчего и получил свое не совсем корректное название. Но развиваясь, он стал приходить в действие и от положительных эмоций — радости, любви, восторга и прочих атрибутов счастья… От любви и ненависти умирали в течение суток, тоска убивала медленнее, но гораздо более мучительно; страх — трое суток и так далее… По началу не болели только безразличные почти ко всему люди… Но вирус менялся, и вскоре даже безразличие стало вызывать смерть.

Единственным местом, где вирус практически не действовал, была Япония. Ученые объяснили это тем, что в менталитете японцев изначально сосуществовали сильнейшее ощущение присутствия смерти и всепоглощающее чувство красоты. За тысячелетия японцы просто выработали иммунитет к вирусу… И именно в Японии был изобретен метод, позволяющий сохранить человеку жизнь. Он был основан на полной замене нервной системы на искусственную. Естественно, вопрос о том, является ли это сохранением жизни, никогда не будет разрешен… И именно поэтому этот метод был запрещен практически всеми религиозными конфессиями, и применялся только в Японии. Японцы же почти не болели, поэтому спроса особого не было… Тем более что вирус, действуя, отбивал всякую охоту жить дальше, так что мало кто обращался…

Я в этом очень хорошо убедился… У меня был относительно благополучный диагноз: сильная любовь плюс чувство внезапной утраты, с примесью чувства вины и какой-то странной невысказанности. То есть быстрая смерть без особых мучений. Хотя… даже секунда этой смерти кажется вечностью. Даже доля секунды!

Если б у меня не было брата, я бы умер в течение суток… Но брат у меня был. Он был очень странным человеком. Мы долго не виделись, и за это время я успел очень сильно от него отвыкнуть… Наверно, как и он от меня. Потом он вернулся, но снова привыкнуть к нему мне так и не удалось. Но что-то в нем было странное. Что-то такое, что одновременно и тянуло к нему, и наоборот отталкивало. Когда брат узнал, что я болен, он, казалось, ничуть не удивился. Просто кивнул, показывая на что-то у меня за спиной. Когда я повернулся в указанном направлении, то не успев даже сфокусировать взгляд, ощутил резкий удар по затылку. И потерял сознание.

Я очнулся в странном месте. Это был какой-то госпиталь… Что первое бросилось в глаза, это азиатские лица врачей и иероглифы на стенах. Я был в Японии. Брата видно не было. Как мне сказали, что он, доставив меня сюда, отправился куда-то по делам, предоставив врачам выполнять их работу. Я знаю, что если бы было нужно, он бы находился рядом со мной без сна и еды хоть неделю, хоть месяц… Но раз он не нужен — он ушел. В этом он весь. Казалось, он уделял человеку, с которым общался все свое внимание, но попрощавшись, начисто забывал о нем, если это только не было нужно для какого-то дела…

Операция шла считанные секунды. Меня просто накрыли какой-то крышкой, я почувствовал сильную встряску, как от удара током, после чего крышка открылась. Я сел. В теле уже функционировала вживленная нервная система. Но я был тем же, насколько вообще возможно быть тем же. И я был здоров. Я все помнил, все понимал, в общем в все то же самое, что и раньше, но… присутствовала какая-то ясность… какое-то чувство однозначности происходящего со мной. Японцы поклонились. Я поклонился в ответ, совершенно естественно и непринужденно, хотя делал это впервые. Странное ощущение. Я чувствовал себя просто свидетелем всего, что «делала» нервная система. А она все делала безупречно и оптимально. Я вдруг понял менталитет японцев. Все просто, ничего лишнего, и какая глубина!.. Я поклонился снова. Японец поклонился, и сделал жест рукой в направлении чего-то интересного. В чем-то типа колбы содержалась странная субстанция, обладающая пульсирующей светимостью. Ее интенсивность то увеличивалось, то уменьшалась, но никогда не прекращалась. Я все понял. Это было то, что осталось от моей прежней психики… Все мои прошлые переживания, надежды, тревоги — все копошилось само по себе в этой колбе. Я испытал ни с чем не сравнимое чувство свободы. Потом с интересом прислушался к себе. Я мог чувствовать любовь, радость, удивление, и массу других чувств, но как-то издали. То есть просто чувствовать, не связывая с собой. Они существовали сами по себе все время, и при этом как бы струились все сразу сквозь меня, никак не задевая. Я посмотрел на японцев. Один из них сказал с акцентом: «мы заменили вашу нервную систему, оставив сердце и другие внутренние органы. Оставив чувства, мы устранили болезненную реакцию нервной системы.» Японец поклонился. Я поклонился ему в ответ…

Я без труда разыскал брата в отеле. Казалось, он собирался уходить, и просто ждал какого-то подходящего момента, спокойно глядя в окно. Когда я вошел, он не пошевелился… Возможно просто улыбнулся, хотя я не уверен — он стоял спиной.

— Все ОК. — сказал я входя.

Он пожал плечами. Я похлопал его по плечу и пошел налить сок. Вернувшись с соком я подошел, и тоже посмотрел в окно.

— Сходим к морю? Говорят, в это время года оно особенно прекрасно… — предложил брат.

Я пожал плечами, и мы пошли…