11 ноября 2017, 16:30
Alexandr33Жизнь после "духовности"
Ваш медовый месяц с духовностью рано или поздно закончится. Причем обязательно разочарованием в ней. Однако, не стоит с ней прощаться, ибо это будет преждевременным прощанием. Настоящий с ней роман возможен только после подобного расставания.
Разочарование в духовности не только неизбежно, но и необходимо. Хотя бы для того, чтобы лишить ее гламура. Ваша духовная жизнь начнется по настоящему тогда, когда вас перестанет пугать страх повторного в нее погружения. Когда вы поваляетесь на диванчике цинизма.
Уйдет из жизни большинство книг, а в тех, что останутся, вы будете чувствовать своих старых друзей, не нуждающихся в просмотре. Разве что страничку или пару в месяц.
Исчезнет большинство из практик, а с теми, что останутся вы будите чувствовать себя очень естественно. Как в любимых джинсах и футболке, которые можно носить не снимая.
Исчезнет большинство ваших духовных стремлений, а те немногие, что останутся, будут восприниматься в меньшей степени в качестве устремлений, а в большей как непринужденное дыхание. Хорошо в начале, середине и конце.
Не будет больше необходимости избегать то, что считалось бездуховным. Бездуховность перестанет быть кормушкой духовных надо и должен. Вина за лишние калории или плохие новости заменится доброжелательным наблюдением, не создающим проблем из подобных послаблений. Когда мы едим или читаем черт знает что, из этого не будет создаваться проблема, осознанно мы это делаем или нет.
Какой бы дисциплиной мы не стали заниматься, она не будет проистекать только из одного нашего аспекта, господствующего над другими. А от сущностного и сердечного восприятия того, что необходимо. Может показаться, что мы становимся ленивее, чем раньше. Но, на самом деле, мы делаем гораздо больше, поскольку перестаем воевать сами с собой. Вместо войны со своими слабостями, мы переносим их в свое сердце. Вместо того, чтобы избавляться от тех качеств, которые нам не нравятся, мы развиваем лучшее к ним отношение.
Нашим путем в большей степени становится близость, а не трансценденция. Поиск уступает место живой и глубокой жизни. Вопросы все еще возникают, но требуют чего-то более реального, чем простые ответы. Сонастройка на Реальность становится опорой, а не целью. Детали перестают быть простыми деталями.
Сосредоточенность на том, что может быть, уступает место вниманию на том, что есть сейчас. То есть надежда (ностальгия по будущему) заменяется верой (радикальной верой в сейчас). Мы можем казаться более эгоистичным, но наш эгоизм не будет стоять на пути. Наше стремление к полному пробуждению сохранится, за вычетом отчаяния и амбиций, которое его раньше окрашивали. Там, где мы раньше торопились и спешили, теперь не будет толкотни и суеты. Будет простое принятие того факта, что мы уже привязаны к буксировочному тросу. Даже если мы и отклонимся от Пути, все равно останемся на нем.
Жизнь после духовности — начало подлинной духовности. Без фейерверков, аплодисментов, похлопываний по плечу. Без необходимости представлять из себя человека духовного. Это начало личного НИКТО. Причем не в понимании уничтожения, а в виде откровения. Это — обнаженность живого открытия и начало настоящей индивидуальности. Повседневный КТО-ТО — сосредоточенная на «я» индивидуальность, уступает место НИКТО, в котором, при хорошем уходе, создается пространство для аутентичной самости. Или индивидуальности сосредоточенной на Бытии.
Мы идем от поверхностности к глубине, а затем возрождаемся глубоко поверхностными. Мы идем от поверхностности вверх и вглубь, осознавая при этом, что приходит и уходит «я», а мы остаемся. Жизнь после духовности довольно парадоксальное дело. Кто-то, НИКТО, ничего, все, движение, покой — всего лишь противоположности ума. В реальности они не только не отделимы, но и нераздельны с тем, кто их осознает.
На каждый возникающей здесь вопрос ответом будет молчание. Молчание — ответ. Иными словами ВСЕ — сообщает ответ. Ничто не нуждается в объяснении, все открыто. Вне знания, Мудрость; вне парадокса, истина «я»; Бытие вне «я»; Все вне всего. Здесь мои слова начинают отталкиваться друг от друга, а смысл уступает место туману смеха. Если бы у меня было умение передавать пространство между слов. Если бы у меня было умение выражать то, что словами не выразимо. Чуть больше смеха.
Жизнь после духовности посвящена тому ЧТО-ДЕЙСТВИТЕЛЬНО-ВАЖНО. Все что происходит — практика. В каждой ситуации — возможность. Учитель повсюду. Нет свободы от нашей свободы. Уходит пена ума, пробуждая и освобождая тело, землю, выпуская душу, распутывая все наши мечты. Раскрывая нас к тому, для чего мы пришли в этот мир и кем в нем являемся.
Жизнь после духовности — постоянное умирание. Уже не страшно восставать из пепла. Это в порядке вещей. Здесь тысячи скорбей и тысячи радостей смешиваются в беспрецедентную песню, с бесконечными нотами, а мы превращаемся в звучащую музыку. В одно мгновенье вмещающее все мгновенья.
Роберт Аугустус Мастерс
***
Однажды вы начинаете всё меньше говорить о вещах, которыми больше всего дорожили, а уж если говорите, то через силу. Вы по горло сыты собственными разговорами. Всячески стараетесь их сократить. Потом совсем прекращаете. Вы же говорите уже тридцать лет. Вы даже не стараетесь больше быть правым. У вас пропадает желание сохранить даже капельку радостей, которую вы сумели себе выкроить. Всё становится противно. Теперь на пути, ведущем в никуда, вам достаточно всего лишь малость пожрать, согреться и как можно крепче уснуть. Чтобы возродить в себе интерес к жизни, следует изобрести новые гримасы, которые вы будете корчить перед другими. Но у вас уже нет сил менять репертуар. Вы бормочете что-то невнятное, придумываете разные извинения и уловки, чтобы по-прежнему остаться среди своих, но рядом с вами, не отходя ни на шаг, уже стоит смердящая смерть, простая, как партия в белот. Вам останутся дороги только мелкие горести, например что вы не нашли время посетить, пока он ещё был жив, старого дядю в Буа-Коломб, допевшего свою песенку февральским вечером. Это и все, что уцелело от жизни. Это маленькое раскаяние жестоко мучит вас, все же остальное вы с усилиями и мукой более или менее выблевали по дороге.
Луи-Фердинанд Селин, «Путешествие на край ночи»
Разочарование в духовности не только неизбежно, но и необходимо. Хотя бы для того, чтобы лишить ее гламура. Ваша духовная жизнь начнется по настоящему тогда, когда вас перестанет пугать страх повторного в нее погружения. Когда вы поваляетесь на диванчике цинизма.
Уйдет из жизни большинство книг, а в тех, что останутся, вы будете чувствовать своих старых друзей, не нуждающихся в просмотре. Разве что страничку или пару в месяц.
Исчезнет большинство из практик, а с теми, что останутся вы будите чувствовать себя очень естественно. Как в любимых джинсах и футболке, которые можно носить не снимая.
Исчезнет большинство ваших духовных стремлений, а те немногие, что останутся, будут восприниматься в меньшей степени в качестве устремлений, а в большей как непринужденное дыхание. Хорошо в начале, середине и конце.
Не будет больше необходимости избегать то, что считалось бездуховным. Бездуховность перестанет быть кормушкой духовных надо и должен. Вина за лишние калории или плохие новости заменится доброжелательным наблюдением, не создающим проблем из подобных послаблений. Когда мы едим или читаем черт знает что, из этого не будет создаваться проблема, осознанно мы это делаем или нет.
Какой бы дисциплиной мы не стали заниматься, она не будет проистекать только из одного нашего аспекта, господствующего над другими. А от сущностного и сердечного восприятия того, что необходимо. Может показаться, что мы становимся ленивее, чем раньше. Но, на самом деле, мы делаем гораздо больше, поскольку перестаем воевать сами с собой. Вместо войны со своими слабостями, мы переносим их в свое сердце. Вместо того, чтобы избавляться от тех качеств, которые нам не нравятся, мы развиваем лучшее к ним отношение.
Нашим путем в большей степени становится близость, а не трансценденция. Поиск уступает место живой и глубокой жизни. Вопросы все еще возникают, но требуют чего-то более реального, чем простые ответы. Сонастройка на Реальность становится опорой, а не целью. Детали перестают быть простыми деталями.
Сосредоточенность на том, что может быть, уступает место вниманию на том, что есть сейчас. То есть надежда (ностальгия по будущему) заменяется верой (радикальной верой в сейчас). Мы можем казаться более эгоистичным, но наш эгоизм не будет стоять на пути. Наше стремление к полному пробуждению сохранится, за вычетом отчаяния и амбиций, которое его раньше окрашивали. Там, где мы раньше торопились и спешили, теперь не будет толкотни и суеты. Будет простое принятие того факта, что мы уже привязаны к буксировочному тросу. Даже если мы и отклонимся от Пути, все равно останемся на нем.
Жизнь после духовности — начало подлинной духовности. Без фейерверков, аплодисментов, похлопываний по плечу. Без необходимости представлять из себя человека духовного. Это начало личного НИКТО. Причем не в понимании уничтожения, а в виде откровения. Это — обнаженность живого открытия и начало настоящей индивидуальности. Повседневный КТО-ТО — сосредоточенная на «я» индивидуальность, уступает место НИКТО, в котором, при хорошем уходе, создается пространство для аутентичной самости. Или индивидуальности сосредоточенной на Бытии.
Мы идем от поверхностности к глубине, а затем возрождаемся глубоко поверхностными. Мы идем от поверхностности вверх и вглубь, осознавая при этом, что приходит и уходит «я», а мы остаемся. Жизнь после духовности довольно парадоксальное дело. Кто-то, НИКТО, ничего, все, движение, покой — всего лишь противоположности ума. В реальности они не только не отделимы, но и нераздельны с тем, кто их осознает.
На каждый возникающей здесь вопрос ответом будет молчание. Молчание — ответ. Иными словами ВСЕ — сообщает ответ. Ничто не нуждается в объяснении, все открыто. Вне знания, Мудрость; вне парадокса, истина «я»; Бытие вне «я»; Все вне всего. Здесь мои слова начинают отталкиваться друг от друга, а смысл уступает место туману смеха. Если бы у меня было умение передавать пространство между слов. Если бы у меня было умение выражать то, что словами не выразимо. Чуть больше смеха.
Жизнь после духовности посвящена тому ЧТО-ДЕЙСТВИТЕЛЬНО-ВАЖНО. Все что происходит — практика. В каждой ситуации — возможность. Учитель повсюду. Нет свободы от нашей свободы. Уходит пена ума, пробуждая и освобождая тело, землю, выпуская душу, распутывая все наши мечты. Раскрывая нас к тому, для чего мы пришли в этот мир и кем в нем являемся.
Жизнь после духовности — постоянное умирание. Уже не страшно восставать из пепла. Это в порядке вещей. Здесь тысячи скорбей и тысячи радостей смешиваются в беспрецедентную песню, с бесконечными нотами, а мы превращаемся в звучащую музыку. В одно мгновенье вмещающее все мгновенья.
Роберт Аугустус Мастерс
***
Однажды вы начинаете всё меньше говорить о вещах, которыми больше всего дорожили, а уж если говорите, то через силу. Вы по горло сыты собственными разговорами. Всячески стараетесь их сократить. Потом совсем прекращаете. Вы же говорите уже тридцать лет. Вы даже не стараетесь больше быть правым. У вас пропадает желание сохранить даже капельку радостей, которую вы сумели себе выкроить. Всё становится противно. Теперь на пути, ведущем в никуда, вам достаточно всего лишь малость пожрать, согреться и как можно крепче уснуть. Чтобы возродить в себе интерес к жизни, следует изобрести новые гримасы, которые вы будете корчить перед другими. Но у вас уже нет сил менять репертуар. Вы бормочете что-то невнятное, придумываете разные извинения и уловки, чтобы по-прежнему остаться среди своих, но рядом с вами, не отходя ни на шаг, уже стоит смердящая смерть, простая, как партия в белот. Вам останутся дороги только мелкие горести, например что вы не нашли время посетить, пока он ещё был жив, старого дядю в Буа-Коломб, допевшего свою песенку февральским вечером. Это и все, что уцелело от жизни. Это маленькое раскаяние жестоко мучит вас, все же остальное вы с усилиями и мукой более или менее выблевали по дороге.
Луи-Фердинанд Селин, «Путешествие на край ночи»
0 комментариев