В каком мире я сплю.

«Теперь я озадачен: если Чжуан-цзы во сне может стать бабочкой, то, возможно, сейчас бабочка уснула и ей снится, что она — Чжуан-цзы».
Цитата.



Когда мне было двадцать лет, я прочитал про бабочку Чжуан-цзы.
И мне стало интересно проделать с собой эксперимент.
Я посоветовался с бабушкой.
Помню, как она держала чашку кофе и поморщилась.
Потом вздохнула, потрепала меня по волосам и сказала:
— Попробуй. Может душа выдохнет, а может жопа шепнёт. Все легче станет…
Чтобы погрузиться в сновидения по максимуму, я решил много спать и очень мало бодрствовать.
Но тело должно было очень уставать, чтобы усталость сваливала меня в кровать, и не давала всякие промежуточные состояния, предшествующие сну.
Или сокращала их до минимума.
У меня было «окно» около полутора месяцев.
Это время было безраздельно моим. Мне не нужно было зарабатывать, мне не нужно было готовить и ходить в магазин (бабушка), мне можно было полностью забить на всю социальную активность.
Я решил в свободное от сна время усиленно бегать. На даче был прекрасный лес, по которому можно было бежать и 20, и 30 км.
И вот мое время распределилось так — я вставал, очень мало и быстро ел, не поддерживал ни с кем разговоров (бабушка мне не мешала) и выбегал в лес.
Бегал я по 20-25 километров. Этого было достаточно, чтобы сжигать калории в большей степени, чем при обычной жизни.
И уставать так, что еле добираться до дома.
На бег, в зависимости от усилий, у меня уходило часа четыре, иногда меньше.
К концу этого периода я сильно натренировался в беге и пробегал быстро. Поэтому увеличивал километраж.
Прибегал, быстро мылся в душе и валился спать.
Больше ничего!
Перед сном и на бегу я проделывал некоторые вещи, которые позволяют возвращаться в один и тот же сон.
В начале снов не было.
Затем они появились. Совсем через небольшое время они стали совершенно складными и логичными.
Еще через некоторое время они как-бы обрели необыкновенную резкость и четкость. Чувства во сне были сильнее, трава зеленее, а деревья выше.
А потом все сны слились в один. И я стал всякий раз возвращаться в этот сон.
Это был целый мир. Где я жил, встречался с людьми, работал, учился и даже трахался с девушкой — одной и той же.
Сон раздвигался, появлялись новые персонажи, завязывались новые сюжеты.
Я тогда понял одну вещь.
Когда мы живем обычной жизнью, мы просыпаемся в реальности, эта реальность меняется постоянно, но не настолько сильно, за исключением каких-то событий.
Но само время во сне — для нас сплошная лепешка. Совершенно однообразная (если не считать каких-то обрывков снов, которые забываются через минуту).
Эта лепешка не просто однообразная, она вообще никакая.
Совершенно не интересная. Это просто необходимое физиологическое действие для жизни тела. Полная обыденность и посредственность, которая не воспринимается на фоне нашего, пусть и в меру однообразного, но бодрствования.
И вот я все поменял местами.
Теперь мой бег стал полной короткой обыденностью.
Но я ещё и унифицировал свой бег, а главным образом — швы между бегом и сном — принятие пищи и душ. Я даже одевался совершенно одинаково, а вещи клал на одно и то же место, чтобы исключить всякое разнообразие.
Когда я бегал, то не любовался пейзажами, я смотрел вниз на равномерно бегущую тропинку. Это через двадцать минут втаскивало меня в состояние какого-то полусна, где мне опять начинал сниться мой сон с другой реальностью.
Я лишь изредка бросал взгляды, делая реперный точки (тоже для однообразности).
Вот дерево, вот скамейка, вот пенек.
Душ и еду я делал тоже в каком-то полусне.
Я свел свое бодрствование к очень короткой и совершенно однообразной лепешке.
Как сон в обыкновенной жизни. А сон сделал разворачивающейся реальностью, которая нарастала и захватывала все мое существо.
Лепешка бодрствования позволяла мне поддерживать тело здоровым, сильным и главное — усталым.
Где то через три недели я перестал воспринимать реальность. Реальность моя была там — во сне.
Я помнил людей, я там дышал, я чувствовал все прикосновения, я испытывал оргазм, что подтверждалось кроватью.
Там я стал сочинять стихи. Я там философствовал и разговаривал с очень многими людьми. Крайне интересными.
Но каким-то образом, там мне не надо было заботиться о пропитании и выживании. Там этот вопрос вообще не стоял!
И вот к концу месяца…
К концу месяца, один раз будучи в ванне, я понял, что я живу там!
Тут мне было настолько не интересно и все равно, что это было страшно…
Я опомнился всего на несколько минут, и меня посетил непередаваемый страх.
И этот страх вопил изо всех сил — немедленно погрузись опять в сон и больше не думай о реальности.
Твоя реальность там.
И наступил какой-то провал в ощущениях. Как буд-то произошел неслышный хлопок и этот реальный мир для меня перестал существовать.
Следующие два дня я совершенно не помнил, как я ел, мылся и бегал!
Чем бы закончился мой эксперимент я не знаю.
В новой реальности я уже открывал что-то такое, чему и названия теперь дать не могу.
Все там было наполнено таким смыслом, который тут я никогда не испытывал…
Как всегда, меня спасла бабушка!
Она добавила мне немного снотворного, и я проспал более суток.
А потом она просто не пустила меня бегать. Усадила перед телевизором и включила Шакиру.
Я был вял и никуда не рвался, переживая возвращение, как наваждение…
Я выздоровел через неделю.
Но та реальность не исчезла.
Иногда я в неё возвращаюсь.
Только теперь она уже не имеет такого смысла и такой четкости.
Она стала мутной и просто сном. И довольно редко.
Но те ощущения со мной навсегда.
Я теперь действительно не знаю, как и Чжуан Цзы — в каком мире я сплю.
И реальны ли вообще эти миры.
Есть ли другие?

Вот даже нашел клип, который меня выводил из анабиоза:)