Матрица Мордера.

Друзья!
Как узнать засыхающую реальность, которая уже обречена сначала на медленное засыхание, а затем на «схлопывание» и исчезновение?
Исчезновение такой реальности напоминает последний незначительный всхлип.
Реальности, замкнутой самой на себя, методом погружение в созерцание самой себя. Созерцание самой себя только на первый взгляд кажется божественным «у-вей» и неким неразличением за пределами объектов и субъектов.
Но коллективный вектор внимания более не осуществляет экспансию в поле потенциальных событий, он зацикливается сам на себе, организуя сансару.
И реальность, и все её наполняющее умирает.
Такие реальности имеют своеобразную концепцию существования.
Их концепции постоянно определяют возникновение и исчезновение, а в предельной точке понимания — игры и пожирание.
Такие реальности легко узнать. В универсальном мировом АУМе таких реальностей много.
Это всевозможные «холодные ады» и «горячие ады».
Нарциссические образования, не желающие участвовать в вечной спирали эволюции, переделанные в звенья пищевой цепочки, замкнутые на себя, постоянно «обнуляющиеся» и «заполняющиеся» новыми нарциссами.
В таких реальностях всегда существует культ смерти.
И в таких реальностях все то, что живо — объявляется страданиями и препятствием к некому великому состоянию чего-то одного, которое существует анонимно и которое никто никогда не видел.
Причины возникновения жизни и вся идеология существования построены на «несуществовании», «иллюзии» и мертвых артефактах творения.
То что называют Основой — становится мертвым холстом, на который накладываются краски существования того, кто будет страдать и мучиться.
Холст — мертв, одинаков для всех и совершенно зауряден.
А рисунок, которым является субстанция — это просто рефлексия, случайный набор красок, ложный вариант существования «чистого холста».
Само существование никогда не знает себя.
Ибо оно мертво. Оно себя не ощущает.
Основа — мертва, существование не знает себя… И только рисунок на холсте мучается и вопит от ощущения собственной иллюзии, боли разделения на холст, себя и существование. И страстно желает быть содранным или смытым до состояния чистого холста.
И получается, что ничего и нет, кроме мучений, смерти и рефлексии.
Естественно, что в такие реальности совсем немного подбрасывают «живительных дрожжей» в виде некой идеи сияния холста, или «любви существования к тем, кто рефлексирует». Эти дрожжи облекаются в противоречивые учения, где превозносятся совершенно несуществующие понятия, такие как «все», «ничто» и смесь этих «всё» и «ничто» в различных пропорциях.
Великая рациональность существования заменяется «любовью», которая всегда выбирает что-то одно, пусть даже абстракцию или «не форму».
И это «Одно» объявляется высшим предназначением, концом некого пути субстанции.
В таких реальностях — смерть самое естественное продолжение жизни субстанции.
Эта «смерть» культивируется все возможными способами.
Её с наслаждением показывают во всех ракурсах, со смертью связаны лучшие проявления субстанции — героизм, самоотдача, самопожертвование.
Повсюду и везде, включая всевозможные конфессии и идеологии, царит культ крови, культ жертвоприношений, культ мертвой плоти и одурманенных мозгов.
Только появившиеся Боги такой реальности — тут же требуют жертвоприношений.
А затем эти жертвоприношения становятся идеологиями, и подобно вращающимся ножам снимают урожаи смерти.
Даже окончательный выход из такого Мордора объявляется весьма странным состоянием!
Это некое состояние «ничто» за пределами осознания даже себя, или какого-то «все» вечно самоосознающегося в «себе».
Все направленно на некое конечное, завершающее состояние.
На смерть.
И даже того, кто «завершается» тоже нет.
Или он есть, но сам себя не знает.
Или он сам себя самоосознает, но более ничего не может, так как только «тождественен» с каким-то «Нечто», которое только Оно само может что-то творить.
И чем ближе к завершающему обнулению такой реальности, тем все слаще самоосознание индивидуальности, как анестезия от боли исчезновения и гарантия «тихого всхлипа» во время жатвы.
И лишь единицам удается, скорее чисто случайно, однажды проковырять дырку в гнилой стене, и взглянуть не внутрь себя, не внутрь Мордора — а туда… Наружу…
Где триллионы непостижимых миров переливаются всеми состояниями АУМа.
Где умирают по желанию. Где состояние «за пределами объектов и субъектов в вечном блаженстве самосущего» — всего лишь одно из многих состояний. Позволяющее просто отдохнуть, если устал.
Где уставших от мира и самих себя почти не существует.
Где эволюцию диктата никогда не путают с настоящей эволюцией своего существования.
Где Отец никогда не ограничивает Сына своим собственным отражением, а напротив — отдаст всю свою субстанциональность своему Сыну, чтобы тот рос и вырос выше Отца.
Где никто не говорит о любви, но безоговорочно отдают всего себя ради другого.
Где никогда не будет самоуспокоения и созерцания «себя», пока в мире существует хоть «одна слезинка ребенка».

Узрев этот «ментальный мусор», человек становится другим.
Он предпочтет жить в таком «мусоре», чем соскребать свое тело и свое «я» с однотипного убогого холста, который светится лишь в воображении того, кто должен умереть.