У.Г. Кришнамурти "Ошибка просветления" (отрывок)

… Люди называют меня «просветленным» — я не выношу этого определения — они не могут найти другого слова, чтобы описать то, как я функционирую.
Я вместе с тем отмечаю, что просветления как такового вообще не
существует. Я говорю это, потому что всю свою жизнь провел в поисках, я хотел стать просветленным, но обнаружил, что просветления вообще нет, так что не возникает и вопроса о том, является ли какой-то определенный человек просветленным или нет. Мне плевать на Будду, жившего в VI в. до нашей эры, а тем более на всех прочих претендентов, что есть среди нас.
Это кучка эксплуататоров, наживающихся на человеческой легковерности. Нет никакой силы вне человека. Человек создал Бога из страха. Так что проблема в страхе, а не в Боге.

Я открыл сам для себя, что нет никакого «Я», которое нужно было бы осознавать, — вот осознание, о котором я говорю. Оно приходит, как тяжелый удар. Оно потрясает тебя, как удар молнии. Ты поставил все на одну карту, на осознание своего «Я», и в результате вдруг обнаруживаешь, что нет никакого «Я», которое надо обнаружить, нет никакого «Я», которое надо осознать, — и ты говоришь себе: «Какого черта я делал всю свою жизнь?» Это просто взрывает тебя.

Со мной всякое происходило — понимаешь, я прошел через это.
Физическая боль была невыносимой — вот почему я говорю, что тебе это действительно не нужно. Если бы я мог дать тебе взглянуть на это, прикоснуться к этому — тогда тебе бы вообще не захотелось касаться этого. То, что ты преследуешь, не существует; это миф. Ты бы не захотел иметь ничего общего с этим.

Видишь ли, я подчеркиваю, что — я не знаю, как бы ты это ни назвал; я не люблю использовать слова «просветление», «свобода», «мокша» или «освобождение»; все эти веские слова имеют свой собственный подтекст — этого нельзя вызвать никакими усилиями с твоей стороны; это просто случается. И почему это случается с одним человеком, а не с другим, я не знаю.

...Какое у вас представление о Боге? Вы очень часто говорите, что только Бог может помочь.

У.Г. Нет, это просто манера говорить (смеется).
Человека надо спасать от Бога — это очень важно, потому что…
Я не имею в виду Бога в том смысле, в каком вы используете
слово «Бог»; я имею в виду все, что символизирует «Бог»,
не только бога, но и все, что связано с этим представлением о Боге, даже карму, реинкарнацию, перерождение, жизнь после смерти,
все, все то, что вы называете «великим наследием Индии».
Человека нужно спасать от наследия Индии.
Не только людей; страну нужно спасать от этого наследия.
Я лично чувствую, что вне человека нет силы, понимаешь —
нет силы вне человека — вся сила, что есть, содержится внутри человека.
В таком случае — а для меня это факт — нет смысла облекать
эту силу во внешнюю форму, создавать какой-то символ
и поклоняться ему, понимаешь?
Вот почему я говорю, что Бог, вопрос Бога, не имеет отношения
к человеку сегодня.
Не то, чтобы все вы должны были сжечь все религиозные книги
и снести все храмы. Это слишком глупо, слишком смехотворно,
потому что все, что представляют собой храмы и религиозные книги,
находится в человеке, а? — они ведь не снаружи.
Вот почему Бог не имеет отношения к делу — потому что человек
должен полагаться все больше на свои собственные ресурсы.
Наследие, о котором вы говорите, породило нынешнего человека,
все, что есть в нем.
Если вы говорите о Боге, это совершенно бессмысленно;
каждый становится верующим или неверующим, а в конце концов
оказывается дерущимся на поле боя…
Вот почему я говорю, что Бог не имеет отношения к человеку
в современном контексте. То, что «Бог» символизирует,
уже и так содержится в человеке — вне человека нет силы — и она
должна выразить себя по-своему.

Итак, вы верите в теорию эволюции?

У.Г. Видишь ли, теорию Дарвина можно вообще не брать в расчет —
его основополагающее утверждение, что приобретенные характеристики
не передаются из поколения в поколение, оказалось неверным.
Возможно, в эволюции и есть что-то — может быть, — но что именно
мы подразумеваем под «эволюцией»? Простые вещи становятся сложными, хм?
Человек сегодня стал настолько сложной особой, что ему надо бы
двигаться в противоположном направлении.
Я совсем не имею в виду, что мы должны пропагандировать обратное развитие.
Видишь ли, о возврате назад и начале заново с самого первого года
не может быть и речи; человек должен начать оттуда, где
он находится сейчас.
Но я считаю, что у человека нет свободы действия.
Я не имею в виду фатализм, который индусы практиковали
и практикуют до сих пор: я хочу сказать, что у человека нет свободы действия в смысле изменения себя, освобождения себя
от бремени прошлого.
Если только индивидуум не освободится от бремени прошлого,
он не сможет выдать новых решений проблем; он повторяет те же самые старые…

… Он больше не пытается контролировать и формировать события.

Он просто плывет по течению?

У.Г. Плывет по течению вместе с событиями. Ни тебя, ни меня не звали спасать мир. Кто давал нам такие полномочия, а?
Мир существует множество веков. Столько людей пришло и ушло.
А он продолжает существовать по-своему.
Итак, он освобождается от своих проблем — не только своих, но и проблем мира.
И если у этого человека есть какое-то влияние, то и у этого состояния есть влияние; а если нет… Это нечто не поддающееся измерению, понимаешь.

Это идеальное состояние человека?

У.Г. Понимаешь, животное становится цветком. Кажется цель в этом,
если вообще есть какая-то цель в Природе, я не знаю.
Тут столько цветов — посмотри на них! Каждый цветок в своем роде уникален.
Цель природы, по-видимому, состоит в создании таких цветов,
человеческих цветов, подобных этим.
Я был у одного промышленника в Париже.
Его ничуть не интересуют религиозные вопросы, а тем более Индия;
он антииндуист (смеется). Так вот, я увидел там фото Раманы Махарши: «Зачем у тебя эта фотография?»
Он сказал: «Мне нравится лицо. Я ничего о нем не знаю.
Мне даже не интересно читать его книги. Мне не интересно узнавать что-то о нем».
Возможно, такая индивидуальность может помочь себе и помочь миру.
Возможно.
Человек становится человеком — а это возможно только тогда,
когда он освобождается от бремени наследия, о котором мы говорим,
наследия человека в целом.
Эта индивидуальность обязательно будет оказывать влияние на человеческое сознание, потому что когда что-то происходит в этом сознании человека, оно влияет (на целое), может быть в микроскопической степени.

Означет ли это, что этот идеальный человек…

У.Г. Он не совершенный человек, не идеальный человек —
он не может быть моделью для других.

Как вы его называете?

У.Г. Он — индивидуальность. Он становится человеком,
освободившимся от всех животных черт в нем. Понимаешь, животные следуют, животные создают вожаков, и животные черты все еще существуют в человеке — поэтому он создает лидера, вожака, и следует за ним.

Он нечто вроде супермена?

У.Г. Он как цветок. Это как цветок. А каждый цветок уникален… Ну, этот цветок — какую ценность он представляет собой для человечества? В чем его ценность? На него можно смотреть, восхищаться им, написать стихотворение, нарисовать его, или можно сломать и выкинуть его, или скормить его корове — и все равно он есть.
Он совершенно бесполезен для общества, но он есть.
Если бы не культура, мир бы произвел гораздо больше цветов,
разных видов и разновидностей цветов, не только одну розу,
которой вы так гордитесь.
Вы все хотите превратить в одну модель. Зачем?
Тогда как природа бы выдавала время от времени разные цветы,
каждый из которых уникален по-своему, прекрасен по-своему.
Эту возможность уничтожила эта культура, которая держит человека
мертвой хваткой, не давая ему освободиться от бремени всего прошлого.