Пока вы слушаете меня, вы в заблуждении.

В: Как могла эта иллюзия сущности, называемой своим «я», оставаться с нами тысячелетиями, несмотря на всех тех людей, которые получили реализацию, что бы это ни было?

У. Г.: Как? (смеется) Оно тут. Оно тут. Каждый раз, когда ты что то делаешь, будь это хороший или плохой поступок, ты усиливаешь это. Видишь ли, все мы функционируем в «мыслесфере», если можно так выразиться. То, что ты выбираешь из этой «мыслесферы», есть твое окружение, твоя культура, это как антенна. Эта «антенна» – продукт культуры. Ты улавливаешь мысли, которые полезны для твоей защиты мысли. Мысль – это защитный механизм. Что же такое он защищает? Он защищает себя. Он сделает все что угодно, лишь бы защитить себя от поломки. Даже если ты внедряешь так называемые духовные устремления, они лишь усиливают его – они вовсе не направлены против этого – так что ты на ложном пути. Нет ни утвердительного, ни отрицательного подхода. Так называемый отрицательный подход – это тот же утвердительный подход. Любой подход, все подходы, называете ли вы их отрицательными или утвердительными, или еще какими то – все это подходы. Так вот, подхода нет: ты ничего не можешь сделать.
Вы выбрали отрицательный подход, потому что ваши утвердительные подходы оказались тщетными. Вы чувствуете, что между ними есть разница. Но даже то, что вы называете «отрицательным подходом», является утвердительным подходом – вы превращаете его в утвердительный подход – потому что цель, которую вы хотите достигнуть, это положительная цель, вы хотите добиться чего то, вы хотите чего то достичь, получить бог знает что, «состояние не знания», посредством отрицательного подхода.
Отрицательный подход должен отрицать сам себя. Это не отрицательный подход с положительной целью, с идеей прийти к какому то заключению. Я всегда опровергаю то, что говорю. Я делаю утверждение, но это утверждение не выражает всего, что говорится, и я опровергаю его. Вы говорите, что я противоречу сам себе. Я совсем не противоречив. Я отрицаю первое утверждение, второе утверждение и все остальные утверждения – вот почему иногда это звучит весьма противоречиво. Я постоянно отрицаю, не для того, чтобы прийти к чему то; просто отрицаю. В моих разговорах нет никакой цели. Я всего лишь указываю на ту ситуацию, что вы не можете понять то, о чем я говорю. Для вас невозможно слушать меня, не интерпретируя. Я постоянно пытаюсь разделаться с точкой отсчета. Когда точка отсчета отсутствует, нет никакой нужды понимать меня, вы понимаете? – я постоянно это говорю. Этот старина говорит о «искусстве слушать», «настоящем слушании», и вы думаете, что есть какой то способ слушать, искусство слушать. Нет ничего такого. Вы даже не будете знать, о чем я говорю.
Ты не в том положении, чтобы принимать или отрицать то, что я говорю. Ты принимаешь утверждение, потому что оно соответствует твоей точке отсчета, твоим предположениям типа «самореализации», «Богореализации» и т. д. Точка отсчета – это ты. Если исчезнет точка отсчета, вместе с нею исчезнешь и ты – это конец тебя.
Твое слушание как таковое – уже интерпретация. Ты никогда никого не слушаешь: ты не можешь никого слушать, не интерпретируя. Интерпретация – это часть твоего окружения, понимаешь, так что ты не можешь ничего слушать, не интерпретируя того, что ты слушаешь.
Есть ли какое то другое слушание? Есть слушание, независимое от слов, но не на сознательном уровне. (Это не значит, что ты бессознателен – я должен очень ясно дать понять это.) Это чистая и простая физическая реакция на звук: звук приводит в движение барабанную перепонку, так что это всего лишь вибрация – ты на самом деле не знаешь, о чем он говорит. Это физиологическое явление, поэтому я излагаю его только физиологическими терминами.
Не психологическими, не религиозными, не духовными понятиями, потому что для меня очень важно выразить это состояние чистыми и простыми физическими и физиологическими терминами.
Если ты проиграешь запись этого разговора, он будет для меня совершенно бессмысленным. Вчера я слушал запись моей речи в Бангалоре – «Что такое говорит этот тип? Это же бессмысленная болтовня. Я бы не стал слушать этого парня». Эта пленка мертва. Это могут быть слова, но они не несут никакого смысла для меня. Забудь это! Сожги это! Выбрось прочь! Это всего лишь машина, реагирующая на раздражители твоих вопросов. Вы создали проблему из «ответов»; я тут ни при чем. Я не давал обязательства быть последовательным, у меня нет никакой точки зрения, чтобы выражать ее, никаких тезисов, чтобы излагать их; я всего лишь реагирую на твой раздражитель.
Когда ты задаешь вопрос, он немедленно улавливается. Я даже не расшифровываю его; еще даже до того, как ты задал вопрос, ответ уже здесь. Ты можешь это делать; в этом нет ничего необычного. Если ты не озабочен чем нибудь своим, это очень легко. Это не чтение мыслей; это всего лишь эхокамера: что происходит там, происходит и здесь. Ты не можешь этого делать; ты хочешь расшифровывать каждую мысль, все переводить.
Ты не можешь испытать то, что я говорю, кроме как посредством мысли. Другими словами, пока присутствует движение мысли, для тебя невозможно понять то, о чем я говорю. Когда его нет, то для тебя нет и необходимости понимать. В этом смысле, понимать нечего.
Жизнь – это одно целостное движение, а не два разных движения. Она движется, это непрерывный поток, но ты не можешь посмотреть на этот поток и сказать: «Это поток». Тогда почему я говорю, что это поток? Я прибегаю к таким словам, только чтобы дать тебе некоторое представление об этом. Но если ты переводишь эти слова в понятия твоих концепций и абстракций, ты уже заблудился. В самом деле, ты не знаешь, что говорится, ты вообще не понимаешь – и если ты осознаешь это, что происходит? Тогда больше нет движения мысли. (Желание понять означает, что есть движение мысли.) Ты на самом деле ничего не знаешь о том, что говорит этот старина. Что тогда происходит внутри тебя: ты лишь повторяешь эти фразы, фраза за фразой, слово за словом, не переводя их, не интерпретируя их в понятия твоих представлений, – его говорение является всего лишь шумом; ты эхокамера – вот и все, что происходит. Тебя в этом нет. (Когда есть «ты», ты переводишь.) Это всего лишь чистое и простое функционирование организма. Поскольку есть жизнь, есть ответная реакция. Реакция и стимул – это не два разных движения: реакцию нельзя отделить от стимула. (Как только ты отделяешь реакцию от стимула, появляется разделение, это действует разделительное сознание.) Итак, это одно действие.
Мысль и жизнь – это один сливающийся поток. Но кажется, что есть движение мысли, параллельное движению жизни, постоянно происходящему в тебе. Кажется, что есть; иначе нам не нужно было бы сидеть здесь и говорить об этом – слушать меня или пытаться понять меня – не было бы необходимости. Если бы в вас не было преемственности мысли, эта ситуация, которую мы создали для себя в этой комнате, больше не существовала бы. Вы бы не захотели слушать какого то там типа, описывающего, как он функционирует, – с чего бы? Если он функционирует таким то образом, здорово, весело. Почему вас это интересует? Почему вы устанавливаете какую то связь?
Пока вы слушаете меня, вы в заблуждении. Вы слушаете меня, потому что хотите понять, о чем я говорю. Не то чтобы это было чем то абстрактным или сложным; но твое понимание происходит посредством этого инструмента (механизма мышления), а это не тот инструмент (чтобы понять это). Этот отточенный, повышенной чувствительности инструмент, что вы называете «интуицией», но другого инструмента нет. Если это не подходящий инструмент, а другого инструмента нет, тогда логический вывод из этого утверждения следующий: а есть ли что то, что нужно понять? Нечего понимать. Если это понимание каким то образом есть…
Это понимание каким то образом есть здесь. Я не знаю, как оно пришло, – вот почему я не могу взять вас туда – у него нет причины. Вас интересует причина, потому что вы хотите, чтобы это случилось с вами; иначе вас бы не интересовала причина.
Так что это не вопрос понимания меня; меня понять невозможно. Это просто невозможно. Единственное, что вы можете понять, находится внутри этих рамок и в отношении к этой точке отсчета. Вы думаете, что чем больше вы слушаете, тем больше для вас становится ясным нечто; но ясность мысли делает для вас еще более трудным понимание того, о чем я говорю. И вот вы возвращаетесь, год за годом, и думаете, что вещи становятся все более и более ясными для вас; но на самом деле это уничтожает возможность понимания чего бы то ни было.
Понимать нечего – каким то образом это понимание есть здесь, и как оно пришло, никто не знает, и нет никакого способа заставить вас увидеть это, и вы спрашиваете: «Почему вы говорите?» Вы приходите сюда.
До тех пор пока ты думаешь, что все более и более ясно видишь, говорю тебе, ты ничего не увидел. Дж. Кришнамурти говорит: «Видение – это конец». Если ты говоришь, что увидел, ты не увидел, потому что увидеть – это означает конец структуры, которая говорит это. Нет такого видения, которое ты можешь знать. Другими словами, нет никакого видения. Пока ты думаешь, что можешь лучше понять это, яснее увидеть окружающий мир, говорю тебе, ты ничего не увидишь и ничего не поймешь. Этот разговор ни к чему тебя не приведет. Мой единственный интерес в том, чтобы прекратить все это.
Разница между тобой и мной в том, что ты пытаешься понять. Отсутствие того, что происходит там, это как раз то, что есть здесь. Обсуждение только усугубляет путаницу – оно совершенно бесполезно. Я могу только указать на препятствие, вот и все.