Кому досталась чаньская традиция? Комментарий Хайкуй Tайдзана Маэдзуми

Когда Бодхидхарма решил возвращаться в Индию, он собрал своих учеников и сказал: «Время пришло! Продемонстрируйте свое понимание».
Найти одного главного среди четырех – вот уже воистину нелегкая задача!
Один из его учеников, Даофу, сказал: «Я считаю, что мы не должны опираться на письмена, но и не отрицать письменную традицию – в этом и есть естественность Пути».
Избегая краев дороги, он движется прямо посредине пути.
Бодхидхарма сказал: «У тебя моя кожа».
Да, здесь он не избежал проявления почти материнской заботы.
Монашенка Цзунчи сказала: «Я считаю, это подобно той радости, которую испытал Ананда, достигнув чертогов Будды Акшобхая, что можно узреть, только пребывая в единстве, а не в двойственности».
Лишь знающий может говорить так! Да она – детеныш льва (Лев – символ Будды. – А. М.)!
Бодхидхарма сказал: «У тебя моя плоть».
Есть множество тех, кто странствует по Пути, но редки те, кто делает это в гармонии.
Даоюй сказал: «Четыре великие первостихии изначально пусты, а пять скандх не существуют вовсе. Поэтому и нельзя быть ни к чему привязанным».
Глухой, немой и слепой, он идет спотыкаясь.
Бодхидхарма сказал: «У тебя мои кости».
Дух опознает дух, а вор узнает вора!
Наконец вперед выступил Хэуйкэ, низко поклонился и вернулся на свое место.
Отправившись прямо по пути Бодхидхармы, он утыкается прямо в живот этого старца.
«В тебе – моя суть (досл. “спинной мозг”)», – произнес Бодхидхарма.
Вот уж пример всепрощающего родителя!
Так Дхарма и ряса были переданы Хуэйкэ»
Один слепой человек ведет толпу слепцов. Ну и куда же они все придут?
Комментарий Хайкуй Tайдзана Маэдзуми
Если вы будете оценивать эти ответы по тому, какой из них лучше, а какой хуже, вы не уловите суть намерений Первопатриарха. Мы должны осознать, что, хотя понимание Дхармы у каждого ученика свое, тем не менее каждое содержит свое выражение всей сущности их Учителя. А если Бодхидхарма не увидел всей глубины понимания ни в одном ответе, ограничившись тем, что они получили «кожу, плоть, кости и суть», так кому же он передал Дхарму? Если вы скажите, что все четыре получили Дхарму, так почему же говорится, что «так Дхарма и ряса были переданы Хуэйкэ». Если вы сможете увидеть это здесь, вы поймете сердце Первопатриарха.
Речитатив Хайкуй Tайдзана Маэдзуми
Не сделав шага,
Ты уже пришел.
Не вымолвив и слова,
Ты уже выразил Истину.
Наставления Ши Синъина
Это очень старый гунъань, или коан. Он стал широко известен из сочинений японского мастера Догэна «Сёбогэндзо», в котором тот собрал триста подобных историй, что услышал во время своего обучения в Китае. Эта история вошла и в «Записи о передаче светильника» (XI в.), и во множество других китайских сборников чаньских историй.
Вы думаете, Бодхидхарма хвалит своих учеников? Нет, он успокаивает их как нерадивых детей, наслушавшихся умных речей, готовых повторять эти речи от своего имени, но так ничего и не понявших. Кто-то делает это лучше, кто-то совсем глупо и механически, но все они промахиваются мимо сути.
Даофу говорит, что следует не опираться на письменную традицию – «бу ли вэнь цзы» или не «опираться на письмена». Да, здесь все правильно. Все точно. Именно так и учил с самого начала Бодхидхарма. Читая чужие слова, мы лишь отвлекаемся от очищения собственного сознания. Более того, это создает иллюзию, что подобные мудрые слова – слова Будды, патриархов – это и есть наши мысли. Мы их повторяем про себя, рассказываем знакомым и ученикам, и однажды нам может показаться, что мы мудры так же, как и авторы данных слов. Конечно же это иллюзия, это самообман и игра в слова. Простое звукоподражание. А еще – это гордыня, «упоение собственной мудростью», от которой предостерегал шестой Патриарх Хуэйнэн.
Но слова древних нельзя и не читать, их нельзя отринуть вовсе – и в этом Даофу опять прав. Они дают нам представление о настрое мыслей древних мастеров, об их понимании действительности. Но важно помнить что это – их понимание, не наше, их видение иллюзорности мира, которое к нашему сознанию может пока никак не относиться. Можно и нужно читать тесты старых мастеров, но нельзя принимать их за свое. Надо пережить это самому. И не «опираться на письмена».
Даофу повторяет ключевой принцип постижения сути Чань, который был передан ему Бодхидхармой. Это еще не суть учения, но уже путь к самой сути. Повторяет почти дословно. Как это вежливо с его стороны! Как грустно! Он сам себе противоречит! Это слова его учителя – не его самого. Он выучил урок, молодец! Он ничего из него не вынес – так может ли он понести учение дальше?!
Такие последователи очень нужны, ведь благодаря им последующие поколения узнают в точности наставления учителя. Но в таких учениках умирает сама суть учения, для них форма важнее содержания.
Даофу внешне очень точно воспроизвел слова Бодхидхармы, а поэтому Патриарх говорит: «У тебя моя кожа» – лишь внешняя оболочка Чань.
Даоюй – единственный, кто стал говорить о теории буддизма. При этом он все говорит правильно, но суть того, что он говорит – трюизм, избитая истина для любого буддиста. Это лишь повторение того, что он слышал от учителя, но не его собственное переживание. Он слишком правилен и точен, поэтому ошибается. Даоюй говорит о непривязанности к миру, о его иллюзорности. Но зачем же говорить о том, чего ты не чувствуешь?! Рассуждая об иллюзорности, ты создаешь лишь новые иллюзии, стремясь к непривязанности к миру, ты тем самым еще сильнее привязываешься к его проявлением, да и к собственной значимости в этом мире.
Знаете, почему это так далеко от сути? Потому что я должен вам разъяснить, что такое скандхи.
Что такое личность в буддизме? Это прежде всего упорядоченная комбинация дхарм, которые распределяются по пяти основным группам – «скандхам» или «кучам, скоплениям». Первая скандха (рупа) относится к материальному миру, все остальные четыре – к миру психическому. Первая скандха (санскр. рупа, кит. сэ) состоит из четырех великих первостихий: земли, воды, огня и ветра. Именно о них упоминает в своем ответе Даоюй, говоря, что они «изначально пусты», то есть в высшей реальности не обладают никакой материальной основой, а, следовательно, все, что мы ощущаем и видим во внешнем мире, всего лишь наши иллюзии. А как же наш мир внутренний, психический? Существует ли он? Вторая скандха – «ощущение» (ведана, шоу) – наша способность ощущать и разделять приятное, неприятное и нейтральное. Третья скандха – «образы» (самджня, сян) – это наша способность создавать некие образы о внешнем мире, различать и продуцировать чувства и представления. Четвертая скандха – «действование» (самскара, син) – наши способности изменять судьбу психических или материальных явлений, то есть создавать определенную карму. Наконец, пятая скандха – «сознание» (виджняна, ши) – наша способность сводить воедино формирование образов (вторая скандха) и «действование» (третья скандха), что позволяет нам вырабатывать мысленную оценку, накапливать и сохранять опыт. Учение Чань отрицает не только всю бытийную реальность, но и даже существование пяти скандх. Илюзия сама оказывается иллюзорной, наши мысли о ней – ошибочными и обманчивыми. Это то, что буддисты называют «дхарменным не-я» или на санскрите «дхарманайратмья», а по-китайски «фа у во». О таком абсолютном отсутствии и говорить Даоюй, пытаясь выдать это за высший смысл Чань.
Наконец, я разъяснил в самых общих чертах, что такое «пять скандх» и в чем была основная мысль Даоюя. Вам многое открылось? Не думаю. А суть Чань вообще не должна нуждаться в разъяснениях!
Даоюй очень хорошо выучил теорию. Но если ничего не существует, зачем же об этом говорить? Рассуждая о пустоте, мы наполняем ее своими словами и мыслями, и она прекращает быть пустотой. Ничего не понимая в этом, Даоюй готов вести за собой других. Именно поэтому комментарий говорит: «Глухой, немой и слепой, он идет спотыкаясь».
Комментарий соотносится с важнейшим положением «Сутры сердца», говорящей об абсолютной пустоте истинной реальности: «Нет глаз, ушей, носа, языка, тела и сознания. Ни красок, ни звуков, ни запахов, ни вкуса, ни ощущений, ни явлений».
Причем здесь «вор, который видит вора»? О, это очень древняя традиция, ведь даже даосы считали Дао самым великим «вором»: оно отнимает все, опустошая до предела. Оно отбирает все видимое и материальное. Так и чаньский учитель отбирает у ученика все его иллюзии относительно просветления, все его представления об этом мире, все его надежды на быстрое постижение внутренней реальности. Все оказывается значительно сложнее, чем казалось вначале: учитель отобрал самое главное, «украл» надежду на моментальное просветление «здесь и сейчас». Но Даоюй тоже «ворует» – «ворует» у последователей саму возможность точно осознать суть Чань.
Монашенка Цзунчи идет дальше – значительно дальше и выше. Она говорит о самой сути, о той радости, которую невозможно описать словами и которую испытывает человек, что достигает состояния Будды. Она уже знает, что это состояние – не суровая медитативная сосредоточенность, не глубокомысленные рассуждения с серьезным лицом, не покорное следование каким-то предписаниям и правилам. Это абсолютное ликование, «Великая радость» (да лэ). Цзунчи не пускается в сложные рассуждения, не жонглирует буддийскими понятиями, как Даоюй, не повторяет дословно наставления учителя, как Даофу. Она просто и непредвзято выражает то, что испытала сама – в этом ее безошибочность. Да, в ней действительно «плоть» Бодхидхармы!
Но не слишком ли много она сказала? Зачем она попыталась сказать то, что невозможно выразить словами? Чтобы подчеркнуть свое превосходство и понимание? О, тогда она очень далека от истины! Но она молодец, она уже «детеныш льва», который пока играется на зеленой лужайке, не зная забот. И она может стать львом!
Хуэйкэ не говорит ни слова. Он уже знает, что суть Дхармы не выразить словами и «громогласно молчит». Он делает шаг вперед, кланяется и тотчас становиться обратно. И он знает, как себя вести при подобном вопросе.
Вы думаете, он первый в такой форме попытался выразить суть Учения! О нет, точно также поступил один из учеников Будды, когда в ответ на вопрос «В чем суть буддизма?», просто поднял уроненный Буддой цветок и с улыбкой подал ему, не сказав ни слова! Не случайно комментарий говорит, что Бодхидхарма, одобряя поступок ученика, поступает как «всепрощающий родитель» – он знает о вторичности такого поступка, но это максимум, что может сделать Хуэйкэ. Хуэйкэ действительно очень старается и он единственный из четырех, кто внутри себя в этот момент открывает новую глубину. За это ему и достается похвала Бодхидхармы, а вместе с ней – Дхарма и ряса, символы патриаршества. Ведь других учеников все равно же не было!
Вот именно так: «Один слепой человек ведет толпу слепцов. Ну и куда же они все придут?»
Интересно, зачем Первопатриах испытывал своих четырех учеников, разве он не мог понять все заранее? Конечно мог. Это было нужно не для него, а для них – для четырех лучших, но все же нерадивых учеников. Это нужно для нас, чтобы понять, что ошибаться и заблуждаться может даже тот, кто находиться рядом с Великим Учителем. Но одновременно только такой человек имеет возможность отразить в себе облик Учителя.
Так кому же досталась в полной мере чаньская традиция? Никому из четырех!