8 июля 2011, 03:11
RatiborДенис Зикеев. РАБОТА В СВОБОДНОМ ПОЛЕТЕ (вопрос-ответ)
Денис, ты говоришь, что настоящая практика возможна только в жизни. В теории понятно. Но когда я возвращаюсь после ритрита домой, меня постепенно засасывает рутина. От расширенного восприятия и ясности, которые были после ритрита, ничего не остается. И даже хуже. Раньше я не замечал, как мысли и все что я делаю уродуют мое сознание. Теперь я вижу это, но сделать с этим ничего не могу. Я хожу по знакомым улицам, общаюсь со знакомыми людьми и ни черта при этом не чувствую. Ты говорил, что видение и осознавание — это и есть действие по освобождению. Не работает. Я вижу, что живу не так, осознаю свою несвободу, но толку никакого. Как быть?
Никак. Если способен жить так, как живешь сейчас — живи. Самое большое заблуждение заключается в том, что люди думают, что они ДОЛЖНЫ практиковать, должны стремиться к чему-то. Когда человек что-то должен — он не может быть свободен. Это старый как мир трюк ума. Я буду практиковать, и за это меня наградят чем-то очень ценным. А если не буду — накажут. Следовательно, я должен выполнять все предписания, постоянно суетиться и заботиться о своих достижениях. Мне нужны авторитетные подтверждения того, что я хоть чуть-чуть приблизился к главному призу. Мне нужны похвалы и поощрения. Они — двигатель моего продвижения. Но факт заключается в том, что чтобы ты ни делал, тебя ни наградят ни накажут. Это значит, что ты свободен. Можешь лезть вон из кожи — все равно ты не станешь от этого ни лучше ни хуже. Ты был и будешь тем, кто ты есть на самом деле. Никем другим ты быть не можешь. А значит ты свободен. А если ты свободен, то тебе больше не к чему стремиться. Попробуй хоть на секунду представить, что тебе не к чему стремиться. Что тогда? Тогда ты оказываешься в открытом космосе без направлений и ориентиров. Тебе некуда идти. И все, что тебе остается — это познавать то, что есть. Жизнь. Это я и имел ввиду. До тех пор, пока ты стремишься делать то, что говорю я или кто-то другой, тебе просто некогда осознавать. Ты слишком занят, чтобы жить.
Но если я не буду стремиться, я стану просто обычным человеком. Я ведь погрязну в этом болоте. Чем это будет отличаться от обыкновенного неосознанного состояния?
Именно постоянное стремление к чему-то и делает тебя «обычным человеком». Не важно, какими конкретно миражами одурманен твой разум: чемоданом с деньгами или просветлением. Ты одинаковым способом хочешь и того и другого. Да, если ты выкинешь из головы «духовные» ценности, их место займут «материальные» аналоги. Только и всего. Но мозги от этого не изменятся. Если же ты живешь в настоящем, если познаешь жизнь, ты просто физически не можешь ни в чем погрязнуть. Твой мозг всегда свеж и восприимчив. Но ты не можешь стремиться жить в настоящем. В этом весь фокус. Ты не можешь превращать это в цель. С другой стороны, если ты осознаешь, что свободен без каких бы то ни было условий уже сейчас, если тебе не к чему стремиться, ты обнаруживаешь себя в настоящем не стремясь к нему. Как поет Шнур, «никому просто так не дается свобода, из нее нет выхода, и в нее нет входа». Как только ты превратил свободу в цель — будь уверен, ты ее не достигнешь. Это не теория. И не практика. Это жизнь.
Но как же общество? Я ведь не могу жить в мире людей ни к чему не стремясь?
Совершенно верно. С точки зрения общества ты представляешь собой набор социальных функций, которые в этом обществе востребованы. Выполняя эти функции, ты получаешь от общества определенные блага, удовольствия и свободы. Но все эти бонусы нужны не для того, чтоб тебя радовать, а для того, чтобы держать тебя на крючке. Ты должен обладать тем, что боишься потерять. Чтобы это сохранить, ты должен выполнять кучу условий и вертеться как белка в колесе. Чем больше имеешь — тем больше хочешь, и тем сильнее страх. Тебе в мозги внедряют мотивацию, в соответствии с которой ты должен стремиться быть более ценным функциональным набором. Должен хотеть получать больше благ и свобод. В этом смысл твоей общественно-социальной жизни. Когда ты спрашиваешь «как же общество?», ты просто боишься утратить ценность, утратить бонусы. Тебе есть что терять, и ты не хочешь все это променять на какую-то внутреннюю свободу, которая не обещает тебе ничего взамен. Если копнуть глубже, то выяснится, что совокупность твоей общественной функциональности — это твоя личность, твое общественное «я». Для любого человека, который с тобой общается, ты являешься кем-то. Мужем, братом, другом, подчиненным, боссом и т.д. То есть, ты приравниваешься к совокупности функций, которые выполняешь по отношению к данному человеку. Все это формирует настолько устойчивое функциональное «я», что в конечном итоге ты и себя воспринимаешь через эти функции. Ты сам для себя являешься личностью. Следовательно сам себя ценишь, сам от себя чего-то требуешь, сам себя пугаешь. Ты — это само общество в твоих мозгах, которое из подсознания заставляет тебя тащить как муравей свой прутик в муравейник.
Если же ты осознал, что изначально свободен, если ты осознал, что стремясь к чему-то, ты делаешь это вместо того, чтобы жить, тогда у тебя в мозгах происходит радикальный переворот. В этом случае ты обладаешь свободой, которая на порядок выше всего того, что может дать тебе социум. Получается, что тебе от него ничего не нужно, но ты по прежнему востребован, как функциональный элемент. Но такой дисбаланс крайне нестабилен. Социум не может тебя разжевать и проглотить. И тогда он тебя выплевывает. Для личности это звучит пугающе. Потому что это смерть функционального автомата, которым тебя сделали с детства. Но физически ты не умираешь. На твоем месте остается нечто новое, свежее, живое и свободное. Оно не может действовать по старому. Когда оно идет по знакомым улицам и общается, как ты говоришь, со знакомыми людьми, это каждый раз происходит по новому, потому что сам для себя ты всегда другой, непонятный умом, но осязаемый каждой клеткой тела. Это совершенно естественно, и этому новому человеку не нужны никакие практики чтобы жить, чувствовать и осознавать.
А как же работа с телом, о которой ты все время говорил? Ведь сейчас ты говоришь, что практики не нужны?
Когда я говорю о работе, я обращаюсь к свободному человеку, а не к автомату. Для автомата работа — это механическое выполнение определенных действий по четко прописанному алгоритму. Такая работа может улучшить способность автомата выполнять свои функции, но автоматом он от этого быть не перестанет. Личность паразитирует всем комплексе тела-ума, и работает с ним только для того, чтобы этот комплекс более эффективно питал личность своими соками.
С другой стороны, для свободного человека слово работа — это не обязаловка и не стремление к очередным миражам. Комплекс тела-ума — это живой организм, которому свойственна естественная активность. Если функциональное сознание перестало ограничивать мозги, если оно перестало быть движущей силой в жизни, то этому свободному мозгу ничего не остается, кроме как реализовывать естественную для себя жажду жизни, жажду познания, которыми пронизана каждая клетка тела. В этом случае работа с телом превращается в работу с самим собой, продиктованную естественным внутренним движением энергии этого самого организма. Эта работа возможна только в переделах доступной чувствительности. Чувствительность зависит от восприимчивости мозга. А восприимчивость мозга, в свою очередь — результат открытости, когда нет зацикленности на выполнении функций и достижении результатов.
Никак. Если способен жить так, как живешь сейчас — живи. Самое большое заблуждение заключается в том, что люди думают, что они ДОЛЖНЫ практиковать, должны стремиться к чему-то. Когда человек что-то должен — он не может быть свободен. Это старый как мир трюк ума. Я буду практиковать, и за это меня наградят чем-то очень ценным. А если не буду — накажут. Следовательно, я должен выполнять все предписания, постоянно суетиться и заботиться о своих достижениях. Мне нужны авторитетные подтверждения того, что я хоть чуть-чуть приблизился к главному призу. Мне нужны похвалы и поощрения. Они — двигатель моего продвижения. Но факт заключается в том, что чтобы ты ни делал, тебя ни наградят ни накажут. Это значит, что ты свободен. Можешь лезть вон из кожи — все равно ты не станешь от этого ни лучше ни хуже. Ты был и будешь тем, кто ты есть на самом деле. Никем другим ты быть не можешь. А значит ты свободен. А если ты свободен, то тебе больше не к чему стремиться. Попробуй хоть на секунду представить, что тебе не к чему стремиться. Что тогда? Тогда ты оказываешься в открытом космосе без направлений и ориентиров. Тебе некуда идти. И все, что тебе остается — это познавать то, что есть. Жизнь. Это я и имел ввиду. До тех пор, пока ты стремишься делать то, что говорю я или кто-то другой, тебе просто некогда осознавать. Ты слишком занят, чтобы жить.
Но если я не буду стремиться, я стану просто обычным человеком. Я ведь погрязну в этом болоте. Чем это будет отличаться от обыкновенного неосознанного состояния?
Именно постоянное стремление к чему-то и делает тебя «обычным человеком». Не важно, какими конкретно миражами одурманен твой разум: чемоданом с деньгами или просветлением. Ты одинаковым способом хочешь и того и другого. Да, если ты выкинешь из головы «духовные» ценности, их место займут «материальные» аналоги. Только и всего. Но мозги от этого не изменятся. Если же ты живешь в настоящем, если познаешь жизнь, ты просто физически не можешь ни в чем погрязнуть. Твой мозг всегда свеж и восприимчив. Но ты не можешь стремиться жить в настоящем. В этом весь фокус. Ты не можешь превращать это в цель. С другой стороны, если ты осознаешь, что свободен без каких бы то ни было условий уже сейчас, если тебе не к чему стремиться, ты обнаруживаешь себя в настоящем не стремясь к нему. Как поет Шнур, «никому просто так не дается свобода, из нее нет выхода, и в нее нет входа». Как только ты превратил свободу в цель — будь уверен, ты ее не достигнешь. Это не теория. И не практика. Это жизнь.
Но как же общество? Я ведь не могу жить в мире людей ни к чему не стремясь?
Совершенно верно. С точки зрения общества ты представляешь собой набор социальных функций, которые в этом обществе востребованы. Выполняя эти функции, ты получаешь от общества определенные блага, удовольствия и свободы. Но все эти бонусы нужны не для того, чтоб тебя радовать, а для того, чтобы держать тебя на крючке. Ты должен обладать тем, что боишься потерять. Чтобы это сохранить, ты должен выполнять кучу условий и вертеться как белка в колесе. Чем больше имеешь — тем больше хочешь, и тем сильнее страх. Тебе в мозги внедряют мотивацию, в соответствии с которой ты должен стремиться быть более ценным функциональным набором. Должен хотеть получать больше благ и свобод. В этом смысл твоей общественно-социальной жизни. Когда ты спрашиваешь «как же общество?», ты просто боишься утратить ценность, утратить бонусы. Тебе есть что терять, и ты не хочешь все это променять на какую-то внутреннюю свободу, которая не обещает тебе ничего взамен. Если копнуть глубже, то выяснится, что совокупность твоей общественной функциональности — это твоя личность, твое общественное «я». Для любого человека, который с тобой общается, ты являешься кем-то. Мужем, братом, другом, подчиненным, боссом и т.д. То есть, ты приравниваешься к совокупности функций, которые выполняешь по отношению к данному человеку. Все это формирует настолько устойчивое функциональное «я», что в конечном итоге ты и себя воспринимаешь через эти функции. Ты сам для себя являешься личностью. Следовательно сам себя ценишь, сам от себя чего-то требуешь, сам себя пугаешь. Ты — это само общество в твоих мозгах, которое из подсознания заставляет тебя тащить как муравей свой прутик в муравейник.
Если же ты осознал, что изначально свободен, если ты осознал, что стремясь к чему-то, ты делаешь это вместо того, чтобы жить, тогда у тебя в мозгах происходит радикальный переворот. В этом случае ты обладаешь свободой, которая на порядок выше всего того, что может дать тебе социум. Получается, что тебе от него ничего не нужно, но ты по прежнему востребован, как функциональный элемент. Но такой дисбаланс крайне нестабилен. Социум не может тебя разжевать и проглотить. И тогда он тебя выплевывает. Для личности это звучит пугающе. Потому что это смерть функционального автомата, которым тебя сделали с детства. Но физически ты не умираешь. На твоем месте остается нечто новое, свежее, живое и свободное. Оно не может действовать по старому. Когда оно идет по знакомым улицам и общается, как ты говоришь, со знакомыми людьми, это каждый раз происходит по новому, потому что сам для себя ты всегда другой, непонятный умом, но осязаемый каждой клеткой тела. Это совершенно естественно, и этому новому человеку не нужны никакие практики чтобы жить, чувствовать и осознавать.
А как же работа с телом, о которой ты все время говорил? Ведь сейчас ты говоришь, что практики не нужны?
Когда я говорю о работе, я обращаюсь к свободному человеку, а не к автомату. Для автомата работа — это механическое выполнение определенных действий по четко прописанному алгоритму. Такая работа может улучшить способность автомата выполнять свои функции, но автоматом он от этого быть не перестанет. Личность паразитирует всем комплексе тела-ума, и работает с ним только для того, чтобы этот комплекс более эффективно питал личность своими соками.
С другой стороны, для свободного человека слово работа — это не обязаловка и не стремление к очередным миражам. Комплекс тела-ума — это живой организм, которому свойственна естественная активность. Если функциональное сознание перестало ограничивать мозги, если оно перестало быть движущей силой в жизни, то этому свободному мозгу ничего не остается, кроме как реализовывать естественную для себя жажду жизни, жажду познания, которыми пронизана каждая клетка тела. В этом случае работа с телом превращается в работу с самим собой, продиктованную естественным внутренним движением энергии этого самого организма. Эта работа возможна только в переделах доступной чувствительности. Чувствительность зависит от восприимчивости мозга. А восприимчивость мозга, в свою очередь — результат открытости, когда нет зацикленности на выполнении функций и достижении результатов.
2 комментария