Что позволяет точке оставаться не просто точкой, а живой реальностью, заключенной в самой себе? Может быть, это отсутствие знания о себе в каком-либо другом виде с одновременной убежденностью в необходимости такого знания, как условия существования, жизни? Если я не знаю себя, как СЕБЯ, то я умру? А может, это привязанность к истории точки, которая называется жизнь? В этой истории-жизни всегда есть что-то, что очень волнует… Персонажи этой истории так реальны и как же можно не завершить такою захватывающее драматическое построение? Ведь столько труда вложено-перевложено. Точке хочется досмотреть, чем ее история закончится, а она никогда не заканчивается, как назло. И является залогом непрерывного существования точки, как самой реальности, а не просто точки на бесконечном листе.
Но точке хочется познать себя, чтобы слагать оды о самой себе, она амбициозна, хочется, чтобы и другие ее прославляли на все лады. И однажды она узнала, что такое познание возможно только за пределами самой себя. И она идет на мастерский ход – изобретает запределье, которое не может существовать нигде, кроме, как в ней самой, потому что все, что может знать точка – это точка. И она носится с этим запредельем, как с писанной торбой. За пределами себя я – сознание, а когда надоедает, говорит, что там я – истина и т.д. Пока не наиграется в эти бирюльки до тошноты.
Тогда точка начинает догадываться о своей природе – она воображается одновременно с воображаемой историей. Нет истории, нет и точки. Это как сросшиеся браться-близнецы – воображаемое и воображающий. И тут точку может охватить великий ужас – что, она должна умереть? Будем убивать эго? Это еще одна воображаемая сказка. Побоится точка да и перестанет, увидев, что никто с топором за ней не гоняется и никому до нее вообще нет никакого дела. Воображается и пусть себе воображается. История вообще не заканчивается.
Поэтому у этой сказочки про точку даже и конца нет – ни счастливого, ни несчастного. Ни Раскольников с топором не явился, ни преобразилась точка в солнце сияющее. Как была, так и осталась точкой-дурой. Только хоть за истину себя больше не выдает, поумнела малость, значит.
also
6 комментариев
Что позволяет точке оставаться не просто точкой, а живой реальностью, заключенной в самой себе? Может быть, это отсутствие знания о себе в каком-либо другом виде с одновременной убежденностью в необходимости такого знания, как условия существования, жизни? Если я не знаю себя, как СЕБЯ, то я умру? А может, это привязанность к истории точки, которая называется жизнь? В этой истории-жизни всегда есть что-то, что очень волнует… Персонажи этой истории так реальны и как же можно не завершить такою захватывающее драматическое построение? Ведь столько труда вложено-перевложено. Точке хочется досмотреть, чем ее история закончится, а она никогда не заканчивается, как назло. И является залогом непрерывного существования точки, как самой реальности, а не просто точки на бесконечном листе.
Но точке хочется познать себя, чтобы слагать оды о самой себе, она амбициозна, хочется, чтобы и другие ее прославляли на все лады. И однажды она узнала, что такое познание возможно только за пределами самой себя. И она идет на мастерский ход – изобретает запределье, которое не может существовать нигде, кроме, как в ней самой, потому что все, что может знать точка – это точка. И она носится с этим запредельем, как с писанной торбой. За пределами себя я – сознание, а когда надоедает, говорит, что там я – истина и т.д. Пока не наиграется в эти бирюльки до тошноты.
Тогда точка начинает догадываться о своей природе – она воображается одновременно с воображаемой историей. Нет истории, нет и точки. Это как сросшиеся браться-близнецы – воображаемое и воображающий. И тут точку может охватить великий ужас – что, она должна умереть? Будем убивать эго? Это еще одна воображаемая сказка. Побоится точка да и перестанет, увидев, что никто с топором за ней не гоняется и никому до нее вообще нет никакого дела. Воображается и пусть себе воображается. История вообще не заканчивается.
Поэтому у этой сказочки про точку даже и конца нет – ни счастливого, ни несчастного. Ни Раскольников с топором не явился, ни преобразилась точка в солнце сияющее. Как была, так и осталась точкой-дурой. Только хоть за истину себя больше не выдает, поумнела малость, значит.