Женщины Абсолюта

Лаллешвара

Лалла – яркая звезда в плеяде поэтов-мистиков средневековой Индии, таких как Мирабаи, Кабир, Тулсидас, создательница мистической поэзии вакх, оказавшая сильное влияние на развитие кашмирской литературы. Вышедшая за ограничения отнесения себя к тому или иному религиозному направлению, она равно высоко почитается и мистиками-индуистами, и суфиями, и иными ищущими подлинное.

Лалла появилась на свет в брахманской семье в Кашмире в начале XIV века и оставила тело приблизительно в 1370– х годах. Ее точные даты рождения и смерти неизвестны. В возрасте 12 лет ее выдали замуж и дали ей новое имя – Падмавати. Однако в своих стихах она использует только свое имя до замужества – Лалла. В народной памяти она предстает под двумя именами – Лаллешвари и Лал Дэд (Мать). В персидских летописях она известна как Лалла Арифа. Ее замужество не было счастливым – свекровь обращалась с ней очень жестко, а муж часто впадал в ярость и вымещал ее на жене.

В доме мужа ее никогда не кормили вдоволь.
На обед свекровь подавала ей на тарелке камень, прикрыв его тонким слоем риса, так что порция выглядела большой. Лалла молча, безропотно съедала поданное «блюдо».

Уже в раннем возрасте привлеченная к духовному поиску, Лалла была погруженной в себя и не выказывала интереса к мирскому. Сиддха Шрикантха, учитель кашмирского шиваизма, посвятил ее в шайва-йогу. Начав практику и продвинувшись в ней, она превзошла своего учителя.

Согласно легенде, Лалла ходила перед рассветом к реке с кувшином – принести воды. Перед тем как наполнить кувшин водой и вернуться с ним обратно, она пересекала реку – почтить святыню Натха Кешава Бхайравы. Заподозрив ее в неверности, в один из дней муж тайно последовал за ней. Он обнаружил ее сидящей в одиночестве на берегу реки и медитирующей. Придя в ярость от увиденного, он вернулся домой. Когда Лалла подошла к дому с кувшином воды на голове, муж в гневе ударил по нему палкой. Кувшин разбился, но, по легенде, вода чудесным образом не пролилась, а осталась у нее на голове. Лалла невозмутимо вошла в дом и разлила воду по всем сосудам, наполнив их до краев. Оставшуюся воду она вынесла наружу и выплеснула на землю – там образовался пруд. После этого случая она оставила дом и семью, став бродячим аскетом. Порвав все прежние связи, в знак отречения от мирского она сняла с себя одежды и стала странствовать обнаженной. Ей было 24 года.

Мой гуру дал мне только один совет —
Обратить внимание вовне вспять.
Запечатлев его в сердце,
Обнажившись, я начала странствовать.
В этих странствиях Лалле пришлось столкнуться с жестоким отношением общества, в основной своей массе не приемлющего столь «бесстыдного» поведения. В начале своего мистического путешествия она то воспаряла к высотам Духа, то погружалась в жалость к себе, пока в конце концов не обрела упроченности пребывания в своей истинной природе.

Цепи замешательства будут разорваны,
Когда я смогу выносить насмешки и слова глумления.
Покров жалости к себе сгорит в огне,
Когда неудержимый скакун внутри будет обуздан.
* * *

Я, Лалла, начала надеяться расцвести подобно цветку хлопчатника.
Очищающий хлопок и Чесальщик нанесли мне жесткие удары.
После того как Прядильщик скрутил меня в тонкую пряжу,
Я была растянута на ткацком станке в лавке Ткача.
После того как Прачка отбил меня о плоский камень,
Натерев мыльным камнем и омыв водою,
А Портной раскроил ножницами,
Я, Лалла, достигла высочайшего блаженства.

* * *
Есть такая история. Однажды уличные мальчишки стали глумиться над ней. Добросердечный хозяин лавки, торгующей тканями, увидев это, прогнал их прочь. И тогда Лалла попросила его одолжить ей длинный кусок ткани, разрезать его на 2 равные части и каждую взвесить. И затем набросила один из кусков на свое левое плечо, а другой на правое и пошла по улице. На каждый оскорбительный оклик она завязывала узел на правом куске ткани, а на уважительный – на левом. К вечеру она вернулась в эту лавку и отдала куски ткани хозяину, попросив его вновь взвесить их по отдельности – вес каждого оказался таким же, как и раньше. Число «узлов оскорбления» и «узлов уважения» никак не повлияло на вес каждого куска. Так она дала понять доброму заступнику свою незатронутость ни насмешками, ни проявлениями уважения.

Даже если тысячи оскорблений обрушатся на меня,
Это не заденет мое Сердце.
Если я предана всенаполняющему Шанкаре,
Зола не загрязнит Зеркало.
* * *

Изучать святые писания легко,
Да трудно претворить прочитанное в жизнь.
Поиск Реального не прост.
Погруженность во всматривание
Растворила последние слова.
И там меня встретила пробужденность —
Пребывание безмолвия и радости.
* * *

Ты – небо, и Ты – земля.
Ты – день, Ты – ночь,
Ты – ветер.
Ты – зерно, дерево сандала, цветы и вода.
Ты – все.
Что же мне предложить Тебе?
* * *

Я всмотрелась и обнаружила во всем Себя —
Я увидела Бога, сияющего во всем.
Через вслушивание и остановку я узрела Шиву:
Дом – это Он один, Кто есть я, Лалла.
* * *

Солнце заходит,
Сияет луна.
Луна исчезает,
Сознание остается.
Сознание исчезает,
Остается ничто —
Физическое, духовное и метафизическое
Сливаются в Ничто
* * *

Труден был мой поиск Себя.
Но теперь я знаю: нет «достигшей» скрытого Знания через усилие.
Поглощение «я» привело в обиталище нектара —
Чаши наполнены до краев,
Но некому пить.
* * *

Ни речи, ни ума,
Ни проявленного, ни трансцендентного
Нет здесь.
Йогическому безмолвию нет места здесь.
Здесь не живут ни Шива, ни Шакти.
Обнаружь то, что остается, —
Таков мой совет.
* * *

Нет ни «тебя», ни «меня»,
Ни «медитации», ни «объекта медитации».
Вседеяющий забывает «Себя».
Слепой найдет это бессмысленным.
Мудрый становится одним с этим высшим состоянием.

Источник: bookz.ru/authors/konstantin-krav4uk/jen6ini-_762/1-jen6ini-_762.html