Мастер (с).

На днях,
в очередной раз поразился избранности — «АВ» в отборе материала,
Песни Сарахи __ — величайшие, прошли как то мимо АВ, так же мимо как и современ. линия Махараджа, включая Стифена Волински и Рамаканта Махараджа… вот ещё один, забытый здесь — М А С Т Е Р рррРРР!!!)))

Дзонгсар Кхьенце Ринпоче – выдающийся буддийский учитель, писатель и кинорежиссер. Он молод, полностью современен и глубоко озабочен повреждением Дхармы. Его называют одним из самых ярких тибетских мастеров современности. В своих учениях он развенчивает многие ошибочные мнения, застарелые стереотипы и фантазии, связанные с философией буддизма.

Он призывает западных буддистов поддерживать неизменные истины буддизма, отпуская при этом его внешние культурные атрибуты. По его словам, мы слишком часто поступаем наоборот.

Его фильм «Кубок» называют первым великим тибетским полнометражным художественным фильмом, пишет Фонд Контемплативных Исследований. Его также называют бескорыстным практиком буддизма, обладателем хорошего чувства юмора и незаурядным человеком. А еще он художник и писатель — один из самых творческих и передовых тибетских лам, наших современников.

Это интервью для Shambhala Sun у Дзонгсара Кхьенце взяла его ученица Келли Робертс несколько лет назад. Но совсем недавно его перевели на русский язык.

Келли Робертс:
Просто хотела сказать, что Ваш фильм («Кубок») очень напомнил мне Вас – особенно когда банка кока-колы растворилась в Манджушри.

Дзонгсар Кхьенце Ринпоче:
Правда?

Во многих местах в своем фильме Вы заменяете традиционные предметы современными. Например, чаши для подношений на алтаре заменены на банку колы, а молитвенные флаги на крыше монастыря заменяет спутниковая тарелка. Мне интересно, почему Вы это делаете, ведь обычно Вы очень беспокоитесь по поводу того, что буддийская традиция подвергается повреждению.

Это нечто, что мне хотелось бы поведать другим тибетцам и бутанцам – то, что современные технологии не является угрозой для так называемого «традиционного буддизма». Их общество лишь начинает подвергаться влиянию мира факса, телефона и интернета. Перемены могут вызывать дискомфорт, но на самом деле теперь невозможно отправиться куда-то, где не было бы современных технологий.

Мы не можем избежать технологий – они уже на нашем пороге, а то и вовсе у нас дома. Поэтому вместо того, чтобы позволять этим вещам на нас влиять, мудро было бы использовать их мощь и скорость – стать источником, а не жертвой влияния.

Мы можем использовать телефон, интернет и телевизор, чтобы учить – а не позволять им учить нас. Мы можем использовать их мощь и скорость.

Вы сравнивали свой фильм с современной версией традиционного изображения-тханки или буддийской статуей.

У каждой культуры есть собственный способ рассказывания историй, и мне показалось, что мне, возможно, просто следует рассказать историю по-тибетски.

Стало быть, таков Ваш способ преподавания?

Нет, вовсе нет. У буддизма давняя традиция использования образов для отображения мудрости и сострадания. Мы видим, что за свою 2500-летнюю историю буддизм освоил множество методов выражения Дхармы – посредством живописи, скульптуры, архитектуры, исполнительских видов искусства. Они существовали даже во времена Будды; сам Будда в Виная-сутре объясняет, как изображать пять царств и двенадцать взаимозависимых звеньев – какими мы их видим на колесе жизни. Так что в буддизме есть давняя традиция использования образов, и фильмы также на это способны. Почему бы и нет? Для меня фильмы могут быть современными тханками.

Каким образом?

Ну, что такое живописная тханка? Это подспорье для визуализации. Аналогичным образом в визуализации может помочь и фильм – возможно, даже более эффективно. К примеру, если бы вы хотели показать, каковы адские царства, фильм мог бы сделать это гораздо лучше, чем отдельная тханка.

Тем не менее, нее беспокоит ли Вас иногда то, что с модернизацией некоторые аспекты старой традиции будут утрачены?

Если не теряется основополагающее воззрение буддизма, проблем нет. Мы можем пытаться как можно лучше сохранять традиционные аспекты из сентиментальных побуждений, но эти аспекты в конечном итоге изменятся. Не забывайте, что обычаи и традиции, которые мы стараемся сохранить сейчас, некогда были современными и прогрессивными.

В фильме настоятель пишет о своем пожелании о том, чтобы «Ньима и Палден продолжали поддерживать учения Будды сообразно современной эпохе». Что Вы пытаетесь этим сказать?

Это не означает, что они изменят основополагающее воззрение Будды. Его никогда не следует менять. Я встречал на Западе людей, которые слишком привязаны ко внешним атрибутам буддизма. Присутствует сентиментальная привязанность к тибетским обычаям и культуре, а само буддийское воззрение упускается из виду. На самом деле, я слышал, что применительно к формированию так называемого «американского буддизма» некоторые люди говорят: «Что ж, теперь, когда буддизм в Америке, воззрение Будды, возможно, следует изменить» – а это нехорошо.

Я бы предпочел, чтобы американцы действительно держались за воззрение Будды: пустотность от неотъемлемого существования, то, что всё составное непостоянно, и так далее. Неважно, откажутся ли они от тибетской культуры. Важно, чтобы они приняли Дхарму. Им не следует беспокоиться по поводу того, чтобы разработать что-то, что лучше подходило бы американцам. Будда был всеведущим существом. То, что он оговорил, подходит всем живым существам, и это включает и нас, живущих 2500 лет спустя. Сейчас нет нужды в чем-либо дополнительном.

Я вижу, как западные люди носят чубы и выставляют напоказ свои малы. Я, однако, считаю, что чем больше люди это делают, тем больше они забывают о сущности, о подлинном смысле учений Будды. Изумительно, насколько некоторые люди жаждут принять то, что сущностным не является, а сущностное выкинуть!

Я была немного удивлена, что настоятель говорит подобные вещи, поскольку он так привязан к своей родине и её традициям и особо не понимает современный подход.

Хотя многие из этих пожилых, опытных тибетских учителей привязаны к своей родине и могут показаться косными, под этой косностью лежит открытость.

Иногда сильно удивляешься, видя, как конкретные ламы интегрируют современный образ жизни с древней буддийской мыслью – особенно если знать, каковы тибетцы.

Тибетцы могут быть очень скудоумными, очень подверженными расизму. У них очень сильный комплекс собственного превосходства. Некоторые из них подобны миссионерам, которые отправляются в другие страны и требуют, чтобы живущие там люди изучали их культуру.

В то же время такие учителя, как Чогьям Трунгпа Ринпоче создали в тибетской линии передачи мудрости пространство для включения японского, французского, британского, американского способов обучения.

О монахах в фильме Вы говорите, что буддизм – их философия, а футбол – их религия. Считаете ли вы, что кто-нибудь может достичь просветления, играя в футбол?

Кто знает, может быть. Некоторые из святых прошлого – махасиддхов – достигали просветления, когда лгали или играли на флейте, а стало быть, если встретить подходящего наставника и иметь заслугу, почему бы и нет?

Поскольку Вы теперь в мире киноиндустрии, Вы, судя по всему, стали довольно известны и живете с толикой роскоши. Привязываетесь ли Вы к ней?

Очень сильно. Действительно качусь по наклонной! Я всё больше и больше привязываюсь к этой комфортной жизни. Меня беспокоит даже маленькое кунжутное семя в постели. Раньше я путешествовал индийскими автобусами, всю ночь прыгая на кочках под орущую музыку из кинофильмов на хинди, и все равно умудрялся на следующее утро переделать множество дел. Теперь я могу ехать на лимузине, но когда что-то идет не так, очень раздражаюсь. Именно поэтому я действительно считаю, что мне нужно уйти в затвор где-нибудь далеко в Индии.

Учтите, многие другие Ринпоче, в моем нечистом восприятии, также, кажется, становятся такими же. Они слишком сильно привязываются к комфортной жизни. Жизнь в простоте кажется всё менее и менее важной, а жизнь, полная отвлечений, кажется, становится всё популярнее.

Устаете ли Вы от сансары?

Нет, нет, я очень влюблен в сансару, и совсем не устал. Ну, может, понемногу – благодаря долгим годам промывания мозгов в более юные годы. Непостоянство и тщетность сансары приходят иногда на ум; однако вспоминаются они лишь на девять секунд, а затем исчезают еще на девять месяцев.

Вы всегда говорили, что из восьми мирских дхарм, главная Ваша слабость – похвала. Как Вы справлялись со всей похвалой, которую получили после выхода фильма?

Будда говорил: если знаешь, что ловушка – это ловушка, тебя не поймают. Речь здесь о памятовании. Для меня памятование является чем-то чуждым, так что я, разумеется, в очень значительной степени увязаю во всевозможных восхвалениях и критике. Тем не менее, мои гуру – учителя совершенно особенные; я всегда говорю, что если и есть во мне малая толика духовных качеств, то только благодаря моим учителям.

Вспоминается то, что мне однажды сказал Его Святейшество Дилго Кхьенце. Я был чрезвычайно необузданным, и люди иногда докладывали ему о моих действиях в надежде, что он меня отругает и прищучит. Тем не менее, вместо этого он рассказывал мне о том, кто на меня пожаловался, и выставлял всё это как игру.

Он говаривал: «Не беспокойся. Тебе нужно помнить, что если есть кто-то, кому ты не нравишься и кто считает тебя безумным, найдется сотня людей, которым ты нравишься. Точно так же и когда ты кому-то нравишься – не слишком радуйся, потому что найдется сотня людей, которые тебя не выносят.» Так что «нравится» и «не нравится» совершенно неважны.

К слову о необузданности. В The Roseanna Show, а также на Национальном Радио Вы упоминали походы в стрип-клубы. Не знаю, сколько людей отнеслись к этому благосклонно. Почему Вы туда ходили?

Никакой глубокой причины у меня не было. Это, однако, показывает, что нечего приходить ко мне, если вы ищите вдохновения.

Почему Вы иногда носите монашеские одеяния?

В буддизме мы говорим о нескольких различных стадиях упадка.

Существует один период упадка, который Будда называл «тагцам зинпей ду» – время, когда монашеские одеяния сохраняются лишь как признак или символ. Мы живем в этот период. Я, по крайней мере, стараюсь держаться за этот символ.

Есть ли у Вас какие-то сожаления по поводу вашего фильма?

Много сожалений, но, думаю, я использую их как ступеньки для последующего обучения.

Судя по всему, одна из Ваших целей состояла в том, чтобы устранить таинственность из западного представления о Тибете и его культуре. Почему это столь важно?

Предубеждения не особо полезны, потому что они всегда вводят в заблуждение.

Поэтому Вы постарались показать обыденную сторону монашеской жизни и то, что она глубока?

Что бы я ни делал, у меня нет никакой глубокой мотивации. Я просто хотел снять фильм.

Однако Ваш фильм содержал довольно глубокие учения.

Это зависит от того, кто смотрит. Не каждый всё так воспринимает. Возможно, успех был лишь случайностью.

Вы говорите, что Ваш следующий фильм будет посвящен жизни Будды.

Только если я добуду достаточно денег.

Разве «Кубок» собирает недостаточно денег, чтобы профинансировать еще один фильм?

Нет, даже не близко. Нет даже 10% процентов, необходимых мне для производства следующего фильм.

Так что жизнеописание Будды, которое Вы хотите снять, будет эпичных масштабов?

Да.

К настоящему моменту, Вы, наверное, дали не меньше сотни интервью. Есть ли какие-то вопросы, отсутствию которых вы удивлены?

Я удивлен, что никто никогда не спрашивал, не гей ли я.

Ринпоче, Вы гей?

У меня есть эта склонность.

Если бы Вы задали себе вопрос, то какой?

У меня есть только один большой страх, и всё. Не вопрос.

Чего Вы боитесь?

Чем больше я хочу быть успешным, тем больше во мне растет страх, что я стану узником славы.

Если бы вы могли обладать любой вещью в этом мире, Ринпоче, что бы сделало Вас максимально счастливым?

На духовном уровне я был бы очень счастлив, если бы мог видеть свои двадцать прошлых и двадцать будущих жизней. Это, вероятно, придало мне некий настрой отречения. На обыденном уровне я был бы очень счастлив, если бы мог сорганизовать себя и закончить романы, которые пишу.

Мне сказали, что Вы только что поднесли 100 000 масляных лампад у ступы Боуданатх в Непале. Что вам приносит больше счастье – это или создание фильмов?

Я определенно могу сказать, что большее счастье мне приносит подношение лампад.

Спасибо, Ринпоче.

На здоровье.

()

.