25 декабря 2016, 02:03
aramisТАМ (Что видят в состоянии клинической смерти? Как это меняет отношение человека к жизни?)
Это интервью для газеты «Пятое Измерение» брали у меня в 2003 году.
После недавнего декабрьского сатсанга я о нем вспомнила, и мне захотелось его выложить. Такие дела… ))
ТАМ
"- Ты говорила, что ты «вернулась на некоторых условиях».
— Я так понимаю, что это была проверка «на вшивость». Потому что из такого благополучия, в котором я жила, сказать своему мужу: «Знаешь, извини, но пойдем, разведемся...»
— Когда ты вернулась Оттуда, ты сразу развелась?
— Да. Я это сделала очень быстро. Как только я начала ходить, а ходить я начала месяца через полтора после операции, то я, вот, прямо, буквально собралась разводиться… Сказала мужу об этом, а он говорит: «Да, пожалуйста, что угодно: хочешь, пойдем разведемся. Ты же, все равно будешь моей женой, и мне наплевать на какие-то там штампы». И мы развелись, а потом постепенно разъехались. Что, рассказать? Как было ТАМ, да?
— Ты можешь не рассказывать, как было ТАМ. Но как только ты оклемалась, ты развелась, с чем это связано?
— ТАМ была серьезная вещь, которую я ощутила. Когда находишься ТАМ, те ощущения, которые ТАМ получаешь, и тот вопрос, который мне ТАМ задали — это незабываемо… Я на этот вопрос ответила тогда всем своим естеством. Не мозгами, а настоящим своим естеством. Тогда я впервые поняла, что во мне есть иное «Я» — настоящее, честное, светящееся, совершенно не подвластное ни моей личности, ни полу, ничему. И когда меня вернули в ответ на мое: «Нет, я хочу еще ТУТ пожить, потому что я еще не все сделала в жизни». (Откуда это, вообще, взялось во мне — этот ответ? Не знаю.) И когда меня СЮДА вернули, я почувствовала тяжесть, страшнейшую тяжесть. Это передать невозможно: физическая, психологическая, ментальная, астральная — не знаю, как еще ее назвать, как угодно можно. И моя первая мысль была: «Господи, зачем же я сказала, что я хочу еще Сюда? Зачем?» И тут же то, что осталось светлым во мне, оно мне говорит: «Ну вот, это твое эго. Оно все время будет печься о себе. А то, что ты ТАМ сказала, это было настоящее, запомни это». И во мне произошло такое разделение: я четко чувствую, где эго, а где я настоящая. И тот я, настоящий, он получил задание: «Если ты настоящий, если ты ощутил, если тебе дали право почувствовать то, чего люди стремятся достичь медитациями, долгими практиками, много чем еще, то уж давай, милая, такой шанс не упускай».
Поэтому я пошла и честно в этом состоянии эту обычную, обыденную, привычную колею остановила. А это была очень удобная колея, я вам доложу… Мужчины, которые прям пылинки с тебя сдувают. Все, что хочешь, пожалуйста! И сами хороши — и умны, и красивы, и благополучны. И муж таким был: не пьет, не курит, деньги зарабатывает… Короче, все «параметры» желаемые мне в свое время дали, и тем не менее, честно говоря, это было тошнотворно.
— И ты развелась.
— Ну да. И вот когда я это сделала, то это вызвало довольно сильную ломку. Одно дело, что я знала, что должна это сделать, другое дело — насколько я была к этому готова. А я-то себя при этом заранее не спрашивала, готова я к этому или нет. Надо, значит надо. А потом началось самое интересное. Когда я впервые смотрела фильм «Матрица», то меня в этом фильме впечатлил очень один эпизод. Там есть момент, когда вначале Нео впервые показывают эту матрицу. Когда он, выпив одну из двух таблеток, стремительно проходит в ней какие-то каналы и трубы, и в конце вылетает обнаженным в такой огромный чан, и именно в этот момент от него начинают отстёгиваться какие-то шланги-присоски. И он кричит от сильнейшей боли. Так вот, это ощущение тогда уже я испытала в жизни один в один. Эту присоску терять — дичайшая боль. И вот после такого моего поступка, развода с мужем, первая моя присоска от меня не сразу отстегнулась, и было все время очень больно… Потому что, когда я развелась с мужем, то ситуация у меня при этом получилась тяжеленная, мне такую устроили ерунду с отягчающими, что я года два потом выходила из этого состояния. Ведь, в результате я потеряла всё: дом, друзей, всё, чем я дорожила. Одно «чистое поле» осталось… Я думала, что не выберусь оттуда. Как идти, куда? Учителей нет, ничего нет. И только внутри есть такое ощущение, что небо — оно же, вот, над тобой, и там есть определенные силы — Абсолют, Атман, Бог, как хочешь назови. И ради этого ты должен встать. У меня есть четкое ощущение, что уровень развития — это не то, когда человек не падает, падают все, а насколько быстро человек встает. Для меня это критерий. Если человек уже натренирован, то он знает что это больно, но он встает быстрее, и это значит, что он уже больше боец, чем был раньше. Если же он еще полежит — ну, хорошо… Вопрос лишь, как быстро он встанет. И встанет ли вообще, потому что многие люди годами, а то и жизнями, лежат и всё — сосиской, что называется — и больше ничего им не надо.
И, вот, я где-то года через два после развода еду в автобусе, совершенно уже о другом думаю, хотя боль постоянно во мне. И автобус сворачивает за какой-то угол, и в этот момент такое «чпок!». И ощущение почти физическое, что отскочило что-то тяжелое внутри от меня. И я освободилась от этого воспоминания, от этой ситуации, от этих душевных мучений.
И тогда у меня сразу возникло такое самоуверенное ощущение: «Ну, теперь-то тебе сам черт не страшен, ты, мол, такое прошла!». И тут-то все и началось. Мне начали давать, примерно, раз в один-два года такие ситуации, что я не знала куда мне деваться. Каждая была на порядок болезненней предыдущей. И отказаться я уже не могла, ни за какие коврижки, упёрлась, только убить меня можно было. А при этом как мне пройти то, что приходит, каждый раз не знаю… Ужасно.
Но основной смысл всей этой череды ситуаций, как я сейчас это понимаю, был в том, что каждая ситуация была отстегиванием от меня следующего шланга. Они разные ко мне прицеплены и до сих пор очень сильно, потому что я человек, я материализованное существо. И во мне, конечно, как в каждом из нас, этих шлангов много, хоть их в нас никому и не видно. Но есть среди этих присосок основные, которые сильно пристегнуты и особенно к женщинам. Это семья, дети, любовь, парность, секс… То есть, сначала у меня в жизни было такое святое понятие (шланг) о вечной, настоящей дружбе, которое у меня очень жестко убрали. Потом — о хорошем муже и семье. Потом шланг понятий о детях отстегнулся тоже неслабо. Потом была встреча с моей парой, и, конечно, отсегивание этой привязки к идее истинной пары в жизни. Это отдельный разговор и он стоит многого. Я думаю, что немногие в этой жизни встречают пару и еще меньшее количество людей ее проходят, а не залипают на ней. И еще более страшный залипон может приключится с человеком, если он встретит пару, а потом ее лишится. То есть ты ощущаешь правильность такой встречи, таких парных отношений. Ты изменяешься мощно в таком партнерстве. А потом ты вдруг, раз, и пару свою теряешь. Обстоятельства так складываются, ситуация… И что ты с этим сделаешь, что? Куда идти, чего делать? Темнота полная. Но, если ты и это примешь, пройдешь, то внутренняя свобода твоя при этом увеличится еще больше. А потом была у меня и идея, идеал и духовного партнерства. А это тоже очень сильная такая прицепка. Тоже отрывалось «с кровью»… И все эти ситуации ко мне стали приходить именно после того, как я вернулась Оттуда. До этого все было как у людей. Школа, институт, семья…
— А по какой причине ты, все-таки, развелась? Я не имею в виду повод. Ты говорила что-то о тошнотворности, об обмане.
— Потому что сказал всем своим естеством «Да» — так делай. Я же дала на это внутреннее согласие.
— Почему ты дала это согласие?
— А это было Там. И Там я понимала, что это правильно. Мне показали, что это тупиковый путь. Ты что делаешь-то с этим человеком? И это оказалось верным.
— Ты говорила «обман», в чем это выражалось? Ты говорила, что отношения должны быть истинные, а если они ложные…
— Обман — он был в самом начале.
— С чьей стороны?
— С моей.
— В чем он заключался?
— Обман не человека, а себя самой. Потому что этот парень ходил за мной с 16 лет. Я понимала, что надо бы замуж выйти, чтобы от меня потом все отстали. Годик замужем побыть, ну, чтобы правила социальные соблюсти.
— То есть устроиться хорошенько лично?
— Нет. И потом быстренько выскочить из замужества, чтобы ко мне родные не приставали больше с этим вопросом.
— И ты использовала человека, который тебя любил?
— Ну, он меня «прошил». )) Он меня прошил на самом мягком. Прошивка — это понятно, что такое, да? Он ходил-ходил-ходил, на всех углах стоял, я с ним дружила, но на расстоянии. Я знала, что мне туда не нужно. И вот, однажды, был день моего рождения…
— И в какой-то момент ты дала слабину и решила, что, хоть мне это не надо, я все равно туда пойду?
— Типа того. Потому что я друга пожалела. Ох, нельзя этого делать никогда. Но я была дурочкой совсем, чего там, 21 год. И когда в день моего рождения у него затряслись губы, и он сказал: «Ну, что же ты меня совсем не замечаешь?» — то я увидела, как ему больно от этого. И тут я дала слабину. А надо было: «Ну, да, замечаю я тебя, и всё, и хорошо». А я душой как-то раскрылась, и тут он, как профи, просто как стрелок какой-то, тут же мне выпалил: «Выходи за меня замуж». — И я вдруг, резонируя его душевной боли, отвечаю: «Ну, ладно». А потом уже, прямо перед тем, как в загс на регистрацию идти, я своего жениха посадила рядышком и сказала ему прямо: «Слушай, я тебя не люблю и я тебя никогда не полюблю. Я это знаю, хоть и не знаю, откуда. Ну, не суждено. Но слово я тебе дала. И если ты мне сейчас скажешь, что мы не пойдем в загс, то я вздохну спокойно, и мы будем дружить дальше». Он думал-думал, потом сказал: «Нет, ты мне лучше такая, чем никакая.» «Ты решил?» — спрашиваю. «Решил!» — говорит. «Ну, все, тогда пошли!» То есть обмана вроде бы не было, но и жить так тяжело.
Правда, оказалось, что мы очень сходимся характерами, мы сходимся интересами. Нам было дико интересно вместе. Мама наш диван называла «кровать-читальня». )) Мы что-то читаем вместе, какие-то газеты, что-то обсуждаем постоянно, какие-то проекты воротим. И все равно, это не то. Это отношения партнерства, но не парности. Я это знала с первого дня. Думала, сейчас я тут годик поматрошу, потом разойдемся. Ну, фиг я быстро развелась. И если бы не это со мной событие… Мне тогда аппендицит вырезали без наркоза, и у меня был болевой шок просто-напросто. И я от этого умерла. Если бы не это мое «улёт-прилёт», то… Нет, я бы, наверно, все равно развелась. Но это было бы не очень скоро. Потому что меня так окучили, меня в такую теплую вату положили! Господи Боже, ну только что пятки не лизали. Ну, кому это на пользу идет? Человек от этого дуреет, хамеет — тот, кого ватой обкладывают — и, в общем-то, портится. И я все время себе говорила: «Ой-ой, чего-то это не то». А отказаться трудно. И когда уже происходит такое событие, как полет в Небеса, и ты отказываешься от лжи не перед социумом, а вот Там, куда ты смотрел с 4-х лет — Там, в небе — то, конечно, тут уже вопрос становится серьезным.
А дальше уже и пошли проявляться эти самые присоски в разных ситуациях. И стали они отпадать, вернее отдираться по-живому… Затем меня научили продолжать любить при расставании. Меня научили, что моя любовь в правильном понимании, не вот эта вот «страсть», которая, в общем, людей ловит сильно, а та любовь, что не зависит от объекта любви, как это ни странно. Пришлось такие вещи проходить, когда с кем-то ты расходишься, потому что этот человек плохо с тобой поступил. Но ты его любишь. Причем, любишь такой вот человеческой настоящей любовью, непритязательной. И поэтому ты не пытаешься его удержать. Но, какой бы ни была потом ситуация, ты не пытаешься эту любовь в себе погубить, потому что понимаешь, что не имеешь на это права. Потому что это как прекрасный цветок, который сам в тебе вырос. И нельзя тебе его срезать. Пускай человек этот идет и гуляет, куда ему надо. А в тебе любовь остается. И пока в тебе она Сама есть, пусть она там и будет… Это такой совсем уже другой уровень. И это никак не относится к тому, что сейчас называют любовью: Полюбил — женился, разлюбил — развелся. Это вечно.
Затем, научили меня любить на расстоянии, когда человека чувствуешь через континент. Это как бы по горизонтали. Потом научили — я ничего не вру — научили по вертикали любить. Это когда человек уже дематериализовался, и ты начинаешь ощущать его в другом измерении и другим чувством. Это не то, чтобы диалог, а будто ты присутствие ангела-хранителя периодически ощущаешь в своей жизни. Вот такие вещи. Но, ведь, это всё не пришло бы, если бы я торчала в той же самой среде, на той же самой кухне, с тем же самым первым мужем. Помню, я как-то однажды позже уже подумала: «Чего же еще вы хотите у меня отнять?» А потом сразу за этим же: «А чего отнять-то? Никто ничего не отнимает, только учат».
… Женщине очень сложно. Женщина более привязана к этой материальной жизни: генетикой, программой, она более зациклена на продолжение рода, на крепкой семье, детях. Поэтому женщине труднее пройти. Вопрос только в решимости, силе духа и в чем-то таком, что ты знаешь, но не можешь определить что это. Какая-то основа — то, ради чего всё.
А потом уже я начала соображать: «Каких иллюзий, каких западений я лишилась?» Неправильное понятие дружбы — так у меня потом появились друзья настоящие, которые от меня не зависят, и я от них не завишу. Потому что друг — это тот, ради кого ты нарушаешь законы жизни в положительную сторону. Это не моя фраза, но я ее разделяю. А враг это тот, ради кого ты нарушаешь законы жизни в отрицательную сторону. И то, и то — плохо. Это ложная дружба. А нормальная она, не принуждает тебя. Если ты понимаешь, что ситуация несправедливая, ты своему другу это честно говоришь в лицо. А если он обидится, то это его дело. Но до этого же надо было дойти самой, своими ножками, не с учителем, ни с кем. И когда понимаешь, хотя бы одну такую серьезную вещь, то получается прорыв в осознании, вообще, всего.
Вот, в очередной раз возникла ситуация, когда все поломалось. Все. Жизненный план какой-нибудь себе строишь, отстроил все почти до конца, даже уже реализовал почти всё. Вот оно, вот ты это уже имеешь! И в этот момент тебя «хрясь!». И все разваливается. И ты опять стоишь в темноте, в абсолютной темноте, даже в глазах темно. У меня последняя ситуация такая была месяца два назад. У меня было просто реально темно в глазах от нее. Я, вообще, не знала куда идти, я так скромно сутками лежала на диване, ничего не ела, почти ничего не пила. Было состояние жуткой душевной боли, такой, что хоть накрик кричи. И именно тогда я поняла одну вещь: проходить-то надо. Первый раз я проходила ситуацию два года, второй раз — месяцев шесть, хоть она была сложнее первой для меня. Потом следующую — месяца два, то есть все короче уже. Последнюю же я проходила дня четыре. Вот уже после этих двух месяцев, следующая — дня четыре. То есть появилось умение пробираться через этот бурелом. Иначе говоря, шланг очередной уже отдирать самой. Как только ты его нашел, ты его сам дергаешь, и плевать тебе на эту боль. Но если ты эту боль не научился пока переносить, то ты можешь ее не выдержать. Она такая сильная, что разрушает суть всего тебя. В тот момент тебе точно кажется, что это твоё всё, и за этим твоя смерть… Дальше смотрим: когда человека сильно бьют кнутом, то что делает его тело? Рефлекторно? Оно сжимается. Можно ударить и посмотреть. Это рефлекс. Так вот, оказывается, когда я посмотрела, лежа в этой темноте, на свои структуры внутренние, я увидела, что от этого душевного хлестка у меня все и в душе сжалось. И эта боль, на физическом уровне она в солнечном сплетении, это оттого, что моя душа и все мои структуры они сжались от боли, и они все время теперь сжаты. И тогда я подумала: «Какого черта? Чем я буду тут просто так валяться, я лучше буду валяться и разжимать их». В эту боль надо войти и раскрыться напрочь. И тогда я поняла, что мне дальше делать… Это очень больно, но терпимо, когда начинаешь этот процесс понимать. Как будто раковину раздвигаешь, створки раковины, всей своей внутренней силой. И когда ты их окончательно раздвинул, то вдруг понимаешь, что прошел, и тебе, как бы, ничего не страшно. Я теперь прекрасно понимаю, что нельзя задирать нос, ведь, всегда может прийти то, отчего тебе опять будет также больно и даже больше. Но чтобы стать правым, надо научиться не лежать в лунке и ждать, когда пройдет два года, а самой идти навстречу этому ветру, потоку, вихрю. Я теперь знаю этот способ, поэтому мне меньше страшно, хотя каждый раз все равно больно. И поэтому, когда мне в следующий раз приварили по полной, я подумала: «Стоять, Зорька!» ) Стоять в нужный момент, потому что наломаешь дров, если не выдержишь этого момента боли в «бездействии», в тишине… Эта идея, что от душевной боли человек душой сокращается, а надо в этот момент учиться открываться, для меня это большое открытие, которое помогает мне идти по жизни. И при этом есть теперь такое ощущение, как будто твоя смерть всегда рядом. А именно: ты можешь «умереть» в каком-то событии, не пройдя его. И нет у тебя вседозволенности. Иначе может быть как в анекдоте о том, как ядерная бомба падает в общественный туалет: «Жжжжж… чмок!» )) И всё, и нету. Засосало. )) Тут дальше идет важная тема смирения. Но об этом не сейчас.
— Ты пока еще ничего не сказала о том, что ты ТАМ видела — в том мире, в том измерении.
— Вот эта труба, о которой все пишут, это правда. Причем, как выяснилось, многие люди не доходят до конца трубы, на котором начинается золотистый свет. Позже, через полгода после меня, одна моя подруга тоже попала в клиническую смерть, и она просто по этой трубе ходила и трогала ее руками. Она рассказывала потом: «Была темнота, был холод, и были стены у этой трубы, как мокрый кирпич». А пока она там бродила, не видя никакого света, муж ее взывал к ней изо всех сил, сидя рядом у ее кровати в реанимации: «Вернись, вернись!». И она его там услышала и вернулась. То есть он ее вернул фактически. А меня почему-то по этой трубе понесло, сначала медленно, а потом — фуууух! — мгновенно как-то. Единственное, что я ощущала, что сначала это я, как я; потом вдруг какая-то тяжесть; потом она исчезает, и я уже не персонифицирована; потом я забываю вообще тело, пол, имя. Светящийся шар, вот такой величины примерно. И у него есть сознание, которые отражает все происходящее с этим шаром.
— Сантиметров 25 примерно?
— У меня было ощущение, что я вот такая (показывает).
— Да, так и есть. Ну, чуть поменьше.
— Может быть, чуть поменьше, потому что от него идет такая… типа радиации, он нечетко очерчен. Такой пушистый, излучающий такие зубчики. И потом меня как куда-то вынесло, в измерение иное, не в пространство. Страха, конечно, нет, и чем дальше, тем легче, скорости огромные. Там эта труба заканчивается, ты ее ощущаешь, но не видишь. И я на краешке этой трубы стала вот таким шариком колебаться, покачиваться… И вдруг я смотрю… нет, «смотрю» — неправильно сказано… чувствую, вижу каким-то образом: стоят три молодые женщины. Брюнетка, блондинка и рыжая. В белых тогах, хитонах, от плеч до пола. И у каждой свой поясок — у одной он золотой, у второй серебряный, и у третьей — бронзовый. Длинные такие, пояски, тонкие концы их до пола… Такие подробности — удивительно. Они, по-моему, ничего не говорят, но они как бы готовы меня принять и проводить. И я «стою» шаром этим как-то нерешительно, а хочется туда ужасно.
— О женщинах. Ты говорила, что в славянской языческой культуре есть…
— Да, три бабы-йоги, отсюда баба-яга пошла.
— Бабы-йоги, берегини.
— Да, потому что йога вообще-то пришла от нас, от прославят, как я слышала, и как сама это понимаю.
— У древних греков были тоже три мойры. Но они различались по возрасту. Те, кого видела ты — одного возраста?
— Да.
— А у древних греков одна совсем юная, другая — средних лет, и старуха. А ты знаешь, что у римлян они были одного возраста и назывались парки?
— Нет.
— Их тоже три было. И вот три женщины…
— Да. И они готовы меня туда проводить с добром и с лаской, а я колеблюсь. И тут я «вижу» какой-то свет золотой, всеобъемлющий. Там нет ни пространства, ни объема -ничего, просто свет. И часть этого света, как бы, на меня надвигается, и вдруг голос, ни мужской, ни женский. И вот этот свет, и ощущение всеобъемлющей любви и принятия тебя таким, какой ты есть, туда, в этот свет… И ты понимаешь, что сейчас ты туда пойдешь, и тебе будет хорошо, ты станешь частью этого света, и все замечательно. И в это время раздается голос внутри меня. Он, как бы, мужской, но я не могу этого точно сказать… ассоциируется с мужским красивым голосом. У меня спросили: «Хочешь ли ты остаться ТАМ, или нет?» И я, всей душой желая остаться ТАМ, вдруг говорю: «Нет». Слышу свой голос, и как-то чем-то думаю: «Что же я несу-то?»
Но я ответила «нет». «Почему?» — был еще вопрос того голоса ко мне. «Потому что я еще не все сделала в жизни», — отвечаю. И всё! И после этого уже ничего не было, никаких там «да, хорошо». Тут же я почувствовала, как этот мой шар перевалился обратно в трубу, и с нарастающей скоростью — ууууууу! баммм! — и вот вновь эта тяжесть стала быстро нарастать во мне. Похоже на чувство тяжести при больших ускорениях. И я только помню, что по мере прохождения слоев этой трубы мне становилось все тяжелей, тяжелей, тяжелей. И после этого я стала приходить в себя… И первой мыслью: «Как же тяжело жить на земле!» Я передать не могу, как же нам тяжело жить. И в каком-то смысле мы все тут герои, что пытаемся.
Это словами сказано вроде просто, то что я сейчас рассказала. Но, на самом деле, все это носишь в себе, и каждый раз в сложной ситуации думаешь: «Ну, я же сказала, что еще не все сделала в жизни, чего тут мокроту разводить, себя жалеть? Вперед, пока есть куда.» Вот, когда не знаешь куда тебе, тогда бывает очень мучительно. Вот размолотило тебя какой-то ситуацией в пыль, и все — одни следы на песке от тебя остались. И пока волна не набежала, тебе надо из этих следов обратно себя слепить. Вот такое тоже бывает, хотя редко… но зато метко. ))
Женщине труднее пройти туда, куда проходят мужчины. Почему — я не знаю. Думаю, просто потому, что у нас шлангов больше этих. И это правильно, потому что иначе на этой земле человеческий род, на 90% работающий на эту самую цивилизацию, на офисы, стоящие на этом берегу, на самого себя «любимого», он бы просто прекратился. А он, ведь, нужен, чтобы его цивилизация кушала. Поэтому женщине тяжелее — у нее привязок больше, их отдирать больнее. Все общество работает на то, чтобы я была такой-то, такой-то и такой-то, как в социуме положено. Но мне на это сейчас уже наплевать, но таких же не так много. Допустим, ерунда — в пятый раз замуж не выйти. Сколько ж можно уже о замужестве и иже с ним? А кругом все темы только об этом — и по радио, и по телевизору и т.д. Всё же нас настраивает именно на это… размножайся… Но для меня самое важное в этой теме — это проблема парности, которую я решаю, решаю, и буду решать, наверное, до конца.
— И в чем эта «проблема парности»? В чем ее суть?
— Суть в том, что есть предел, через который, по идее, без своей пары человек не может пройти. Мужчина еще как-нибудь может просочиться, я думаю. А вот женщине пройти туда никак… Есть какой-то уровень, на который надо идти параллельно, вместе, и я даже понимаю немножко почему. И поэтому на каком-то уровне возникает проблема парности, если ты хочешь идти дальше. Обязательно надо, чтобы был в ситуации и мужской взгляд на жизнь и женский. Эти два взгляда дополняют друг друга. И есть какой-то момент, когда, как ртуть, они сливаются и становятся общим целым, и никто не теряет своих свойств при этом. В чем эта проблема, спрашиваешь? В том, что пару встретить любому человеку крайне сложно в этом мире, потому что здесь все устроено так, чтобы ты ее не встретил. Лучше просто женись поскорее «по гормональной любви» или замуж выйди. Тут тебе и шланг в спину, как якорь. )) Потому что если ты вдруг пару встретишь, то пробуждение твое станет возможнее.
— Разберем «проблему парности». На самом нижнем уровне наличие пары закрывает развитие, как для мужчины, так и для женщины.
— Это не пара.
— В человеческом восприятии — пара, «мальчик-девочка». Пара «мальчик-девочка» очень плотно сцепляется, появляется диполь. Такая «капсула на двоих». И все — любое развитие заканчивается тут же. Первый шаг — это вырваться из этого диполя и идти отдельными курсами. В этот слой вырывается очень мало людей. Но дело в том, что и этот слой заканчивается. Там есть очень большие вершины. И мужчина, как ты говоришь, может просочиться на самый верхний уровень — это уровень Будды. Я имею в виду Гаутаму-Шакьямуни. Есть еще один уровень. Туда просочиться можно только вдвоем. Ни мужчина, ни женщина отдельно туда не просачиваются. И ты, когда говоришь «проблема парности», имеешь в виду проблему того уровня?
— Да, совершенно верно.
— Ишь ты! Так ты выше Будды прыгнуть хочешь?!
— Да мне туда не надо! Мне сказал как-то один интересный человек гениальную фразу: «Мы ж иначе не можем». Ну да, и что делать-то тогда? Я не хочу выше Будды, но что делать-то? Встать под этим потолком и стоять, как гриб-мухомор?
— Ну, хорошо, уберем слово «хочу», которое тебя смущает.
— Ну, хорошо, хочу. )
— Но ты понимаешь, что тот уровень — это уровень, который еще выше?
— Вот почему я тебе говорю — пустыня. Поговорить не с кем — ну вот с вами…
— «С нами» — ну, ты сравнила. Мы — боги.
— Не спорю, мы тоже боги. ) Вот ты говоришь: «Ты выйдешь, и там потом будет много народа.» Фиг, не будет! Там, куда я в первый раз вышла, там, да, там было много народа.
— Подожди, куда ты вышла?
— Помнишь, я тебе говорила: «Пустыня кругом. Это не давит на душу, это удивляет.» Я уже выходила из той пустыни, и там действительно много народа. Потом проходишь ее и попадаешь в следующую пустыню.
— Когда ты ее пройдешь, там тоже будет много народу.
— Знаешь, что там будет, как мне кажется? Даже не кажется, а уже видится вдали. Там будут такие пики, и на каждом пике будет по человеку. И будет эхо, по которому вы сможете общаться. Потому что на том пике толпы быть не может. Это тот путь, когда ты встречаешь в пустыне одного-единственного странника, и это Встреча.
— Все-таки, «там много народу».
— Я понимаю. Но это уже идет такое понимание, которое не надо записывать сюда, потому что будет пустота, будет тишина просто.
— Там нет такого, что ты один, и «где-то далеко-далеко от тебя на пиках сидят».
— Там нет «далеко».
— И сейчас у тебя проблема парности?
— Ее как таковой нет. Сейчас скажу одно важное замечание: когда человек встречает свою пару — неважно, остается он с ней или проходит ее, удивительное ощущение свободы возникает. Это как ориентир какой-то. Вот, когда «склеиваешься» с кем-то, то образуешь этот тормоз-диполь, то есть «дверь закрыли, и нам вдвоем так здорово». А когда встречаешь человека, который, возможно, тебе пара, то возникает такое ощущение, что тебе дали свободу, которой ты один не имеешь. И это не утопия никакая, это ориентир, потому что парность дает как раз любовь и свободу. Ведь, наконец-то, кончается ощущение поиска. И это такое освобождение великое. Потому что, пока ты не встретил свою окончательную пару, ты все равно обращаешь внимание на людей противоположного пола, хочешь ты этого или не хочешь. Даже в метро едем все, отвлеченно друг от друга, а это происходит, такие бессознательные процессы идут. У людей, у тебя самого… Мы все время как бы мгновенно сканируем представителей другого пола на совместимость с нами. А когда ты встретил свою пару, то этот процесс сам собой прекращается. И это тоже ощущение свободы.
— Существуют некие глобальные схемы, которые повторяются на разных уровнях. Пара, о которой ты говоришь, как два шара ртути, которые, сливаясь, не сливаются. А ниже уровнем находится диполь. А знаешь, что находится еще уровнем ниже?
— Кролики? )))
— Нет. ) Где эта парность еще так очевидна? Мы обретаем целостность на этом верхнем уровне, когда наступает твоя «высоко парность». А на более примитивном уровне мы «обретаем „целостность“», по крайней мере, на том уровне сознания так это представляется, сливаясь в этот диполь. А знаешь, где еще расположена одна точка? Дело в том, что в момент нашего самого первого мига мы не одни. Вот я и ты — мы в самый первый миг — два: сперматозоид и яйцеклетка. И как только мы сливаемся — это первый звоночек, что мы встряли в эту ось разделения и слияния. Поэтому когда Хазанов говорит, что он прошел большой путь от сперматозоида до директора театра, он упрощает.
— Здорово! Это продолжается не только ввысь, но и туда, в глубину. )
— Конечно!
— Так вот, о паре я все же еще хочу сказать: когда встретишь человека, с которым тебе свободнее и легче, то можешь начинать к нему приглядываться. Другое дело, что в этом мире наворочено столько всего.… Но в условиях России могу сказать, что нам, девушки, светит только гарем. )) Люди продвинутые, которые к этому готовы — они это понимают правильно. А люди на том уровне, что круглее ведра ничего не видели — они, конечно, сразу: «Караул, гарем! Вы что!? Давайте сделаем тв-шоу с этими людьми».
— Ну все, твою подпись давать под этим интервью не будем.
— Нет, не будем, потому что неправильно поймут. Потому что это разные понимания. Ведь, есть просто мужики, то есть не мужчина, не герой и не воин, а простой мужик — он четко видит, когда у человека (у женщины) есть, что спереть и к чему приклеиться. Вот эти табуны таких граждан ходят. Я от них не знаю куда деваться. Я на них смотрю и вижу их запрос: «Заполни меня… интересом к жизни»… Это же какой-то караул. Наверное, так и с мужчинами нормальными, когда не женщины, а именно бабы ходят и мечтают: «Ах, родить бы от тебя! Хоть кусочек от себя мне дай!». Это же, по сути, одно и то же.
— Вот это да! Это то, что Петров писал на своей полосе — «переведем прицел с брови в глаз!»
— Мда… Вот такие пироги в жизни творятся. Поэтому, все-таки, побудем тут до конца, посмотрим, разгадаем, раз уже одной ногой сюда ступили.… Эту реку Стикс переплыть довольно сложно. Но если ты пытаешься ее переплыть, перейти на тот берег, где жизнь идет, то, естественно, ты понимаешь, что тут уже просто бездумно размножаться, и прочее и прочее, нельзя. Нельзя за эти привязки не только цепляться, нельзя их просто иметь, не проплывешь ты с ними. Терять очень тяжело такую «поддержку», но ты же понимаешь, что ты ее не теряешь, а переходишь на духовный уровень."
(Интервью брал А.Клейн. Правка авторская)
После недавнего декабрьского сатсанга я о нем вспомнила, и мне захотелось его выложить. Такие дела… ))
ТАМ
"- Ты говорила, что ты «вернулась на некоторых условиях».
— Я так понимаю, что это была проверка «на вшивость». Потому что из такого благополучия, в котором я жила, сказать своему мужу: «Знаешь, извини, но пойдем, разведемся...»
— Когда ты вернулась Оттуда, ты сразу развелась?
— Да. Я это сделала очень быстро. Как только я начала ходить, а ходить я начала месяца через полтора после операции, то я, вот, прямо, буквально собралась разводиться… Сказала мужу об этом, а он говорит: «Да, пожалуйста, что угодно: хочешь, пойдем разведемся. Ты же, все равно будешь моей женой, и мне наплевать на какие-то там штампы». И мы развелись, а потом постепенно разъехались. Что, рассказать? Как было ТАМ, да?
— Ты можешь не рассказывать, как было ТАМ. Но как только ты оклемалась, ты развелась, с чем это связано?
— ТАМ была серьезная вещь, которую я ощутила. Когда находишься ТАМ, те ощущения, которые ТАМ получаешь, и тот вопрос, который мне ТАМ задали — это незабываемо… Я на этот вопрос ответила тогда всем своим естеством. Не мозгами, а настоящим своим естеством. Тогда я впервые поняла, что во мне есть иное «Я» — настоящее, честное, светящееся, совершенно не подвластное ни моей личности, ни полу, ничему. И когда меня вернули в ответ на мое: «Нет, я хочу еще ТУТ пожить, потому что я еще не все сделала в жизни». (Откуда это, вообще, взялось во мне — этот ответ? Не знаю.) И когда меня СЮДА вернули, я почувствовала тяжесть, страшнейшую тяжесть. Это передать невозможно: физическая, психологическая, ментальная, астральная — не знаю, как еще ее назвать, как угодно можно. И моя первая мысль была: «Господи, зачем же я сказала, что я хочу еще Сюда? Зачем?» И тут же то, что осталось светлым во мне, оно мне говорит: «Ну вот, это твое эго. Оно все время будет печься о себе. А то, что ты ТАМ сказала, это было настоящее, запомни это». И во мне произошло такое разделение: я четко чувствую, где эго, а где я настоящая. И тот я, настоящий, он получил задание: «Если ты настоящий, если ты ощутил, если тебе дали право почувствовать то, чего люди стремятся достичь медитациями, долгими практиками, много чем еще, то уж давай, милая, такой шанс не упускай».
Поэтому я пошла и честно в этом состоянии эту обычную, обыденную, привычную колею остановила. А это была очень удобная колея, я вам доложу… Мужчины, которые прям пылинки с тебя сдувают. Все, что хочешь, пожалуйста! И сами хороши — и умны, и красивы, и благополучны. И муж таким был: не пьет, не курит, деньги зарабатывает… Короче, все «параметры» желаемые мне в свое время дали, и тем не менее, честно говоря, это было тошнотворно.
— И ты развелась.
— Ну да. И вот когда я это сделала, то это вызвало довольно сильную ломку. Одно дело, что я знала, что должна это сделать, другое дело — насколько я была к этому готова. А я-то себя при этом заранее не спрашивала, готова я к этому или нет. Надо, значит надо. А потом началось самое интересное. Когда я впервые смотрела фильм «Матрица», то меня в этом фильме впечатлил очень один эпизод. Там есть момент, когда вначале Нео впервые показывают эту матрицу. Когда он, выпив одну из двух таблеток, стремительно проходит в ней какие-то каналы и трубы, и в конце вылетает обнаженным в такой огромный чан, и именно в этот момент от него начинают отстёгиваться какие-то шланги-присоски. И он кричит от сильнейшей боли. Так вот, это ощущение тогда уже я испытала в жизни один в один. Эту присоску терять — дичайшая боль. И вот после такого моего поступка, развода с мужем, первая моя присоска от меня не сразу отстегнулась, и было все время очень больно… Потому что, когда я развелась с мужем, то ситуация у меня при этом получилась тяжеленная, мне такую устроили ерунду с отягчающими, что я года два потом выходила из этого состояния. Ведь, в результате я потеряла всё: дом, друзей, всё, чем я дорожила. Одно «чистое поле» осталось… Я думала, что не выберусь оттуда. Как идти, куда? Учителей нет, ничего нет. И только внутри есть такое ощущение, что небо — оно же, вот, над тобой, и там есть определенные силы — Абсолют, Атман, Бог, как хочешь назови. И ради этого ты должен встать. У меня есть четкое ощущение, что уровень развития — это не то, когда человек не падает, падают все, а насколько быстро человек встает. Для меня это критерий. Если человек уже натренирован, то он знает что это больно, но он встает быстрее, и это значит, что он уже больше боец, чем был раньше. Если же он еще полежит — ну, хорошо… Вопрос лишь, как быстро он встанет. И встанет ли вообще, потому что многие люди годами, а то и жизнями, лежат и всё — сосиской, что называется — и больше ничего им не надо.
И, вот, я где-то года через два после развода еду в автобусе, совершенно уже о другом думаю, хотя боль постоянно во мне. И автобус сворачивает за какой-то угол, и в этот момент такое «чпок!». И ощущение почти физическое, что отскочило что-то тяжелое внутри от меня. И я освободилась от этого воспоминания, от этой ситуации, от этих душевных мучений.
И тогда у меня сразу возникло такое самоуверенное ощущение: «Ну, теперь-то тебе сам черт не страшен, ты, мол, такое прошла!». И тут-то все и началось. Мне начали давать, примерно, раз в один-два года такие ситуации, что я не знала куда мне деваться. Каждая была на порядок болезненней предыдущей. И отказаться я уже не могла, ни за какие коврижки, упёрлась, только убить меня можно было. А при этом как мне пройти то, что приходит, каждый раз не знаю… Ужасно.
Но основной смысл всей этой череды ситуаций, как я сейчас это понимаю, был в том, что каждая ситуация была отстегиванием от меня следующего шланга. Они разные ко мне прицеплены и до сих пор очень сильно, потому что я человек, я материализованное существо. И во мне, конечно, как в каждом из нас, этих шлангов много, хоть их в нас никому и не видно. Но есть среди этих присосок основные, которые сильно пристегнуты и особенно к женщинам. Это семья, дети, любовь, парность, секс… То есть, сначала у меня в жизни было такое святое понятие (шланг) о вечной, настоящей дружбе, которое у меня очень жестко убрали. Потом — о хорошем муже и семье. Потом шланг понятий о детях отстегнулся тоже неслабо. Потом была встреча с моей парой, и, конечно, отсегивание этой привязки к идее истинной пары в жизни. Это отдельный разговор и он стоит многого. Я думаю, что немногие в этой жизни встречают пару и еще меньшее количество людей ее проходят, а не залипают на ней. И еще более страшный залипон может приключится с человеком, если он встретит пару, а потом ее лишится. То есть ты ощущаешь правильность такой встречи, таких парных отношений. Ты изменяешься мощно в таком партнерстве. А потом ты вдруг, раз, и пару свою теряешь. Обстоятельства так складываются, ситуация… И что ты с этим сделаешь, что? Куда идти, чего делать? Темнота полная. Но, если ты и это примешь, пройдешь, то внутренняя свобода твоя при этом увеличится еще больше. А потом была у меня и идея, идеал и духовного партнерства. А это тоже очень сильная такая прицепка. Тоже отрывалось «с кровью»… И все эти ситуации ко мне стали приходить именно после того, как я вернулась Оттуда. До этого все было как у людей. Школа, институт, семья…
— А по какой причине ты, все-таки, развелась? Я не имею в виду повод. Ты говорила что-то о тошнотворности, об обмане.
— Потому что сказал всем своим естеством «Да» — так делай. Я же дала на это внутреннее согласие.
— Почему ты дала это согласие?
— А это было Там. И Там я понимала, что это правильно. Мне показали, что это тупиковый путь. Ты что делаешь-то с этим человеком? И это оказалось верным.
— Ты говорила «обман», в чем это выражалось? Ты говорила, что отношения должны быть истинные, а если они ложные…
— Обман — он был в самом начале.
— С чьей стороны?
— С моей.
— В чем он заключался?
— Обман не человека, а себя самой. Потому что этот парень ходил за мной с 16 лет. Я понимала, что надо бы замуж выйти, чтобы от меня потом все отстали. Годик замужем побыть, ну, чтобы правила социальные соблюсти.
— То есть устроиться хорошенько лично?
— Нет. И потом быстренько выскочить из замужества, чтобы ко мне родные не приставали больше с этим вопросом.
— И ты использовала человека, который тебя любил?
— Ну, он меня «прошил». )) Он меня прошил на самом мягком. Прошивка — это понятно, что такое, да? Он ходил-ходил-ходил, на всех углах стоял, я с ним дружила, но на расстоянии. Я знала, что мне туда не нужно. И вот, однажды, был день моего рождения…
— И в какой-то момент ты дала слабину и решила, что, хоть мне это не надо, я все равно туда пойду?
— Типа того. Потому что я друга пожалела. Ох, нельзя этого делать никогда. Но я была дурочкой совсем, чего там, 21 год. И когда в день моего рождения у него затряслись губы, и он сказал: «Ну, что же ты меня совсем не замечаешь?» — то я увидела, как ему больно от этого. И тут я дала слабину. А надо было: «Ну, да, замечаю я тебя, и всё, и хорошо». А я душой как-то раскрылась, и тут он, как профи, просто как стрелок какой-то, тут же мне выпалил: «Выходи за меня замуж». — И я вдруг, резонируя его душевной боли, отвечаю: «Ну, ладно». А потом уже, прямо перед тем, как в загс на регистрацию идти, я своего жениха посадила рядышком и сказала ему прямо: «Слушай, я тебя не люблю и я тебя никогда не полюблю. Я это знаю, хоть и не знаю, откуда. Ну, не суждено. Но слово я тебе дала. И если ты мне сейчас скажешь, что мы не пойдем в загс, то я вздохну спокойно, и мы будем дружить дальше». Он думал-думал, потом сказал: «Нет, ты мне лучше такая, чем никакая.» «Ты решил?» — спрашиваю. «Решил!» — говорит. «Ну, все, тогда пошли!» То есть обмана вроде бы не было, но и жить так тяжело.
Правда, оказалось, что мы очень сходимся характерами, мы сходимся интересами. Нам было дико интересно вместе. Мама наш диван называла «кровать-читальня». )) Мы что-то читаем вместе, какие-то газеты, что-то обсуждаем постоянно, какие-то проекты воротим. И все равно, это не то. Это отношения партнерства, но не парности. Я это знала с первого дня. Думала, сейчас я тут годик поматрошу, потом разойдемся. Ну, фиг я быстро развелась. И если бы не это со мной событие… Мне тогда аппендицит вырезали без наркоза, и у меня был болевой шок просто-напросто. И я от этого умерла. Если бы не это мое «улёт-прилёт», то… Нет, я бы, наверно, все равно развелась. Но это было бы не очень скоро. Потому что меня так окучили, меня в такую теплую вату положили! Господи Боже, ну только что пятки не лизали. Ну, кому это на пользу идет? Человек от этого дуреет, хамеет — тот, кого ватой обкладывают — и, в общем-то, портится. И я все время себе говорила: «Ой-ой, чего-то это не то». А отказаться трудно. И когда уже происходит такое событие, как полет в Небеса, и ты отказываешься от лжи не перед социумом, а вот Там, куда ты смотрел с 4-х лет — Там, в небе — то, конечно, тут уже вопрос становится серьезным.
А дальше уже и пошли проявляться эти самые присоски в разных ситуациях. И стали они отпадать, вернее отдираться по-живому… Затем меня научили продолжать любить при расставании. Меня научили, что моя любовь в правильном понимании, не вот эта вот «страсть», которая, в общем, людей ловит сильно, а та любовь, что не зависит от объекта любви, как это ни странно. Пришлось такие вещи проходить, когда с кем-то ты расходишься, потому что этот человек плохо с тобой поступил. Но ты его любишь. Причем, любишь такой вот человеческой настоящей любовью, непритязательной. И поэтому ты не пытаешься его удержать. Но, какой бы ни была потом ситуация, ты не пытаешься эту любовь в себе погубить, потому что понимаешь, что не имеешь на это права. Потому что это как прекрасный цветок, который сам в тебе вырос. И нельзя тебе его срезать. Пускай человек этот идет и гуляет, куда ему надо. А в тебе любовь остается. И пока в тебе она Сама есть, пусть она там и будет… Это такой совсем уже другой уровень. И это никак не относится к тому, что сейчас называют любовью: Полюбил — женился, разлюбил — развелся. Это вечно.
Затем, научили меня любить на расстоянии, когда человека чувствуешь через континент. Это как бы по горизонтали. Потом научили — я ничего не вру — научили по вертикали любить. Это когда человек уже дематериализовался, и ты начинаешь ощущать его в другом измерении и другим чувством. Это не то, чтобы диалог, а будто ты присутствие ангела-хранителя периодически ощущаешь в своей жизни. Вот такие вещи. Но, ведь, это всё не пришло бы, если бы я торчала в той же самой среде, на той же самой кухне, с тем же самым первым мужем. Помню, я как-то однажды позже уже подумала: «Чего же еще вы хотите у меня отнять?» А потом сразу за этим же: «А чего отнять-то? Никто ничего не отнимает, только учат».
… Женщине очень сложно. Женщина более привязана к этой материальной жизни: генетикой, программой, она более зациклена на продолжение рода, на крепкой семье, детях. Поэтому женщине труднее пройти. Вопрос только в решимости, силе духа и в чем-то таком, что ты знаешь, но не можешь определить что это. Какая-то основа — то, ради чего всё.
А потом уже я начала соображать: «Каких иллюзий, каких западений я лишилась?» Неправильное понятие дружбы — так у меня потом появились друзья настоящие, которые от меня не зависят, и я от них не завишу. Потому что друг — это тот, ради кого ты нарушаешь законы жизни в положительную сторону. Это не моя фраза, но я ее разделяю. А враг это тот, ради кого ты нарушаешь законы жизни в отрицательную сторону. И то, и то — плохо. Это ложная дружба. А нормальная она, не принуждает тебя. Если ты понимаешь, что ситуация несправедливая, ты своему другу это честно говоришь в лицо. А если он обидится, то это его дело. Но до этого же надо было дойти самой, своими ножками, не с учителем, ни с кем. И когда понимаешь, хотя бы одну такую серьезную вещь, то получается прорыв в осознании, вообще, всего.
Вот, в очередной раз возникла ситуация, когда все поломалось. Все. Жизненный план какой-нибудь себе строишь, отстроил все почти до конца, даже уже реализовал почти всё. Вот оно, вот ты это уже имеешь! И в этот момент тебя «хрясь!». И все разваливается. И ты опять стоишь в темноте, в абсолютной темноте, даже в глазах темно. У меня последняя ситуация такая была месяца два назад. У меня было просто реально темно в глазах от нее. Я, вообще, не знала куда идти, я так скромно сутками лежала на диване, ничего не ела, почти ничего не пила. Было состояние жуткой душевной боли, такой, что хоть накрик кричи. И именно тогда я поняла одну вещь: проходить-то надо. Первый раз я проходила ситуацию два года, второй раз — месяцев шесть, хоть она была сложнее первой для меня. Потом следующую — месяца два, то есть все короче уже. Последнюю же я проходила дня четыре. Вот уже после этих двух месяцев, следующая — дня четыре. То есть появилось умение пробираться через этот бурелом. Иначе говоря, шланг очередной уже отдирать самой. Как только ты его нашел, ты его сам дергаешь, и плевать тебе на эту боль. Но если ты эту боль не научился пока переносить, то ты можешь ее не выдержать. Она такая сильная, что разрушает суть всего тебя. В тот момент тебе точно кажется, что это твоё всё, и за этим твоя смерть… Дальше смотрим: когда человека сильно бьют кнутом, то что делает его тело? Рефлекторно? Оно сжимается. Можно ударить и посмотреть. Это рефлекс. Так вот, оказывается, когда я посмотрела, лежа в этой темноте, на свои структуры внутренние, я увидела, что от этого душевного хлестка у меня все и в душе сжалось. И эта боль, на физическом уровне она в солнечном сплетении, это оттого, что моя душа и все мои структуры они сжались от боли, и они все время теперь сжаты. И тогда я подумала: «Какого черта? Чем я буду тут просто так валяться, я лучше буду валяться и разжимать их». В эту боль надо войти и раскрыться напрочь. И тогда я поняла, что мне дальше делать… Это очень больно, но терпимо, когда начинаешь этот процесс понимать. Как будто раковину раздвигаешь, створки раковины, всей своей внутренней силой. И когда ты их окончательно раздвинул, то вдруг понимаешь, что прошел, и тебе, как бы, ничего не страшно. Я теперь прекрасно понимаю, что нельзя задирать нос, ведь, всегда может прийти то, отчего тебе опять будет также больно и даже больше. Но чтобы стать правым, надо научиться не лежать в лунке и ждать, когда пройдет два года, а самой идти навстречу этому ветру, потоку, вихрю. Я теперь знаю этот способ, поэтому мне меньше страшно, хотя каждый раз все равно больно. И поэтому, когда мне в следующий раз приварили по полной, я подумала: «Стоять, Зорька!» ) Стоять в нужный момент, потому что наломаешь дров, если не выдержишь этого момента боли в «бездействии», в тишине… Эта идея, что от душевной боли человек душой сокращается, а надо в этот момент учиться открываться, для меня это большое открытие, которое помогает мне идти по жизни. И при этом есть теперь такое ощущение, как будто твоя смерть всегда рядом. А именно: ты можешь «умереть» в каком-то событии, не пройдя его. И нет у тебя вседозволенности. Иначе может быть как в анекдоте о том, как ядерная бомба падает в общественный туалет: «Жжжжж… чмок!» )) И всё, и нету. Засосало. )) Тут дальше идет важная тема смирения. Но об этом не сейчас.
— Ты пока еще ничего не сказала о том, что ты ТАМ видела — в том мире, в том измерении.
— Вот эта труба, о которой все пишут, это правда. Причем, как выяснилось, многие люди не доходят до конца трубы, на котором начинается золотистый свет. Позже, через полгода после меня, одна моя подруга тоже попала в клиническую смерть, и она просто по этой трубе ходила и трогала ее руками. Она рассказывала потом: «Была темнота, был холод, и были стены у этой трубы, как мокрый кирпич». А пока она там бродила, не видя никакого света, муж ее взывал к ней изо всех сил, сидя рядом у ее кровати в реанимации: «Вернись, вернись!». И она его там услышала и вернулась. То есть он ее вернул фактически. А меня почему-то по этой трубе понесло, сначала медленно, а потом — фуууух! — мгновенно как-то. Единственное, что я ощущала, что сначала это я, как я; потом вдруг какая-то тяжесть; потом она исчезает, и я уже не персонифицирована; потом я забываю вообще тело, пол, имя. Светящийся шар, вот такой величины примерно. И у него есть сознание, которые отражает все происходящее с этим шаром.
— Сантиметров 25 примерно?
— У меня было ощущение, что я вот такая (показывает).
— Да, так и есть. Ну, чуть поменьше.
— Может быть, чуть поменьше, потому что от него идет такая… типа радиации, он нечетко очерчен. Такой пушистый, излучающий такие зубчики. И потом меня как куда-то вынесло, в измерение иное, не в пространство. Страха, конечно, нет, и чем дальше, тем легче, скорости огромные. Там эта труба заканчивается, ты ее ощущаешь, но не видишь. И я на краешке этой трубы стала вот таким шариком колебаться, покачиваться… И вдруг я смотрю… нет, «смотрю» — неправильно сказано… чувствую, вижу каким-то образом: стоят три молодые женщины. Брюнетка, блондинка и рыжая. В белых тогах, хитонах, от плеч до пола. И у каждой свой поясок — у одной он золотой, у второй серебряный, и у третьей — бронзовый. Длинные такие, пояски, тонкие концы их до пола… Такие подробности — удивительно. Они, по-моему, ничего не говорят, но они как бы готовы меня принять и проводить. И я «стою» шаром этим как-то нерешительно, а хочется туда ужасно.
— О женщинах. Ты говорила, что в славянской языческой культуре есть…
— Да, три бабы-йоги, отсюда баба-яга пошла.
— Бабы-йоги, берегини.
— Да, потому что йога вообще-то пришла от нас, от прославят, как я слышала, и как сама это понимаю.
— У древних греков были тоже три мойры. Но они различались по возрасту. Те, кого видела ты — одного возраста?
— Да.
— А у древних греков одна совсем юная, другая — средних лет, и старуха. А ты знаешь, что у римлян они были одного возраста и назывались парки?
— Нет.
— Их тоже три было. И вот три женщины…
— Да. И они готовы меня туда проводить с добром и с лаской, а я колеблюсь. И тут я «вижу» какой-то свет золотой, всеобъемлющий. Там нет ни пространства, ни объема -ничего, просто свет. И часть этого света, как бы, на меня надвигается, и вдруг голос, ни мужской, ни женский. И вот этот свет, и ощущение всеобъемлющей любви и принятия тебя таким, какой ты есть, туда, в этот свет… И ты понимаешь, что сейчас ты туда пойдешь, и тебе будет хорошо, ты станешь частью этого света, и все замечательно. И в это время раздается голос внутри меня. Он, как бы, мужской, но я не могу этого точно сказать… ассоциируется с мужским красивым голосом. У меня спросили: «Хочешь ли ты остаться ТАМ, или нет?» И я, всей душой желая остаться ТАМ, вдруг говорю: «Нет». Слышу свой голос, и как-то чем-то думаю: «Что же я несу-то?»
Но я ответила «нет». «Почему?» — был еще вопрос того голоса ко мне. «Потому что я еще не все сделала в жизни», — отвечаю. И всё! И после этого уже ничего не было, никаких там «да, хорошо». Тут же я почувствовала, как этот мой шар перевалился обратно в трубу, и с нарастающей скоростью — ууууууу! баммм! — и вот вновь эта тяжесть стала быстро нарастать во мне. Похоже на чувство тяжести при больших ускорениях. И я только помню, что по мере прохождения слоев этой трубы мне становилось все тяжелей, тяжелей, тяжелей. И после этого я стала приходить в себя… И первой мыслью: «Как же тяжело жить на земле!» Я передать не могу, как же нам тяжело жить. И в каком-то смысле мы все тут герои, что пытаемся.
Это словами сказано вроде просто, то что я сейчас рассказала. Но, на самом деле, все это носишь в себе, и каждый раз в сложной ситуации думаешь: «Ну, я же сказала, что еще не все сделала в жизни, чего тут мокроту разводить, себя жалеть? Вперед, пока есть куда.» Вот, когда не знаешь куда тебе, тогда бывает очень мучительно. Вот размолотило тебя какой-то ситуацией в пыль, и все — одни следы на песке от тебя остались. И пока волна не набежала, тебе надо из этих следов обратно себя слепить. Вот такое тоже бывает, хотя редко… но зато метко. ))
Женщине труднее пройти туда, куда проходят мужчины. Почему — я не знаю. Думаю, просто потому, что у нас шлангов больше этих. И это правильно, потому что иначе на этой земле человеческий род, на 90% работающий на эту самую цивилизацию, на офисы, стоящие на этом берегу, на самого себя «любимого», он бы просто прекратился. А он, ведь, нужен, чтобы его цивилизация кушала. Поэтому женщине тяжелее — у нее привязок больше, их отдирать больнее. Все общество работает на то, чтобы я была такой-то, такой-то и такой-то, как в социуме положено. Но мне на это сейчас уже наплевать, но таких же не так много. Допустим, ерунда — в пятый раз замуж не выйти. Сколько ж можно уже о замужестве и иже с ним? А кругом все темы только об этом — и по радио, и по телевизору и т.д. Всё же нас настраивает именно на это… размножайся… Но для меня самое важное в этой теме — это проблема парности, которую я решаю, решаю, и буду решать, наверное, до конца.
— И в чем эта «проблема парности»? В чем ее суть?
— Суть в том, что есть предел, через который, по идее, без своей пары человек не может пройти. Мужчина еще как-нибудь может просочиться, я думаю. А вот женщине пройти туда никак… Есть какой-то уровень, на который надо идти параллельно, вместе, и я даже понимаю немножко почему. И поэтому на каком-то уровне возникает проблема парности, если ты хочешь идти дальше. Обязательно надо, чтобы был в ситуации и мужской взгляд на жизнь и женский. Эти два взгляда дополняют друг друга. И есть какой-то момент, когда, как ртуть, они сливаются и становятся общим целым, и никто не теряет своих свойств при этом. В чем эта проблема, спрашиваешь? В том, что пару встретить любому человеку крайне сложно в этом мире, потому что здесь все устроено так, чтобы ты ее не встретил. Лучше просто женись поскорее «по гормональной любви» или замуж выйди. Тут тебе и шланг в спину, как якорь. )) Потому что если ты вдруг пару встретишь, то пробуждение твое станет возможнее.
— Разберем «проблему парности». На самом нижнем уровне наличие пары закрывает развитие, как для мужчины, так и для женщины.
— Это не пара.
— В человеческом восприятии — пара, «мальчик-девочка». Пара «мальчик-девочка» очень плотно сцепляется, появляется диполь. Такая «капсула на двоих». И все — любое развитие заканчивается тут же. Первый шаг — это вырваться из этого диполя и идти отдельными курсами. В этот слой вырывается очень мало людей. Но дело в том, что и этот слой заканчивается. Там есть очень большие вершины. И мужчина, как ты говоришь, может просочиться на самый верхний уровень — это уровень Будды. Я имею в виду Гаутаму-Шакьямуни. Есть еще один уровень. Туда просочиться можно только вдвоем. Ни мужчина, ни женщина отдельно туда не просачиваются. И ты, когда говоришь «проблема парности», имеешь в виду проблему того уровня?
— Да, совершенно верно.
— Ишь ты! Так ты выше Будды прыгнуть хочешь?!
— Да мне туда не надо! Мне сказал как-то один интересный человек гениальную фразу: «Мы ж иначе не можем». Ну да, и что делать-то тогда? Я не хочу выше Будды, но что делать-то? Встать под этим потолком и стоять, как гриб-мухомор?
— Ну, хорошо, уберем слово «хочу», которое тебя смущает.
— Ну, хорошо, хочу. )
— Но ты понимаешь, что тот уровень — это уровень, который еще выше?
— Вот почему я тебе говорю — пустыня. Поговорить не с кем — ну вот с вами…
— «С нами» — ну, ты сравнила. Мы — боги.
— Не спорю, мы тоже боги. ) Вот ты говоришь: «Ты выйдешь, и там потом будет много народа.» Фиг, не будет! Там, куда я в первый раз вышла, там, да, там было много народа.
— Подожди, куда ты вышла?
— Помнишь, я тебе говорила: «Пустыня кругом. Это не давит на душу, это удивляет.» Я уже выходила из той пустыни, и там действительно много народа. Потом проходишь ее и попадаешь в следующую пустыню.
— Когда ты ее пройдешь, там тоже будет много народу.
— Знаешь, что там будет, как мне кажется? Даже не кажется, а уже видится вдали. Там будут такие пики, и на каждом пике будет по человеку. И будет эхо, по которому вы сможете общаться. Потому что на том пике толпы быть не может. Это тот путь, когда ты встречаешь в пустыне одного-единственного странника, и это Встреча.
— Все-таки, «там много народу».
— Я понимаю. Но это уже идет такое понимание, которое не надо записывать сюда, потому что будет пустота, будет тишина просто.
— Там нет такого, что ты один, и «где-то далеко-далеко от тебя на пиках сидят».
— Там нет «далеко».
— И сейчас у тебя проблема парности?
— Ее как таковой нет. Сейчас скажу одно важное замечание: когда человек встречает свою пару — неважно, остается он с ней или проходит ее, удивительное ощущение свободы возникает. Это как ориентир какой-то. Вот, когда «склеиваешься» с кем-то, то образуешь этот тормоз-диполь, то есть «дверь закрыли, и нам вдвоем так здорово». А когда встречаешь человека, который, возможно, тебе пара, то возникает такое ощущение, что тебе дали свободу, которой ты один не имеешь. И это не утопия никакая, это ориентир, потому что парность дает как раз любовь и свободу. Ведь, наконец-то, кончается ощущение поиска. И это такое освобождение великое. Потому что, пока ты не встретил свою окончательную пару, ты все равно обращаешь внимание на людей противоположного пола, хочешь ты этого или не хочешь. Даже в метро едем все, отвлеченно друг от друга, а это происходит, такие бессознательные процессы идут. У людей, у тебя самого… Мы все время как бы мгновенно сканируем представителей другого пола на совместимость с нами. А когда ты встретил свою пару, то этот процесс сам собой прекращается. И это тоже ощущение свободы.
— Существуют некие глобальные схемы, которые повторяются на разных уровнях. Пара, о которой ты говоришь, как два шара ртути, которые, сливаясь, не сливаются. А ниже уровнем находится диполь. А знаешь, что находится еще уровнем ниже?
— Кролики? )))
— Нет. ) Где эта парность еще так очевидна? Мы обретаем целостность на этом верхнем уровне, когда наступает твоя «высоко парность». А на более примитивном уровне мы «обретаем „целостность“», по крайней мере, на том уровне сознания так это представляется, сливаясь в этот диполь. А знаешь, где еще расположена одна точка? Дело в том, что в момент нашего самого первого мига мы не одни. Вот я и ты — мы в самый первый миг — два: сперматозоид и яйцеклетка. И как только мы сливаемся — это первый звоночек, что мы встряли в эту ось разделения и слияния. Поэтому когда Хазанов говорит, что он прошел большой путь от сперматозоида до директора театра, он упрощает.
— Здорово! Это продолжается не только ввысь, но и туда, в глубину. )
— Конечно!
— Так вот, о паре я все же еще хочу сказать: когда встретишь человека, с которым тебе свободнее и легче, то можешь начинать к нему приглядываться. Другое дело, что в этом мире наворочено столько всего.… Но в условиях России могу сказать, что нам, девушки, светит только гарем. )) Люди продвинутые, которые к этому готовы — они это понимают правильно. А люди на том уровне, что круглее ведра ничего не видели — они, конечно, сразу: «Караул, гарем! Вы что!? Давайте сделаем тв-шоу с этими людьми».
— Ну все, твою подпись давать под этим интервью не будем.
— Нет, не будем, потому что неправильно поймут. Потому что это разные понимания. Ведь, есть просто мужики, то есть не мужчина, не герой и не воин, а простой мужик — он четко видит, когда у человека (у женщины) есть, что спереть и к чему приклеиться. Вот эти табуны таких граждан ходят. Я от них не знаю куда деваться. Я на них смотрю и вижу их запрос: «Заполни меня… интересом к жизни»… Это же какой-то караул. Наверное, так и с мужчинами нормальными, когда не женщины, а именно бабы ходят и мечтают: «Ах, родить бы от тебя! Хоть кусочек от себя мне дай!». Это же, по сути, одно и то же.
— Вот это да! Это то, что Петров писал на своей полосе — «переведем прицел с брови в глаз!»
— Мда… Вот такие пироги в жизни творятся. Поэтому, все-таки, побудем тут до конца, посмотрим, разгадаем, раз уже одной ногой сюда ступили.… Эту реку Стикс переплыть довольно сложно. Но если ты пытаешься ее переплыть, перейти на тот берег, где жизнь идет, то, естественно, ты понимаешь, что тут уже просто бездумно размножаться, и прочее и прочее, нельзя. Нельзя за эти привязки не только цепляться, нельзя их просто иметь, не проплывешь ты с ними. Терять очень тяжело такую «поддержку», но ты же понимаешь, что ты ее не теряешь, а переходишь на духовный уровень."
(Интервью брал А.Клейн. Правка авторская)
2 комментария