La Vida Es Sueno

Я сновижу Вселенную,
И всё, что Я сновижу, есть Я,
Я, который есть, но кто не есть как Я,
Я сновижу Вселенную, а ты воспринимаешь её,
Ты, которого нет, но кто есть как Я.

Объект снится, все проявления снятся.

Но концептуальное толкование восприятия, как и само восприятие, происходит посредством снящихся объектов. Такова функция чувственно воспринимаемых феноменов.

Как объекты они снятся, но по сути это органы интерпретации, благодаря толковательному функционированию которых появляется вселенная. Таким образом всё сновидится воспринимающими «существами», хотя их собственные сны — персональные микроскопические репродукции, или второсортные иллюстрации сна, составляемого их собственной жизнью. В сущности, оба вида сна идентичны, как подразумевается в данной нам Буддой Алмазной сутр, и подтверждается множеством Учителей, самым категоричным из которых был Васиштха, утверждающий, что нет абсолютно никакой разницы между двумя видами сна — тем, который мы видим по ночам, и тем, в котором мы все «проживаемся».

Таким образом, всё, что мы знаем или вообще можем осознать, находится в уме, как утверждается в Ланкаватаре и других сутрах и подтверждается множеством великих Учителей явно и всеми великими Учителями — неявно.

Это фактически самая главная идея буддийского учения, как и Алмазной сутры и Маха Рамаяны, а также эзотерическая основа всех великих религий, как и без сомнения, не столь великих, с тем лишь отличием, что в более простых и двойственных из них сновидящий обособляется и персонифицируется как «Бог», а в адвайте и других недвойственных учениях сновидящий осознаётся как то, что-мы-есть. Но те кто пробуждается в своей двойственной вере, всегда осознают свою высшую тождественность со своим Богом, когда приходит пробуждение.

***

Просто говорить, что мы снимся, — значит вводить в заблуждение, поскольку мы и снимся, и сновидим. Это ключевой элемент в понимании того, что мы есть. Нет никакого «сновидца», божественного или смертного, как и нет «чего-то», что снится, это самоочевидно. Но есть текущее сновидение феноменальности и видимая в этом сне вселенная состоит из ума, который её сновидит, причём каждая фигура из сна — часть сновидения, а не просто объект, который объективируется или снится. Каждый снящийся объект также является самим сновидением как в своём субъективном, так и объективном аспектах, которые составляют двойственный механизм проявления сна, в некотором роде подобный спусковому механизму часов, попеременно отпускающему и останавливающему их функционирование во Времени.

Сказать: «Жизнь — это сон», — значить сказать всё, что вообще может выразить такая популярная фраза. Слово «сон» — это образ, а не технический термин, но это также и нечто большее, чем образ, поскольку то, что представляет собой наша «жизнедеятельная» активность, не отличается от того, что представляет собой наша «спящая» активность. Присутствуют и действуют одни и те же факторы, и то, что «производится», что проявляется в каждом случае, идентично по характеру и происхождению.

Так же как «мы» являемся каждым объектом в наших «личных» снах, так и то, что-мы-есть, является каждым объектом в нашем «сне жизни», независимо от того, насколько разной или противоположной может показаться их деятельность. Ведь. как мы хорошо знаем, «противоположности» — это всего лишь двойственные аспекты того, что субъективно неделимо, хотя в то же время «то» не существует как одна «вещь», поскольку не имеет объективного существования, а в объективизации, или в проявлении, оно проявляется в двух кажущихся противоположными аспектах.

Действие, истинное действие, таким образом, одновременно снится и сновидит, проживается и живёт, ведь нет ни сновидца, ни видимого во сне, ни Бога, ни человека, ни Создателя, ни создания. Вот почему оно называется «недеянием», у вэй, ведь его не производит никакая сущность и никакая вещь не производится, и его «спонтанность», или «мгновенность» — это всё, что о нём можно сказать, это тоже — просто действование.

Я думаю, что действую; по факту я действую «меня»; а по сути «я» всё время снюсь тому, что Я есть. Таковы три степени понимания, но они не полны, так как, поскольку я снюсь тому, что я есть, я есть сновидение как моего действия, так и деятеля этого действия, следовательно, я есть действование действия. И это всё, что об этом можно сказать.

Если ты спишь, ты не можешь быть тем, кто видит сон: если ты снишься, то кто сновидит? То, что спит, не может сновидить, ведь один пассивен, а другой активен и эти два состояния не совместимы. То, что пассивно (спит), может снится тому, что активно, но тогда то, что активно, должно быть сновидящим и не может быть снящимся.

Сон подразумевает остановку функционирования, но если бы у снов был сновидящий, такой сновидящий должен был бы бодрствовать, чтобы осуществлять функцию сновидения.

Все степени и виды сновидения феноменальны и представляют собой функционирование ума, который должен не спать, чтобы видеть сон. Отсутствие такого функционирования должно выливаться в отсутствие сновидений, что называется «глубоким сном».

Функция сновидения, таким образом, должна всегда быть пробуждённой. Как она может быть названа, кроме как праджней?