Кровать

Первая кровать, которую я помню, была с панцерной сеткой. Ее спинки были сделаны из металлической трубы. Она стояла при входе, у левой стены вдоль комнаты. У противоположной стены стояла такая же кровать брата. На стене у кровати брата висел гобелен с изображением трех богатырей, а у меня на стене висел гобелен с оленем на опушке леса. Я завидовал брату с его богатырями, и только сейчас понимаю, что обзор картины с Ильей Муромцем, был лучше с моего места. Дальше, на окне расположились кактусы, справа от окна стоял письменный стол брата с аквариумом и полочками с учебниками. В аквариуме плавали гупики и две скалярии. Однажды одна скалярия умерла, а потом умерла и вторая. Я не мог понять, что значит — умереть. На правой стене, сразу после входа, над столом, висели часы — ходики, с двумя гирьками на металлических цепочках. Стол был круглым, и покрывающая его скатерть, свисала краями с бахромой до середины ножек. Под столом, на стене, на обоях лимонного цвета, я нарисовал малиновым карандашом маленький крестик, в концы планок которого вбил четыре гвоздика. Я залазил под стол, садился на корточки и молился этому кресту. Однажды, я сидел на кровати и мое внимание привлекли вертикальные прутики спинки. Я засунул голову в проем между двумя прутиками и вынуть голову уже не смог — мешали уши. Не помню сколько времени длилась паника, но голову я все же выдернул.

Второй моим местом для сна была тахта. Это была уже другая квартира, в другом городе. Она стояла на кухне, в углу, и вся прилегающая стена была оклеена рисунками автомобилей. Она была широкой и уютной. Ее покрывал плотный, цветной плед. Когда на каникулах приезжал брат, он ложился на тахту и брынчал на гитаре.

В следующей квартире у меня уже была своя комната со старым, проломленным диваном, на котором я проспал двадцать лет.

Первым брачным ложем для моей молодой семьи стали две односпальные кровати, доставшиеся от родителей. Они были приставлены друг к дружке, углы полированных спинок темно коричневого цвета были ободраны и кривы. Обивка была в полосочку кирпичного цвета, покрыта пятнами от пролитого чая и кофе, и украшена прожжеными дырками от сигарет. Скрипели кровати нещадно. Уже тогда начались мои первые ночные бдения. Я лежал глубокой ночью на животе, и при каждом моем вздохе пружины кровати отзывались тихим стоном: «И-и, и-и». И так — десять лет.

В пиковые времена моей семейной жизни, когда уже стал появляться некий достаток, мы обзавелись двухспальной кроватью с ланелями и шикарным ортопедическим матрасом. Эта кровать повидала много интересного и служила нам верой и правдой несколько счастливых лет. Она не скрипела! Это было идеальное место и для сна, и для сексуальных утех. Но чтобы жизнь не казалась мёдом, наша кошка в свои критические дни избрала место под кроватью для своих инсталяций. И нужно было их периодически убирать и вести с кошкой поучительные беседы.

После развода, я нагло забрал себе полутороспальный диван песочного цвета, на латексе и ланелях, хоть уже и потертый, но все еще — доблесть и краса диванного дела. Потом, мне его проломил мой любимы друг. И теперь, когда я в бессоную ночь ворочаюсь, он поскрипывает, напоминая мне, что кровать — это самая важная вещь в жизни.