Дима стоял в центре актового зала и смотрел на своих одноклассников. Они находились за стеклом, показывали на него пальцем и смеялись. Дима еще не знал слово «насрать» или фразу «кездуй отсюда кетя».Он был чист как слеза младенца. В его объятиях находилась самая красивая девочка в мире, он чувствовал как дрожит его тело и колотиться ее сердце. Он был безумно рад ее улыбке на его доморощенную шутку и предвкушал как они вот-вот начнут танцевать румбу.

Помните подвал, в детстве. Обшарпанная дверь открыта и в проеме манящая темнота. Оттуда веет прохладой и какой-то гнилью и плесенью. И зачем мне туда ходить? А я пойду. У меня задание -пройти как можно дальше. Там, в глубине, тайна. Захожу. Под ногами лужа и из нее выпирают расставленные кирпичи. Наступаю на кирпич и тянусь к выключателю. На всякий случай нажимаю — все лампочки перегорели или их нет, и на входе и в глубине. Перескакиваю через лужу и заворачиваю за угол. Все. Начался лабиринт. Еще поворот и остатки света от входной двери полностью растворяются во тьме. Осторожно переступаю ногами, дотрагиваюсь рукой за стену. Медленно передвигаясь, цепляю головой паутину, потом стекловату и рубероид от труб с горячей водой. Вот зажурчала вода в сливной трубе. Под ногами хрустит стекло и строительный мусор. Это сейчас я знаю что происходило тогда и даю этому названия. А тогда, все эти шумы и прикосновения к холодной, покрытой известью стене, давали хоть какие-то ориентиры и подтверждали, что я еще живой и двигаюсь вглубь тайны.
Я как летучая мышь, которая чтобы ориентироваться в пространстве, посылает сигнал, который отражаясь от стен и возвращаясь, определяет свое положение. Иду, дотрагиваясь к дощатым шершавым дверям, ручкам и навесным замкам. Сверху слышны звуки «бу-бу-бу-бу». Это громко разговаривают люди в квартире первого этажа. Вот в глубине показался слабый свет, поворачиваю, и вижу разбитое узкое подвальное окно. Это другая сторона дома. Внутри меня легкая радость. Чуть потоптался обескураженный отсутствием чуда и повернул назад. Дорога назад была легкой, никакой тайны уже нет. Не такой уж ты и страшный — «черный плащ»! Да, но еще есть девочка, которая не должна одевать желтое платье!
Полезу ли я сейчас в неизведанную дыру? Раньше, страх манил, а сейчас? Почему сейчас не манит?
Фактически, я постоянно вибрирую между собой и всем что вокруг, чувствую себя и определяю себя. А без этого, что вокруг меня, как бы меня и нет. Да, я эксплуатирую эту тему
Читать дальше →

Однажды экскаваторщику Степану приснилось, что к нему на объекте подошел бригадир и сказал: «Степан, иди домой, вселенная — лишь голографическая проекция в квантово спутанном океане, бытие — флуктуация на субатомном уровне, твой разум никогда не позволит тебе постичь трансцендентальную природу мироздания, а наша перманентная тщетная суета лишь множит энтропию и приближает тепловую смерть вселенной. Экспоненциально инфлирующий хаос небытия никому не принесет катарсиса, потому что ни жизнь, ни смерть не имеют значения, человек — лишь причудливая игра ради игры химических элементов и аминокислот, а разум твой — короткий всплеск в бесконечо текущей хтонической реке подземного царства Аида. Лучше сходи купи портвейн и забудь мрак беспросветного существования».
Степан проснулся и посмотрел на часы. До пробуждения оставалось еще три часа. Из всего сказанного бригадиром во сне, он понял лишь, что на работу идти не надо, а надо забухать.
— Е*ись он пустотой небытия этот экскаватор, — прошептал Степан, прикинул, на сколько бутылок ему хватит денег, выключил будильник, повернулся на другую сторону и уснул тревожным
Читать дальше →

Иду на работу, по дороге едет чувак на велике, а у него на руле маленькие колоночки висят из которых «Анфогивен» играет. Круто. Я вот так не могу, либо дорога — либо музон. А знаете почему он так может? Потому что ему наплевать и на дорогу, и на Анфогивен.

Если у человека в маршрутке в наушниках слышен хард рок, гитарные рифы, то он должен телом, руками, подыграть, как будто у него в руках невидимая гитара, он берет аккорд и бьёт по струнам медиатором. И губы оттопырить как будто он эти самые рифы пытается голосом изобразить. А так, без всего этого, с постным лицом-деньги на ветер.

Практически слово в слово — Слово :)

Автомобилист сдувает пыль со свой новой машины до первой царапины. Что должно произойти с ищущим, чтобы он перестал цепляться за опоры.

Май. Сан шайн, блю скай, все дела. Наш горячо любимый главный герой Антон на чудной поляне, на краю леса, под раскатистым дубом, в составе шумной, веселой компании сидит на траве в полулотосе у скатерти, которая забита явствами. В одной руке у него пластиковый стаканчик с сорока граммами ледяной тягучей водки и четвертинкой помидора, которая зажата между средним и безымянным пальцами, в другой руке — кусочек огурца, располосованного вдоль, редиска и веточка кинзы. Душа поет. Это пик счастья. Тост «за нас». Антон чуть медлит. Он знает что это пик счастья, потом, через сорок секунд станет горячо в груди, а через две минуты поплывет точка сборки, мир размажется икрой Сиги по бутерброду с маслом. Сердце будет выскакивать из груди и начнется буйство. А сейчас пик, его не задержать, после него начнутся сокращения мышц. Хлоп. Все! Хрум, хлоп, смех, веселье, спутанная речь, хлоп, хрум, футбол, блестящие глаза девушек, футбол. Но что-то набегает, трудно дышать, сердце вот вот лопнет, на секунду спасает запах шашлыка, который вот вот снимут с углей и принесут к столу. И здесь предательский разговор где-то справа — «говорят там, на краю поляны заросший лесом овраг, и внизу родник». «Родник», -вспомнил Антон из детства, — «он толкает своими невидимыми волнами маленькие камешки и песчинки». Солнце припекает голову. Воздуха не хватает, голова саднит. Чёртова водка! Уже подкатывают колокола Ада. Они бьют то ли во внутреннюю поверхность черепа, то ли во внешнюю поверхность мозга. «Родник», — вспоминает Антон,- «ледяная вода, это спасенье.» Антон осматривает резвящуюся поляну, нехотя поворачивается к ней спиной, идет к лесу и начинает спускаться в овраг. Огромные деревья держат прохладу, через минуту холод начинает сковывать влажную спину. Через пять минут дно оврага все еще не достигнуто, тьма и холод полностью закрывают небо. Тропинка становится влажной, и вот самая низина, но ни родника, ни какой нибудь речушки нет. «Как же так?»,- чертыхается Антон. Во рту сухо. Антон
Читать дальше →

Завидую черно-белой завистью. Завидую что народ живой, растет, просветляется, хвалит мастера, пишет посты, переводит тексты, по прежнему читает книжки, пишет умные комменты, народу всегда есть что сказать. У народа что-то происходит, какие-то состояния, какие-то энергии по телу ходят, в голове какие-то ясности, что-то куда то перетекает, вытекает, затекает, стопорится, завидую. Завидую, что они могут вести диалог про тебя-себя-меня-в себя- от меня- на тебя и обратно к себе на я и я-я. У народа прозрения. Народ осознан, адекватен и не адекватен одновременно. Этот коммент прямо ваще, все мне теперь понятно. а здесь вот у тебя… мне… не согласен. Уходят, приходят, заходят и опять выходят. Зайцы, лохи, фишки, ставки. Круто. Один я ничего не понимаю и ничего не пойму. Ничего у меня не изменилось. Ни-че-го.

надо кликнуть по картинке — это gif