Come Together

Будучи романтической личностью, я частенько на своей работе, в коллективе молодых, жизнерадостных людей, в разговорах, чтобы разрядить обстановку, отвлечься от напряжённых, суровых будней, упоминал о своем не сбыточном желании побывать в деревне, чтобы насладиться запахом смолы с вишневого дерева, полыни и коровьих лепёшек. Со временем, в конторе все уже привыкли к этой моей присказке и упростили ее до простого — «Ромычу хочется понюхать коровьих лепешек» или ещё проще — «хочется понюхать говна».

И вот однажды, мой друг Андрей, хлопнул меня по плечу и сказал, что готов помочь мне в осуществлении моей мечты. Я к тому времени уже был в разводе, был свободен, одинок, и понюхать навоза, мне, романтической личности, хотелось ещё больше. Андрей собрался ехать к себе в деревню, где у него прошло детство, навестить друзей и попить водки. «Ромыч, говна там достаточно», — сказал Андрей.

Было жаркое лето. Мы ехали по федеральной трассе и через три часа свернули влево. Однополосная дорога, перпендикулярно ответвляясь от трассы, прямой линией, как стрела, терялась за горизонтом. Она пролегала по голой степи, ни слева, ни справа, кроме уже пожухлой травы и ковыля, ничего не было. Русская степь. Что может быть лучше? Моя душа стала напевать что-то тихое и печальное.

— Ещё немного, и твоя мечта исполниться, — прикалывался Андрей.
— Глупые вы людишки, — отвечал ему я.

Дорога плавно искривлялась, вписываясь в рельеф полухолмов, и наконец, вдалеке, на возвышенности, стал виден поселок.

Село не было зажиточным. В советские времена оно более менее процветало, а сейчас жило вялым овцеводством. Это я узнал по дороге.

— А как же коровы? — спросил я.
— Коровы в личных хозяйствах, — ответил Андрей.

Наконец мы подъехали к дому, я вышел из машины и осмотрелся. Асфальта не было. Земляная дорога сбилась в пыль. Я прошелся вокруг машины, вперёд и назад на десять метров, но кроме одной, высохшей и уже не пахнущей коровьей лепешки, ничего не увидел.
Андрей перехватил мой взгляд:

— Не ссы, Ромыч, ещё не вечер.

Нас встретили добродушные хозяева, друзья Андрея — Леша и Лена. Ровесники.

— Вот, привез вам горожанина, за экзотикой приехал, — улыбнулся Андрей, обнимаясь с другом детства.

Мы познакомились. К вечеру подтянулись ещё два аборигена. Лиля, одноклассница Андрея и Сергей, парень, имеющий на Лилю виды.

Сели за стол, выпили за встречу, стали разговоры разговаривать. Андрей, выходец из народа, не пышащий интеллигенцией, представляя меня, брякнул:

— Вот, Ромыч приехал говна понюхать. И похлопал меня по плечу.

Все переглянулись.

— Ну, в смысле… как там ты, Ромыч, говоришь по умному? — улыбался поплывшими губами Андрей.

— Понюхать смолы вишнёвого дерева, полыни и коровьего навоза, — ответил я, — вкусить деревенского быта.

Было в Андрее что-то простое и утробное и его речи меня не раздражали. Мы выпили ещё немного. Стол загудел.

— Рома, а куриный помет не пойдёт? — спросил меня хозяин дома. — У меня его много. Пошли загон покажу.

Мы вышли во двор, мужчины закурили и все засеменили на задок. Леша оттащил в сторону сетчатую затворку куриного загона и пропустил нас внутрь.
Должен сказать вам, дорогой читатель, что в курином загоне тоже есть некая поэзия.

Мне всегда хотелось просто и ёмко сформулировать то, за что я люблю деревню. В этом рассказе я попытаюсь это сделать. Возможно, чуть дальше?

Поздний вечер. Куры уже спрятались. Рассохшиеся и выцветшие незатейливые деревянные постройки. Утоптанная земля, покрытая помётом, перьями и забавными следами-отпечатками куриных лапок. Все куры — пацифисты. Да уж. Куриная богадельня тоже создаёт некую ауру, приближающую нас к истокам бытия.

— Ну как? — спросил Лёша.

— Как прелюдия к основному священнодейству, — ответил я. — Вполне годится.

— А вон тебе и вишня, — сказал Леша, указывая на небольшой участок, заросший кустами малины и крыжовника. — Спилить ее некому.

— Зачем же ее пилить? — спросил я. — Благородное дерево.
— Сорняяк, — протянул хозяин.

Я протиснулся к вишне, погладил ее по стволу, откалупал от коры немного смолы и положил ее в рот. Остатки размазал по пальцам. Понюхал. Потом сорвал пучок вишен. Кислые, но ароматные. И что вы скажете, дорогой читатель, что это ли не экзотика?

Вернулись в дом. Сели за стол. Выпили.

— Андрей, и где же нам взять коровьего говна для твоего друга? — спросил вдруг молчаливый Сергей, который волочился за Лилей. — Лиля, ты знаешь?

— Может у Зинки? — сказала Лиля. — У нее корова и телёнок.

Лиля, симпатичная молодая женщина, работала бухгалтером в администрации села. Она посматривала на меня, я посматривал не нее, Сергей, отверженный Лилей, посматривал то на Лилю, то на меня. Он напивался и мрачнел.

Кто-то предложил выйти на окраину села, подышать воздухом. В трёх минутах ходьбы от дома открывался красивый вид. С вытоптанного пригорка, на котором находилось село, было видно, как в низине, светилась отраженным светом от звёзд, гладкая поверхность «колхозного» пруда. За прудом, на холме виднелось кладбище. Пахло полынью и немного коровьим навозом. Живность уже вся спряталась по домам. Но по запаху чувствовалось присутствие овец, коров, гусей и уток. Я задрал голову и посмотрел в глубину черного неба. Баа. Млечный путь! Какая красота! Какое величие!

— Место силы, — пробормотал я и посмотрел на своих спутников.
— А запахи как? — спросила Лиля.
— Запахи хороши, — сказал я. — хочется унести их домой, в баночке.

Вернулись домой, пили, болтали. Устали. Потом гости ушли. Нас с Андреем поместили в одну комнату. Меня, как почетного гостя, на диван, Андрею постелили на полу. Я звал друга на диван, расположиться Вальтом. Но Андрей отказался, сказал, боится, что начну приставать.

В комнату заглянул Леша и заплетающимся голосом пообещал на следующий день устроить колхозный сафари.

Утром болела голова, но экзотика — святое. Мы пошли на двор к Зинке. Это разбитная женшина средних лет. Вдова. Хозяйка деревенского магазина. Магазин шикарен.

И здесь тот случай, когда с помощью его образа, можно попробовать сжато сформулировать, что для меня есть деревня.

Возможно, для меня — это деревенский магазин, с его хозяйкой и его товарами. В этом магазине можно найти все что угодно. От водки и хлеба, до мотоцикла «Урал».
Это керосин и парафиновые свечи, грабли, лопаты и ведра. Примусы, веревки, лески. Хозяйственное мыло, надувная лодка и болотные сапоги. Залежи колониальных товаров. Может даже и путевку на Мальдивы можно приобрести? И вот запахи этого магазина; саляры, кирзовых сапог, сахара, молока и ещё черт знает чего, составляют непревзойденный купаж с названием «деревня».

— Зин, мы тебе городского привезли. Экзотики ищет. Говна коровьего и прочих…

— Артефактов, — добавил я.
— Эка? — отозвалась Зина красными, напомажеными губами.
«В горящую избу войдёт», — подумал я.

Оказалось. Зине привезли машину с сеном, на зиму, для скотины. И мне выпала почетная возможность его разгрузить.
Я накручивал на вилы огромный пук сена и укладывал его в стог. Работали втроём. Солнце уже поднялось, голова после водки раскалывалась, пот тек по спине и позвоночник трещал. Работали молча, только сопел мой нос.

Леша посматривал на меня и периодически подбадривал:

— Молодца.

За час-полтора управились. Лицо сгорело. Липкое тело чесалось. Но мышечная радость, не смотря на головную боль, разливалась по телу, доходя до самых кончиков пальцев. Заработали пива. Меня завели в хлев и там я увидел корову и теленка. Что ни говорите, а правда -корова- священное животное. Глаза. Ресницы. Ноздри. Торчащие костяшки таза. Хвост. Идеальная конструкция. Гармоничная. Ещё и гавно нектаром пахнет.

Андрей тоже устал. Леша был покрепче нас. От пива голову чуть отпустило. Вернулись домой и покушали холодной окрошки. Нужно готовится в дорогу. В город. Время разлуки с вселенской ляпотой для меня всегда тяжёлое. Долго стояли у машины. Прощались. Лена дала нам в дорогу пирожки с картошкой.

— Как захочешь ещё понюхать говна, приезжай, — сказал Леша.
— Спасибо вам за все, — сказал я.

Хлопнули двери машины, поехали. На выезде из села остановились. Я вышел из машины и окинул прощальным взглядом бледно бирюзовую вселенную диких полей.

Я ещё был полон городским навозом. Мне казалось, что если бы я открыл рот и посмотрел в зеркало, то можно было увидеть, как он плещется и своими волнами бьётся о гланды. Я закрыл глаза и весь этот навоз затопил меня, спрессовался до черной дыры и вдруг… взорвался. Я расширился и исчез. А говно разлетелось и покрыло собой всю, вновь созданную вселенную, чтобы удобрить ее для новых всходов, где для меня вновь появятся мои любимые запахи: смолы вишневого дерева, полыни и коровьих лепешек.

— Ромыч, ты в порядке, — спросил Андрей.
— Я?