Письмо мужу

Я собираюсь написать текст, который, возможно, подвигнет мужчин, читающих его, ближе почувствовать своих женщин.

Когда я выходила замуж за человека, о котором пойдет речь, он был красив как бог. Улыбка обалденная, спортивная фигура, и «Пинк Флойд», который он слушал, стал для меня триггером обратить на него внимание. Все решилось за несколько дней с момента Пинк Флойда. Встречаться и ходить на свидания в мусульманской стране нельзя. Надо обозначить свое намерение обоим сторонам заключением брака. После этого наступает период свиданий и более близкого общения, оба еще живут в своих домах, интима нет. Если вновь образовавшаяся пара понимает, что не подходят друг другу, следует развод. Это очень просто и приемлемо в том обществе. Расстаются еще «до входа». А если все хорошо, то после периода подготовки совместного жилья, который может длиться год и гораздо больше, играется свадьба -«вход». Всем вокруг объявляют, как можно более громко, что эти двое съезжаются и будут жить вместе. Это тот момент, когда даже строгие мусульмане приветствуют громкую музыку, «барабаны и дудки». Цель – оповестить как можно большее количество людей.

В тот момент всех этих нюансов я еще не осознавала. Дав согласие «расписаться», я внутренне окончательно и бесповоротно вышла замуж, оповестила родных в России, маме купили билет не самолет, чтобы приехать на это событие.

Между тем, я буквально с первых минут, когда все уже решилось, почувствовала, как вокруг моей шеи сжимается железная хватка. Я стала принадлежать мужчине. Эта принадлежность меня полностью устраивала изначально, но владение «мною» проявлялось в такой форме, которая вызывала у меня, взрослой, самостоятельной и привлекательной молодой женщины, недоумение и нарастающий ужас. К тому времени я уже 10 лет как уехала из родительского дома, приехала совершенно одна на другой континент, жила уже в этой стране к тому времени четыре года, работала, училась, имела опыт долговременных отношений с мужчиной… И вдруг со мной обращались как с несознательной девушкой-подростком, словно только что взятой «замуж» из родительского дома и подлежавшей воспитанию.

Мой разум начал подавать сигналы SOS, но было уже поздно для разумных решений. Все шло по неразумному сценарию. Был интим, мгновенно наступила беременность, подоспел священный месяц Рамадан, в который убивать жизнь большой грех. Во времена раннего ислама во время этого месяца приостанавливались войны, и враждующие племена плечом к плечу приходили совершить обход вокруг Каабы. Даже дерево срезать считалось недопустимым. А это был как раз пик моего старания быть максимально религиозной.

Как же мне тяжело сейчас писать. Руки дрожат.

Через пару-тройку месяцев внешне я стала напоминать существо из Бухенвальда. Осунувшееся лицо, постоянное ощущение «непоправимой ошибки». Природа взяла свое, вынашивание ребенка вернуло меня к жизни. Рожать поехала в Россию, в комфорте и неге весны и летних месяцев. Вернувшись, мы с мужем продолжали привыкать и притираться друг к другу, малыш вносил такой свет в жизнь, что негатив был вполне терпим.

В рамках той культуры муж вел себя безупречно. Заботился, защищал, отпускал гулять и в гости к подругам. Когда малышу было 2 года и я устала от быта, я захотела и была отпущена работать, к людям.

Только ощущение железной хватки «владения» не ослабевало ни на миг. Я очень боялась прогневить его. А в гнев он впадал довольно часто, это часть их семейных норм, и никто не боялся таких проявлений, считая их естественными. Я же впадала в такой ужас и ощущала такое сжатие, когда на меня сердился муж, ощущала желание защититься во чтобы то ни стало. Были моменты, мы сильно ругались, и даже как-то раз он меня ударил. Я первая замахнулась на него, он без труда перехватил руку и залепил пощечину. Не больно. Но на уровне моего восприятия, это означало, что и не могу ему доверять, и что он способен пойти дальше. Возможно, что для него это было что-то типа «показать женщине ее место». Не знаю, мы никогда не обсуждали это.

В этом время я по-настоящему почувствовала, что значит «быть на чужбине», когда нет близких, которые поддержат и защитят. Мамы, папы, брата, СЕМЬИ. Только я сама. Только я могу защитить себя. И я стояла как кремень, испытывая напряжение страха этих отношений как фон. Ни о каком нормальном сексе не могло идти и речи. Мы оба знали это.

Я постоянно думала, какие могут быть варианты: уехать самой с ребенком; уехать без ребенка; уйти от него и остаться в стране, если ребенка не отдадут; уйти с ребенком и остаться в стране, чтобы общался с папой. Уговаривала его переехать вместе в Россию. Я очень страдала от жаркого каирского климата, я думала, что если мы поселимся в России, и снимется этот фактор, остальное мы выстроим вместе.
Еще раз повторю: мой муж хорошо относился ко мне, любил меня, ценил, заботился, хотел как женщину. Но мы совершенно не могли общаться о своих отношениях и расти в них.

Трудно писать, но мне необходимо это как воздух. Все сжимается внутри, как тогда. Я дышу.

С тех событий прошло много времени. Мы уже не вместе. После того как я уехала окончательно, спустя время он женился и там уже растет малышка, сестренка моего сына.

Уехала я нехорошо. Я не смогла ему открыться, что не вернусь. Я боялась, что не выпустит сына, и останусь там «в тюрьме». И еще: я боялась, что если я уйду открыто, он будет мне мстить, в моем отравленном страхом сознании разыгрывались самые страшные сценарии.

После того как он женился и полностью прервал любые контакты со мной, я погрузилась в депрессию. Страхи рухнули. Никто не собирался меня преследовать.

И вдруг открылась любовь, скрывавшаяся под этом ужасом. Я поняла, насколько сильно он меня все это время любил, и ощутила утрату. Не контактируя с ним, в своем воображении я любила его чистой и светлой любовью, и вся тяжесть самообвинений обрушилась на меня с той же силой, с какой я напряженно боялась все эти годы.

Депрессия, порожденная виной и «непоправимой ошибкой», нарастала. Внутренне я уже была «проклята в веках». Потихоньку, как Мюнгхаузен, стала вытаскивать себя из болота. Общение, друзья помогли. Лес наш. Здесь, в Марий Эл, сосновые леса. Климатическая зона «южной тайги». Невероятно, как обновляет человека природа.

Сейчас я простила себя. И простила его. Абсолютно. Нас обоих.

И единственное, что не дает мне покоя. То, что я до сих пор не открылась ему. И его родным. Я была для них «иной», чужеродной, точно это чувствовала. Хотя они радушно принимали меня.

Письмо это пишу внутренне… Оно должно вырасти в четкий сильный посыл. Переведено корректно на арабский, и послано в их семейный чат. Чтобы все увидели.

Письмо, где я объясню про то, что всегда останусь благодарной им, и моему бывшему мужу. Где я расскажу про страх и сжатие, и попрошу прощения за то, что не могла честно передавать себя.

Я навсегда останусь частью их семьи, потому что у меня сын из их Рода.
Но уйти с чистой душой и соединиться с другим я не смогу, пока это письмо не будет написано, и выпущено.

Спасибо, что дочитали. И. Пожалуйста. Не комментируйте.