падала снежинка

мир снежинок устроен просто. рождайся себе вверху от тепла, расти и падай вниз от холода. снежинка василий это прочувствовал очень глубоко. поэтому его мало увлекали ветра весёлых хороводов, в которых снежинки радостно кружились, приобретая новые узоры. эх, пустое это, — думал он, — вот эти вот узоры короткого падения. не останется от них ничего там внизу. так какой тогда во всём этом смысл? или даже не смысл, а это, ну как его, — василий силился сформулировать в словах то, что лежало у него на душе. но то, что было на душе, плохо отражалось в словах. как будто есть что-то большее и при этом близкое, но что это, что? это не величественное бескрайнее пространство, в котором гуляют ветра. это и не всевозможные узоры, нет, ведь я лишь безвольный генератор холода для их роста, — погружаясь в себя размышлял он, — что я могу, что? холод, холод, холод. этот холод пронизывает пространство и ловит в заманчивые узоры. и я, пойманный в них, словно что-то забыл, но что? господи, не оставь меня, — неизвестно к кому обращался василий, — господи, помоги вспомнить, — заплакал он. и это были другие слёзы, не такие как, например, слёзы обиды. они не оставляли новый узор, они растапливали существующий теплом оттаявшего сердца. внутри снежинки как будто что-то сломалось с точки зрения вырабатывания холода или починилось с точки зрения тепла. василий стал таять. не от естественных причин, а к самому естеству всех причин. к естеству внутреннего тепла согретого сердца, без которого холодно всё. и бескрайнее «ничто» пространства и свет, освещающий захватывающие узоры снежинок. без него всё превращается в лёд и холод. по крайней мере именно так всё устроено в холодном, на первый взгляд, мире снежинок.