25 января 2021, 20:15
konstruktorАльберт Рафаэлевич.
— Да, Альберт Рафаэлевич. Да. Все бумаги на подпись распечатаны и лежат на столе.
Да, Альберт Рафаэлевич. Хорошо, Альберт Рафаэлевич.
Молодая женщина отключила телефон и пухленькой ручкой положила его в карман пуховика. Милое белое личико. На пухленькой ручке пухленькой миловидной женщины я заметил пухленькие белые пальчики. И на некоторых пальчиках блестели золотые колечки, которые ещё больше оттеняли пухлость пухленьких белых пальчиков. Поверх белого пуховика вокруг шеи пухленькой миленькой блондинки большими кольцами был повязан модный цветастый шарф.
В тему. В тему, в тему, в тему.
Вот можешь ездить месяцами в маршрутке и не увидеть ни одного интересного персонажа. И вдруг — бац! Наконец-то! И все одно к одному. Какая прелесть!
А как это белое, пухленькой создание произносит слова! Мало того, что звонкий голос вобрал в себя все наилучшие тона и переливы, ещё и каждая буква произнесена так четко и хрустально, что даже капслок моего смартфона, на котором я пишу этот текст, не сможет передать радости моих ушей. И даже это не радость. Это удивление. Это гротеск. Это сюрреализм. Так не может быть. Среди всей этой серой массы такое чудо. Да и не чудо это даже. Это всплеск!
Но что ещё? Пожалуй, слова. Они произнесены с акцентом, точнее другим говором. Московским? Нет. Саратовским? Нет. Тольяттинским? Нет. Ближе к Велико Новгородскому с примесью Московского?
И не пойму бесит ли меня эта женщина или радует?
А Альберт Рафаэлевич !!!?? Ну где можно откопать такое имя. Говорят кавказцы любят экзотику в именах, всяких Гамлетов и других Ламбертов.
Директор наверно.
Нет, господа. Это праздник. Праздник для глаз и для ушей.
Но я по прежнему не понял. Бесит или радует?
Скорей… бесит… :)))
Да, Альберт Рафаэлевич. Хорошо, Альберт Рафаэлевич.
Молодая женщина отключила телефон и пухленькой ручкой положила его в карман пуховика. Милое белое личико. На пухленькой ручке пухленькой миловидной женщины я заметил пухленькие белые пальчики. И на некоторых пальчиках блестели золотые колечки, которые ещё больше оттеняли пухлость пухленьких белых пальчиков. Поверх белого пуховика вокруг шеи пухленькой миленькой блондинки большими кольцами был повязан модный цветастый шарф.
В тему. В тему, в тему, в тему.
Вот можешь ездить месяцами в маршрутке и не увидеть ни одного интересного персонажа. И вдруг — бац! Наконец-то! И все одно к одному. Какая прелесть!
А как это белое, пухленькой создание произносит слова! Мало того, что звонкий голос вобрал в себя все наилучшие тона и переливы, ещё и каждая буква произнесена так четко и хрустально, что даже капслок моего смартфона, на котором я пишу этот текст, не сможет передать радости моих ушей. И даже это не радость. Это удивление. Это гротеск. Это сюрреализм. Так не может быть. Среди всей этой серой массы такое чудо. Да и не чудо это даже. Это всплеск!
Но что ещё? Пожалуй, слова. Они произнесены с акцентом, точнее другим говором. Московским? Нет. Саратовским? Нет. Тольяттинским? Нет. Ближе к Велико Новгородскому с примесью Московского?
И не пойму бесит ли меня эта женщина или радует?
А Альберт Рафаэлевич !!!?? Ну где можно откопать такое имя. Говорят кавказцы любят экзотику в именах, всяких Гамлетов и других Ламбертов.
Директор наверно.
Нет, господа. Это праздник. Праздник для глаз и для ушей.
Но я по прежнему не понял. Бесит или радует?
Скорей… бесит… :)))
2 комментария
Кречмар был несчастен в любви, несчастен и неудачлив, несмотря на привлекательную наружность, на веселость обхождения, на живой блеск синих выпуклых глаз, несмотря также на умение образно говорить (он слегка заикался, и это придавало его речи прелесть), несмотря, наконец, на унаследованные от отца земли и деньги. В студенческие годы у него была связь с пожилой дамой, тяжело обожавшей его и потом во время войны посылавшей ему на фронт носки, фуфайки и длинные, страстные, неразборчивые письма на шершаво-желтой бумаге. Затем была история с женой одного врача, которая была довольно хороша собой, томна и тонка, но страдала пренеприятной женской болезнью. Затем в Бад-Гамбурге — молодая русская дама с чудесными зубами, которая как-то вечером, в ответ на любовные увещевания, вдруг сказала: «А ведь у меня вставная челюсть, я ее на ночь вынимаю. Хотите сейчас покажу, если не верите». «Не надо, зачем же», — пробормотал Кречмар и на следующий день уехал. Наконец, в Берлине, была некрасивая навязчивая женщина, которая приходила к нему ночевать три раза в неделю и рассказывала подробно и длительно все свое прошлое, без конца возвращаясь к одному и тому же и скучно вздыхая в его обьятиях и повторяя при этом единственное французское словцо, которое она знала: «C est la vie» note 3. Между этими довольно неудачными, вялыми романами, и во время них, были сотни женщин, о которых он мечтал, с которыми не удавалось как-то познакомиться и которые проходили мимо, оставив на день, на два ощущение невыносимой утраты.
Скорее, счастливый обладатель этого импозантного сочетания имени и отчетства, представитель татарских родов… Но, вполне возможно, и азербайджанец…