Округло и элегантно.

За окном нехотя падал мартовский снег.

Предположу, что многим читателям не нравятся в рассказах описания природы, погоды, подробности в одежде персонажей, дотошное перечисление домашней утвари в помещениях, где находятся герои повествования, описание обстановки и прочие занудности. Скорей всего читатель хочет интересную фабулу, интригу, движуху, экшн или даже детектив. Но мне все это не близко. Мне как раз нравится дыхание всевозможных предметов и обыденных вещей, вся эта нудятина про пыль, отражения, лучи солнца, блики, скрипы, всхлипы, сапы и прочая дребедень. Поэтому, дорогой читатель, если ты нетерпелив и пропускаешь эти описания в надежде найти клубнику после резких поворотов в сюжете, можешь смело дальше не читать. Я хочу, чтобы вы увидели то, что увидел я, потом бы вы мне рассказали свой вариант увиденного, мы бы нашли точки соприкосновения и вместе кайфанули. От чего? Я и сам не знаю. Может быть вы мне подскажете?

Итак. Заново.

За окном нехотя падал мартовский снег. Почему снег не хотел падать, я не знаю, но по всем признакам — не хотел. Но нехотя, он падал округло и элегантно. Не верите? Чуть ниже будет объяснение.

Переведем взгляд на стол у большого окна с широким подоконником, на котором стоит глубокая ваза с желтыми и красными тюльпанами. Края лепестков жёлтых тюльпанов замысловато посечены зубчиками. Голландский натуралист-селекционер, выводивший этот сорт, вероятно любил курить марихуану. Подоконник покрыт ровным слоем мелких предметов. Пощадим читателя, который дошел до этого места и перечислим лишь несколько из них: круглое зеркало на складных ножках, большая круглая лупа с черной ручкой, ватные ушные палочки, тюбик крема, блистер таблеток от поноса, инструкция к ним и свидетельство о смерти нашей мамы. Сегодня восьмое марта и мы собрались по печальному поводу.

Это кухня и в ней находится несколько человек, включая меня — наблюдателя. Справа за столом сидит Костя, мой племянник, он открыл бутылку красного сухого французского вина, налил его в большой бокал, сделал небольшой глоток и любуется рубиновым цветом заморского напитка.

Слева у стола стоит мой брат, Борис, в синем фартуке. Он раскатывает шарики теста в круглые блины, накладывает на них фарш и лепит манты. Ему явно нравится процесс. Он неспешно елозит деревянной каталкой по тесту, чтобы добиться идеальной толщины и следит за округлостями. Если из круга выбивается хвостик теста, он отрезает его ножом и круг восстанавливает свои очертания. Отрезанные кусочки он возвращает в приготовленное тесто, чтобы потом оттуда оттяпать новый шарик для нового блина. Иногда Борис увлекается и блин становится слишком тонким и непригодным для заворачивания мяса. Тогда он возвращает его в тесто. Процесс лепки сопровождается рассказами и байками. Мы встретились после долгой разлуки и нам приятно находиться в теплом уютном помещении с бежевым ленолеумом на полу. Мы вспоминаем нашу молодость и нашу маму. Борис — в центре внимания.

Процесс лепки мант завораживает. Положив немного фарша на блин, Борис с четырех сторон поднимает края теста и начинает их прищипывать. Получается четырехугольник с четырьмя ребрами сверху. Острые уголки теста скульптор отсекает ножиком и возвращает к замесу. Я прошу этого не делать, — пусть острота останется, для красоты, — но Боре нравятся округлости.

На плите уже пыхтит мантоварка, из нее струится пар и она готова к принятию лепнины. У плиты колдует Женя, любимая женщина моего брата. Она режет салат, наливает нам кофе и иногда участвует в разговоре. Основной рассказчик конечно Борис — душа компании. Мы с братом пьем коньяк «Лезгинка». Маленькими дозами. Он бьёт по шарам и рассказы становятся все более откровенными.

Ещё рядом со мной на табуретках сидят моя дочь Даша и ее муж Женя. Мы все не помещаемся у стола, — чуть позже мы перейдем в другую комнату, — но сейчас мы только встретились и тесно прибились друг к другу родственными чувствами…

Кто-то встаёт и выходит покурить или побродить по квартире, которую мы давно не видели. Здесь ничего не изменилось. В одной из комнат по прежнему на столе стоит никому не нужный древний компьютер и на шкафу как-то хитро висит никому не нужный велосипед. В другой комнате собирает пыль старое чёрное фортепиано, на котором лежит раритетная гитара с порванной струной. Странно, но меня, перфекциониста, от этого совсем не коробит, как это было раньше. Я излечился?

Я вернулся на кухню, где продолжается неспешная лепка мант, приблизился к столу, взял в руки бутылку французского вина и лупу.

Люблю почитать на обратной стороне бутылки прелюдию. Мелкий шрифт текста совсем для моих глаз неразборчив и даже под огромной линзой я едва справляюсь с описанием. Его сочинял креативный человек, но кроме фразы «округлые и элегантные ноты» меня ничего не зацепило. Я зачитал присутствуюшим текст, а эту фразу повторил несколько раз. И теперь вокруг нее я леплю это повествование.

Символы музыкальных нот действительно округлы и элегантны. И истинный ценитель вина и сочинитель текста довольно смело применил описание символа к описанию вина. Нельзя же в самом деле использовать только слова: кислое, сладкое, терпкое. Ведь букет аромата гораздо сложнее. Вот и суть предметов, которые я так люблю, — хоть я и минималист и мой дом в отличии от дома брата практически пуст,- более сложна, чем просто форма, цвет и запах. Поэтому упускать это нельзя, но понимаешь это только в средней фазе жизни, фазе сердца.

Между тем, первая партия мант загружена в мантоварку и готовности ждать минут сорок, Борис продолжает лепить вторую партию. Даша пьет белое вино, оно не такое округлое как красное, но такое же элегантное. Коньяк идёт хорошо и без округлостей. Он немного шероховат, но благороден. Уже хочется отведать сочных мантов и я закидываю в рот кружочек колбаски.

Наконец то сорок минут прошли. У всех участников вечера на тарелках дымящиеся манты. Помню в детстве мама делала их очень вкусно. При откусывании кусочка брызгал сок и требовалось определенное искусство, чтобы вкусность не проскочила мимо округлости. Я посмотрел на свою тарелку. Она пуста. Только остатки сока и сметаны. Я поднёс тарелку ко рту и лизнул ее языком. Я никогда так не делаю, но в этот раз что-то пошло не так. Манты удались, а Костя сделал мне замечание, что облизывать тарелки не культурно. Я не ответил и подумал: «Зато округло.»