31 октября 2021, 21:02
AmitolaХлебное место.
Давно это было, еще при СССР, служил я срочную службу в Белоруссии. И вот после начала, месяца через два отправили весь дивизион, человек 70, зимой на учения. Так сказать понюхать пороху и приобщиться к боевой славе белорусских партизан времен войны, ощутить как им жилось и воевалось на свежем воздухе. Военная специальность к тому времени у меня не сложилась еще и меня определили на кухню. Я про себя подумал, что хорошо что попал в хлебное место при кухни, не пропаду, а не то, что бойцы, в основном из средней Азии, рыли окопы, да стреляли из артиллерийских орудий.
Ехал я на ученье сидя в будке большой, установленной на Краз. Там была печурка и я подтапливал для сугреву поленьями нюхая хранящийся в картонных коробках хлеб. Были там разные продукты еще, но они запакованные и не пахли. Пробирались долго до партизанских лесов часов двенадцать, потом оказалось, что на пятьдесят верст нет ни каких поселений. Вот как умели ховаться наши партизаны в такой глуши тьмы тараканьей.
В лесу соорудили лагерь из больших палаток, в которых на ночь разводили по центру костер и в них все равно было холодно. Бойцы целыми днями пропадали на стрельбище, только харчи им привозили. На кухне мы были вдвоем с поваром — я как истопник, он как кашевар. Но странное дело, что повар сволочь всегда игнорировал, когда касалось меня, чтобы я сытно ел. У него всё было по остаточному принципу — сначала офицеры, потом бойцы, а мне вообще фигня оставалась и я работал на самом деле много — дрова колол, походные кухни топил дровами, мыл их потом и так по нескольку раз в день и Даже ночью топил, чтобы утром рано была горячая вода. Вообщем в проглодь жил я при кухни и ни какое это и не хлебное место. Повар спал в обнимку с полевой кухней, как и я в основном. Сунулся как то в палатку, а там холодина и елкины ветки не греют. Автомат забросил в кузов Краза и забыл про него, потом он заржавел.
И вот где то на пятый день партизанского отряда, когда днем шел дождь, а ночью мороз минус десять, на котором сразу бушлат замерзал и хрустел льдинками я почти не спавший, усталый брел по снегу вечером. А под снегом оказалась коряга, об которую я споткнулся и упал плашмей в этот снежок. Ну и всё! — подумалось и я не пытался даже встать. Проспал минуту, час или два это не ведомо. Но открыл глаза, которые холодил снег, в миг какая то сила прям подняла меня. Очнувшись я ощутил себя настолько бодрым и отдохнувшим, что твердо зашагал в зеленую палатку, сел подальше от костра на ветки елки и еще долго смотрел на языки пламени, ведь спать мне было уже не надо тогда.
Ехал я на ученье сидя в будке большой, установленной на Краз. Там была печурка и я подтапливал для сугреву поленьями нюхая хранящийся в картонных коробках хлеб. Были там разные продукты еще, но они запакованные и не пахли. Пробирались долго до партизанских лесов часов двенадцать, потом оказалось, что на пятьдесят верст нет ни каких поселений. Вот как умели ховаться наши партизаны в такой глуши тьмы тараканьей.
В лесу соорудили лагерь из больших палаток, в которых на ночь разводили по центру костер и в них все равно было холодно. Бойцы целыми днями пропадали на стрельбище, только харчи им привозили. На кухне мы были вдвоем с поваром — я как истопник, он как кашевар. Но странное дело, что повар сволочь всегда игнорировал, когда касалось меня, чтобы я сытно ел. У него всё было по остаточному принципу — сначала офицеры, потом бойцы, а мне вообще фигня оставалась и я работал на самом деле много — дрова колол, походные кухни топил дровами, мыл их потом и так по нескольку раз в день и Даже ночью топил, чтобы утром рано была горячая вода. Вообщем в проглодь жил я при кухни и ни какое это и не хлебное место. Повар спал в обнимку с полевой кухней, как и я в основном. Сунулся как то в палатку, а там холодина и елкины ветки не греют. Автомат забросил в кузов Краза и забыл про него, потом он заржавел.
И вот где то на пятый день партизанского отряда, когда днем шел дождь, а ночью мороз минус десять, на котором сразу бушлат замерзал и хрустел льдинками я почти не спавший, усталый брел по снегу вечером. А под снегом оказалась коряга, об которую я споткнулся и упал плашмей в этот снежок. Ну и всё! — подумалось и я не пытался даже встать. Проспал минуту, час или два это не ведомо. Но открыл глаза, которые холодил снег, в миг какая то сила прям подняла меня. Очнувшись я ощутил себя настолько бодрым и отдохнувшим, что твердо зашагал в зеленую палатку, сел подальше от костра на ветки елки и еще долго смотрел на языки пламени, ведь спать мне было уже не надо тогда.
6 комментариев