За третью истину *слегка

Так чем же ниббана точно не является?

Определенно не является она просто смертью или банальным отсутствием осознавания, поскольку смерть мыслится в буддизме (и тхеравадинском, и махаянском) чем-то наподобие «пересборки скандх», а не выходом из сансары.

Не является ниббана в Тхераваде также и базовым состоянием фонового экзистенциального «бытийствования» (условным аналогом хайдеггеровского Dasein’a) — таковое обозначается в «Абхидхамме» термином «бхаванга». И последовательно от ниббаны отличается.

Бхаванга — «базовое» состояние ума живого существа, содержащее потенцию к сознательной активности. Она является экзистенциальной «подложкой», обеспечивающей сам континуум индивидуального жизненного процесса, не являясь при этом атманом (неизменной «душой»), поскольку в моменты реализации сознательной активности бхаванга прерывается другими читтами — например, прямо сейчас она, скорее всего, прерывается у вас читтами распознавания смысла написанных здесь слов.

В Тхераваде бхаванга является базовым фактором существования, который объясняет непрерывность жизненного процесса: бхаванга в момент перерождения живого существа принимает форму, являющуюся результатом созревания прошлой каммы. По этой причине бхаванга считается каммически нейтральной, то есть не создающей новой каммы. Бхаванга относится к числу факторов психического процесса, которые являются одновременно и причиной, и результатом, обусловливающими и обусловленными. Бхаванга — это состояние, естественное для глубокого сна без сновидений.

Нирвана же, в отличие от бхаванги, выходит за пределы любых сансарических состояний и каммически не обусловлена.
Далее, нирвана однозначно не является дукхой (страданием и неудовлетворительностью в целом). Однако не является она также и обычным счастьем и радостью. Хотя в Тхераваде противоположное дукхе по смыслу слово «сукха» и используется как для обозначения приятного чувства («сукха ведана»), так и для обозначения одного из свойств ниббаны (условного абсолютного счастья). Однако это абсолютное счастье выходит далеко за пределы того, что обычно имеют в виду, говоря об удовольствии.

С уверенностью можно утверждать, что ниббана с точки зрения «Абхидхаммы» — это отсутствие тех проявлений ума, которые и приводят живое существо к страданиям. Достигается это освобождением от трех коренных омрачений («ядов ума»): мохи (невежества), танхи (иногда лобхи, чувственной привязанности, желания) и досы (ненависти, отвращения). В европейской рецепции буддизма со времен Шопенгауэра было принято трактовать ниббану как ничто, однако в тхеравадинских никаях (школах) она отождествляется всего лишь с «угасанием», «прекращением» перечисленных аффектов (килес, или клеш).

Добиться такого состояния полного угасания омрачений невероятно сложно. Весь буддийский Благородный Восьмеричный Путь и есть практика по реализации этого угасания.

Три яда (невежество, привязанность и отвращение) являются первопричинами, удерживающими живые существа в сансаре. Однако ими, к сожалению, всё не исчерпывается. Моха, доса и танха являются корнями (источниками) всех десяти перечисляемых в «Абхидхамме» килес:

неведение (моха);
привязанность, жажда (танха, лобха);
отвращение (доса);
самомнение (мана);
неправильные воззрения (диттхи);
сомнения (вичикиччха);
лень, апатия (тхина);
возбужденность, неугомонность (уддхачча);
бесстыдство (ахирика);
безрассудство, отсутствие опасения совершить неправильный поступок (аноттаппа).
Арахант (человек, достигший полного освобождения от килес) достигает ниббаны. Однако, по тхеравадинским представлениям, пока это ниббана с остатком, то есть арахант продолжает находиться в сансаре: есть, ходить, говорить и т. д.

В сознании араханта, достигшего ниббаны с остатком, присутствуют почти те же самые читты, что и у обычного человека. Отличия заключаются в следующем:

не возникает никаких читт с омрачениями;
вместо «благотворных» читт возникают функциональные, отличающиеся тем, что не оставляют после себя каммического следа;
появляется способность достигать ниббаны, то есть в ментальном процессе появляется «читта пути» и «читта плода», берущие объектом (испытывающие) ниббану.
Таким образом, согласно тхеравадинским представлениям, арахант продолжает испытывать результаты прошлой каммы (в виде сенсорного опыта и продолжения жизни), но не создает новой.

Арахант не всегда пребывает в ниббане. Помимо этого он может видеть, слышать, есть, ходить, разговаривать, совершать другие действия. В эти моменты ниббана (как читта) феноменологически им не переживается.

Ниббана без остатка — это не только угасание килес, но и полное прекращение функционирования всех пяти скандх (структур, из которых состоит ум, подробнее о них, например, здесь). Это то, что обретает арахант в момент смерти, когда окончательно распадаются все скандхи, освобождаясь от цепляния к существованию и навсегда уходя из сансары в ниббану.

Итак, в тхеравадинском подходе к ниббане можно выделить две условные составляющие:

прекращение или отсутствие трех «ядов» (неведения, жажды, злобы);
полное прекращение функционирования пяти скандх (рупы, веданы, санньи, винньяны, самскары), которое также означает прекращение цепляния за существование в сансаре.
Вот что говорил сам Будда о ниббане в суттах:

«Это покой, это наивысшее — прекращение всех формаций, оставление всякой основы для перерождения, угасание жажды, беспристрастность, прекращение, ниббана»

Махамалункья-сутта, МН 64
«Есть не-рожденное, не-возникшее, не-сотворенное, не-сформированное. Если бы не было этого не-рожденного, не-возникшего, не-сотворенного, не-сформированного, то нельзя было бы различить спасение от рожденного, возникшего, сотворенного, сформированного»

Ниббана-сутта, UD VIII.3
«Как ветер не может поколебать скалу, так и видимые формы, звуки, запахи, вкусы и телесные ощущения не могут поколебать того, у кого нет к ним ни влечения, ни отвращения. Обретя освобождение, его ум непоколебим»

Ангуттара-никая, AN 6.55

подробнее — knife.media/nibbana/