Баллада о гончарном круге Рита Бальмина

Гончарный круг вокруг земной оси
Вращается в небесной мастерской.
Останови его, затормози,
Толкни против движения рукой.
Пусть перекрутит часовые стрелки
Обратно – до времён мастеровых
Богов со дна таврической тарелки
И в керамические кармы их.
Пусть он вернёт меня во времена,
Когда была необожжённой, ломкой
Пустышкой глиняной. Керамикой больна,
Я с ним жила рабой и экономкой.
Гончарный круг: по клинкеру клинок
Скользил в руках, как детородный орган
У грязного жреца меж ног,
А жрец был зол, затравлен и издёрган.
Он заливал лазурные глаза
Галлюцинаций глянцевой глазурью,
И жгучая тягучая крейза
Его колесовала дурью.
Он смерть вертел в руках, как наркоман
Калёный свой кальян из каолина,
И кафелем в печи взрывался план,
И каменел от глины фартук длинный,
И мир-мираж, как подиум, пустел,
Распространяя древний запах оргий
От мёртвых душ покорных женских тел:
Он пропадал, он падал в беспредел,
А я искала Демиурга в морге…
Диван вращается гончарным кругом,
И от него не оторвёшь башки.
Божки, конечно, обожгли горшки,
Дружки вернулись к жёнам и подругам.
Гончарный круг, скрипевший, как диван
Взрывоопасной смеси бартолина
И спермы, закрутил роман
Руками, красными от глины.
Скрипел и пел, любил, лепил и пил,
Хмелея, задыхаясь и потея.
Но щебнем осыпалась со стропил
Его очередная Галатея.
В те дни хворал божественный гончар:
Он провалил пожизненный экзамен,
Хоть был не глуп. Хоть был ещё не стар,
Носил в мешках усталость под глазами,
Таскал мешки – пигменты и песок,
У муфельной печи сушил обноски,
Неброский скарб, о руку тёр висок
И рисовал наброски на извёстке.
Всё оживало под его рукой
Роденовской, мозолистой, мужской.
Он вылепил меня из ничего,
Из липкой вязкой жижи под ногами,
И я прощала выходки его:
Попробуйте дружить и жить с богами.
Я мужественно обжига ждала,
Училась ремеслу, умнела,
И, как себя, вела его дела.
Но в муфельном огне окаменела
И стала не нужна ему такой.
Он вышвырнул меня из мастерской.
Распался замкнутый гончарный круг,
А я весьма изысканной деталью
Музейных экспозиций стала вдруг,
Сама себя покрывшая эмалью.
Через двенадцать лет, за океаном,
Мне рассказали, что, взорвавшись, печь
Сожгла учителя. Ожогам, ранам
Числа не счесть. Чтоб с честью в землю лечь,
Глотай обид горчащую таблетку.
Из божеских, из обожжённых рук
Поймай спасательный гончарный круг…
Вращай его, как русскую рулетку.