Даосские притчи 3 (Лао-Цзы)

Император Китая встретился с Лао-цзы и был настолько очарован им, что назначил его верховным судьёй.

Лао-цзы пытался отказываться от назначения, но тщетно. Тогда он согласился и сказал:

— Вы будете сожалеть об этом назначении, так как мои пути понимания и видения полностью отличаются от ваших.

Император настаивал, поскольку был уверен в необыкновенной мудрости этого человека.

Лао-цзы занял место верховного судьи и первое дело, которое он рассматривал, было о человеке, которого схватили на месте преступления за воровство в доме самого богатого человека. Фактически дело не рассматривалось, поскольку вора поймали на месте преступления, и он сам признался в содеянном.

Лао-цзы вынес ему знаменитый приговор, настолько уникальный и исполненный понимания, что никогда, ни до него, ни после никто не выносил такого приговора. Он гласил, что вора нужно отправить в тюрьму на шесть месяцев и богача тоже следует отправить в тюрьму на такой же срок.

Богач промолвил:

— Не могу поверить своим ушам! Мои деньги украдены, и меня же в тюрьму? То же самое наказание, что и вору! За что?

Лао-цзы сказал:

— Ты и есть первый вор, а он уже второй. Но тебе следовало бы вынести более суровое наказание. Ты собрал все ценности столицы в свои закрома и сделал тысячи людей голодными, а ведь это люди, которые производят! За счёт них ты живёшь. Ты великий эксплуататор.

Весь зал хранил молчание. Богач же сказал:

— Возможно, ты и прав, но перед тем, как ты отправишь меня в тюрьму, я хочу видеть императора.

Встретившись с императором, он сказал:

— Вы поставили верховным судьей человека, который осудил меня. Но помните, если я — вор, то вы — гораздо больший вор. Вы эксплуатируете всю страну. Отстраните этого человека, иначе он и вас объявит вором.

Император сказал:

— Признаю, это моё упущение, он предупреждал меня, что его понимание совершенно отлично от нашего. Мы поправим это дело.

Лао-цзы освободили от его обязанностей, и император сказал ему:

— Ты был прав, прости меня. У нас действительно разные способы мышления.

******

Встреча Конфуция и Лао-цзы

Лао-цзы жил в пещере, в горах. О его странностях ходили легенды. Конфуций отправился повидаться с Лао-цзы. Ученики остались ждать его у входа в пещеру. Когда он вышел, то весь трясся. Они спросили его:

— Что случилось?

— Я знаю, что птица летает, зверь бегает, рыба плавает. Бегающего можно поймать в капкан, плавающего — в сети, летающего — сбить стрелой. Что же касается дракона, то я еще не знаю, как его поймать! Он не человек, он — дракон!

Даже ученики Лао-цзы были потрясены, потому что Конфуций был намного старше, его уважал народ, его уважали при дворе. И то, как повёл себя с ним Лао-цзы, было просто оскорбительным. Но не для Лао-цзы! Он был простым человеком, не высокомерным, не смиренным, просто чистым человеком. И если это больно ранило — его чистота, его обыкновенность — если это так сильно задело Конфуция, то что он мог поделать?

Лао-цзы был чистым зеркалом, в котором отражалось все несовершенное.

Ученики спросили Лао-цзы:

— Что вы сделали?

— Я ничего не делал, я просто отражал! — ответил он.

Когда Конфуций посмотрел в глаза Лао-цзы, то понял, что этого человека невозможно обмануть. Конфуций попытался завести разговор о «высоком человеке», но Лао-цзы рассмеялся и сказал:

— Я никогда не видел что-либо «высшее» или «низшее». Человек есть человек, точно так же, как дерево есть дерево. Все участвуют в одном и том же Существовании. Нет никого, кто был бы выше или ниже. Это бессмыслица.

Тогда Конфуций спросил, что происходит с человеком после смерти.

— Вы живёте, но разве можете вы сказать, что такое жизнь? — спросил в ответ Лао-цзы.

Конфуций смутился, а Лао-цзы продолжил:

— Вы не знаете этой жизни, в которой вы сейчас находитесь. И вместо того, чтобы познавать её, вы беспокоитесь о той, запредельной.

******

Конфуций пришёл к Лао-цзы и спросил:

— Что такое добро? Что такое зло? Дай чёткое определение. Ибо человеку необходимо на что-то опираться в своём действии.

Лао-цзы ответил:

— Определения создают путаницу, потому что они подразумевают разделение. Вы говорите, что яблоко есть яблоко, а человек есть человек… Вы разделили. Вы говорите, что человек не есть яблоко. Жизнь является единым движением, а в тот момент, когда Вы даёте определение, создаётся путаница. Все определения мертвы, а жизнь всегда в движении. Детство движется к юности, юность — к зрелости и т.д.; здоровье движется к болезни, болезни — к здоровью. Где же вы проведёте черту, чтобы разделить их? Поэтому определения всегда ложны, они порождают неправду, так что не определяйте! Не говорите, что есть добро, а что — зло.

Конфуций спросил:

— Тогда как можно вести и направлять людей? Как их научить? Как сделать их хорошими и моральными?

Лао-цзы ответил:

— Когда кто-то пытается сделать другого хорошим, в моих глазах это представляется грехом. Чем больше ведущих пытается создать порядок, тем больше беспорядка! Предоставьте каждого самому себе! Подобное положение кажется опасным. Общество может быть основанным на этом положении.

Конфуций продолжал спрашивать, а Лао-цзы только повторял:

— Природы достаточно, не нужно никакой морали, природа естественна, она — непринуждённая, она — стихийна. В ней достаточно невинности! Знания не нужны!

Конфуций ушёл смущённым. Он не мог спать всю ночь. Когда ученики спросили его о встрече с Лао-цзы, он ответил:

— Это не человек, это — опасность. Избегайте его!

Когда Конфуций ушёл, Лао-цзы долго смеялся. Он сказал своим ученикам:

— Ум является барьером для понимания, даже ум Конфуция! Он совсем не понял меня. И что бы он ни сказал впоследствии обо мне, будет неправдой. Он считает, что создаёт порядок в мире! Порядок присущ миру, он всегда здесь. И тот, кто пытается создать порядок, создаст лишь беспорядок.

******

Истинный путь

Конфуций обратился к Лао-цзы:

— Ныне, на досуге, дозвольте задать вопрос: в чем истинный путь (Дао)?

— Строго воздерживайся и освобождай своё сердце, очисти до белизны снега свой разум, разбей своё знание. Ведь путь глубок, его трудно выразить в словах. Поведаю тебе о его очертаниях, — ответил Лао-цзы. — Светлое-светлое рождается из тёмного-тёмного; обладающий порядком рождается из бесформенного. Духовное — из пути, телесное — из мельчайшего семени, а все вещи друг друга порождают с помощью телесной формы. Поэтому обладающие девятью отверстиями рождаются из чрева, обладающие восемью отверстиями — из яйца. Их появление не оставляет следов, их исчезновение не имеет границ: нет ни ворот, ни жилищ, а лишь открытое со всех четырёх сторон величайшее пространство. У того, кто это постиг, руки и ноги становятся крепкими, ум — проницательным, слух — тонким, зрение — острым. Он мыслит без усилий, откликается всем вещам без ограничений. Небо не может не быть высоким, земля не может не быть широкой, солнце и луна не могут не двигаться, вся тьма вещей не может не расцветать — не таков ли естественный путь каждого? К тому же мудрый определил, что много знающий вряд ли обладает знанием, а красноречивый вряд ли обладает прозорливостью. Определение мудрого сохранится: ведь прибавляй к нему — не прибавишь, убавляй от него — не убавишь. Глубочайший, он подобен океану, величайший, он кончится, возвратившись к началу. Держаться вне всей тьмы вещей, вмещая их неистощимую способность к движению, — таково учение благородного мужа. Вместе со всей тьмой вещей исчерпывать способности и не истощаться — таков этот путь.

В Срединных царствах есть человек, который не подвержен ни силе жара, ни силе холода, обитает между небом и землёй. Только временно он человек и скоро вернётся к своему предку. Если наблюдать за ним с самого начала, с рождения, увидим вещь студенистую, обладающую голосом. Есть ли какое-либо различие между тем, проживёт ли долго, умрёт ли преждевременно? Ведь речь идёт всего лишь о мгновении! Стоит ли рассуждать о том, кто был идеальным, а кто порочным — Высочайший или Разрывающий на Части?
Чувствами. — Все вещи звучат сами по себе, разве кто-нибудь на них воздействует?!

Лао-цзы каждый день ходил рано утром на прогулку. Его сопровождал сосед. Но он знал, что Лао-цзы — человек молчания. Так что в течение многих лет он сопровождал его в утренних прогулках, но никогда ничего не говорил. Однажды у него в доме был гость, который тоже захотел пойти на прогулку с Лао-цзы. Сосед сказал:

— Ничего не говори, так как Лао-цзы хочет жить непосредственно. Ничего не говори!

Они вышли, а утро было так прекрасно, так тихо, пели птицы. По привычке гость сказал:

— Как прекрасно! — Только это, и ничего больше за часовую прогулку, но Лао-цзы посмотрел на него так, будто тот совершил грех.

Вернувшись домой, входя в дверь, Лао-цзы сказал соседу:

— Никогда больше не приходи! И никогда не приводи ещё кого-нибудь! Этот человек, похоже, очень разговорчив. Утро было прекрасным, оно было таким тихим. Этот человек всё испортил.
Кара небес

В царстве Лу жил человек с одной ногой, звали его Шушань-Беспалый. Однажды он приковылял к Конфуцию, чтобы поговорить с ним.

— Прежде ты был неосторожен, — сказал Конфуций. — После постигшего тебя несчастья, зачем тебе искать встречи со мной?

— Я не был осмотрителен и легкомысленно относился к самому себе, оттого и лишился ноги, — ответил Беспалый. — Однако ж всё ценное, что было в моей ноге, и сегодня присутствует во мне, вот почему я пуще всего забочусь о том, чтобы сохранить себя в целости. На свете нет ничего, что не находилось бы под небом и на земле. Я относился к вам, учитель, как к Небу и Земле. Откуда мне было знать, что вы отнесетёсь ко мне с такой неприязнью?

— Я был груб с вами, уважаемый, — сказал Конфуций. — Отчего же вы не входите в мой дом? Дозвольте мне наставить вас в том, что мне довелось узнать самому.

Когда Беспалый ушёл, Конфуций сказал:

— Ученики мои, будьте прилежны. Этот Беспалый в наказание лишился ноги, но и теперь ещё посвящает свою жизнь учению, дабы исправить прежние ошибки. Что же говорить о том, кто сохраняет свою добродетель в неприкосновенности?

А Беспалый сказал Лао Даню (Лао-цзы):

— Конфуций стремится к совершенству, но ещё не достиг желаемого, не так ли? Для чего ему понадобилось приходить к вам и просить у вас наставлений? Видно, ему всё ещё хочется снискать славу удивительного и необыкновенного человека. Ему неведомо, что человек, достигший совершенства, смотрит на такую славу как на оковы и путы.

— Почему бы не заставить его понять, что смерть и жизнь — как один поток, а возможное и невозможное — как бусинки на одной нити? Неужто нельзя высвободить его из пут и оков? — спросил Лао Дань.

— Как можно сделать свободным того, кого постигла кара Небес? — отвечал Беспалый.

(Принято считать, что «небесной карой» для Конфуция была его заинтересованность в мирских делах).