Сознание - абсолютный Деятель

К.: Не важно. Это всё сознание. Кому какое дело до того, какое сознание тела–ума выигрывает в лотерею? Выигрыш в лотерею — это наказание, поскольку тогда ты теряешь всех своих друзей. Ты полностью одинок, поскольку внезапно каждый от тебя что–нибудь хочет. Ты знаешь, что они не просто хотят быть твоими друзьями. Это всё наказание. И сознание — это всегда наказывающий, наказание и то, что несёт наказание. Момент за моментом. Сознание наказывает себя в страдании тоски по самому Себе. Это постоянное наказание. И больше никто не может наказывать себя так эффективно, как наказывает себя сознание. Тоскуя по Тому, что является сознанием. Фантастика! Вот это наказание! Вот почему это называется У–паниш–ады[34]! В любой момент, когда Ты тоскуешь по самому Себе, Ты наказываешь самого Себя, тоскуя по самому Себе и страдая от того, что Ты не являешься Тем, что Ты есть. И сознание достаточно глупо, чтобы тосковать по самому Себе. Что с этим делать? И это наказание есть мгновенно. Бог, наказывающий Бога за то, что Бог не является Тем, что Он есть. Бог, знающий самого Себя. Бог, наказывающий самого Себя, тоскуя по тому, чем Бог является по своей Природе. При простом знании Себя, чистейшем существующем знании, уже случается наказание. Мгновенно. Насколько глупым Ты можешь быть? И тогда ты молишься тому глупому Богу?

С.: В этом его суть, что оно непрерывно создаёт цель для достижения.
К.: Да, всегда будет другая ловушка. Сейчас я представляю тебе семь ловушек. А до этого, возможно, были бесконечные ловушки в первой ловушке, цели для достижения вроде девушек, матери, любви, чего угодно. А теперь есть вторая ловушка вроде Я–естьности, потом более тонкая ловушка чистого Я–осознавания, это действительно тонкая ловушка, а затем ловушка запредельного. А потом даже ловушка Я Я, и ловушка Я–есть Я есть, а потом ловушка бытия Тем, что является миром. Я могу указывать на эти семь ловушек, я могу их тебе показывать, они могут случаться.
С.: Единственное, что у меня остаётся в конце всего этого, это то, что всё, о чём я могу думать, всё, что я думаю, что понимаю из сказанного вами, всё то, что происходит у меня в голове, и я это осознаю, означает, что я по–прежнему погружён в это сновидение и ничего не могу с этим поделать. Но это не означает, что это перестанет так продолжаться, и продолжаться, и продолжаться.
К.: И даже это понимание — ещё одна ловушка. Понимание случается, а потом его снова не будет, и тогда будет ещё одна ловушка. Этому нет конца. И тебя бесконечно будет захватывать То, что ты есть. А я могу сидеть здесь и говорить: кого волнует, что он захвачен Тем, чем он является? Это то, как Ты себя реализуешь. Будучи ловцом, который ловит то, что можно ловить, и Ты всегда — абсолютный ловец, ловящий то, что ловится.
С.: Когда вы говорите «реализуешь себя»…
К.: Нет, я этого не говорю! Я говорю: «То, что ты есть, должно реализовывать Себя».
С.: Именно это я и имею в виду я перефразирую.
К.: И этому не будет конца. Этому не было начала и не будет конца. Следующий глоток кофе — это реализация Того, что ты есть. Я не говорю «ты должен реализовать Себя». Это реализация.
С.: Любое функционирование на любом уровне — это реализация?
К.: Абсолютно.
С.: Так что мистические состояния, мистические переживания, сиддхи — всё это вроде леденца в окошке.
К.: Это всё просто разные реализации Того, что ты есть. Всё это Само–переживания, но для Того, что ты есть, они не лучше и не хуже, чем глоток кофе. Для Того, что ты есть, тут нет разницы, в нём нет никаких уровней. Нет более высоких или более низких переживаний. Ты переживаешь Себя в том или ином состоянии, и есть все семь состояний. Ты не можешь их отрицать. Поэтому не говорить о них не помогло бы. Я могу только указывать ни них, и Ты должен превосходить их все, будучи Тем, что все их сновидит.
С.: То, что сновидит, когда оно это слышит, оно тотчас допускает, что ему нужно превосходить…
К.: Да, Ты должен превосходить превосходящего.
С.: Который представляет собой ещё одну идею.
К.: Нет, это не идея! Ты абсолютно превосходишь превосходящего, будучи Тем, что есть, несмотря на превосходящего, который превосходит или не превосходит. Это превосхождение превосходящего. Это самое лёгкое, что можно делать. В чем проблема? Отрекаться от отрекающегося, просто будучи Тем, что ты есть, — это то, что ты делаешь каждую ночь.
С.: Но это в любом случае не в наших руках.
К.: Это только в Твоих чёртовых руках! Это в той руке, которая не имеет никаких рук.
С.: Но как же так?
К.: Как так! Как ты можешь не быть Тем, что ты есть? Каждую ночь ты делаешь это естественно. Как Ты можешь этим не быть? Просто будь ленив. У Тебя нет никаких дел! Для Тебя здесь нет никакого дела!
С.: Да.
К.: Да.

К.: Кто делает Тебя таким занятым? Ты занят только потому, что думаешь, что можешь заключить сделку.
С.: У меня масса идей.
К.: Да, я знаю. Ты торгуешься с самим Собой. Ты становишься маленьким торговцем, покупающим дёшево и продающим дорого, как маленький бизнесмен. И ты думаешь, что когда ты имеешь больше, то ты больше. И это делает тебя разочарованным, потому что обладание большим не делает тебя более счастливым. То, что у тебя больше блаженных ерундовых моментов, не делает тебя более счастливым. Потому что когда они случаются, ты уже знаешь, что их опять не будет, и тогда у тебя будет похмелье. Всё это делает тебя занятым, подобно бизнесмену, подобно дилеру. А я просто предлагаю тебе конец бизнеса. Закрой дело. Поскольку тебе нечего делать с самим Собой. Это закрытие бизнеса. Поскольку у тебя нет никакого бизнеса, ты и есть бизнес. Но бизнес не является заняты́м.
С.: Он очень занято́й!
К.: Нет!
С.: Да!
К.: Нет, в этом нет никакой занятости.
С.: У меня масса занятости!
К.: Да, у тебя! Призрачного бизнесмена в призрачном бизнесе покупки и продажи чуши.
С.: Да!
К.: Да, это твой бизнес.
С.: У меня надёжный бизнес!
К.: Что это такое, то, чем ты можешь обладать и чем ты можешь заниматься? Дерьмо! Это дерьмовый бизнес. Он воняет, с самого начала.
С.: Ну, давайте не будем недоброжелательными!
К.: Ты лучше объяви полное банкротство, потому что тебе больше нечего терять.
С.: Для этого мне даже не нужен адвокат.
К.: Никакого адвоката. Никакого развода. Ты не можешь разводиться с Тем, что ты есть.

К.: Да, потому что есть комфорт, запредельный твоему воображению. Я — абсолютный дилер. Я делаю тебя абсолютно подсаженным на То, что ты есть. И только посредством этой абсолютной подсаженности ты отказываешься от всех других подсаженностей. И тогда в абсолютной подсаженности больше нет «подсаженного». И ты максимально наслаждаешься этим. Просто будучи Тем, что ты есть, Ты находишься в абсолютной подсаженности, поскольку не можешь покинуть То, чем ты являешься, но при этом нет никакого «подсаженного» и потому нет никакого «страдающего». И все приходят сюда только для этого. Не из–за понимания. Это хорошая компания. Абсолютная подсаженность, беспомощность, безвыходность. А потом ты, несомненно, выходишь и тогда снова становишься бизнесменом. Потому что ты хочешь это удержать. Ты хочешь иметь это для себя. И тогда ты уже это потерял, потому что оно не может принадлежать никому.
С.: В относительном смысле, этому нечто нужно есть и спать и платить за перелёты и все остальное. Так мы функционируем.
К.: Лучше работай!
С.: Да, лучше работай. Да. Хорошо, поверьте мне, я этим занимаюсь! Но подразумевается что–то вроде: плюнь на это, брось всё это, забудь об этом — просто пусти все на самотёк.
К.: Вот почему Рамана говорил: «Достаточно ли у тебя денег, чтобы искать?»
С.: На самом деле нет, Карл. При том, чем я занимаюсь, нет.
К.: В любом случае с этим ничего не поделаешь. Но если у тебя есть деньги, наследство, тогда, может быть, легче пустить все на самотёк.
С.: Но кажется, это продолжается независимо от того, нравится это тебе или нет.
К.: Просто чтобы делать это более или менее болезненным.
С.: Верно.

С.: Это очень угнетает!
К.: Но это «Йога–Васиштха» — «увидимся в следующий раз»! И увидимся снова и снова. Этот момент сидения, поскольку он никогда не приходит, он никогда не уходит, будет случаться снова и снова, и Ты сидишь вечно. И вечно говоришь о самом Себе, на каком бы уровне Ты ни говорил о Себе. Ты говоришь о самом Себе, покупая кусок мяса у мясника, на втором уровне Ты говоришь о Духе, а потом об осознавании. Это всё разные уровни, но Ты всегда говоришь о самом Себе. Но посредством всего этого говорения ничего не происходит.
С.: Вот другой странный опыт — когда слушаешь вас, это очень привычно. Это очень знакомо, и всё же я выхожу отсюда и кто–то спрашивает меня: «Что говорил Карл?» — «Он говорит, будь Тем, чем ты не можешь не быть». — «Что это означает?» — «Если бы я знал! Спрашивайте его!»
К.: Это то, на что я могу только указывать, — в сидении здесь нет никакого преимущества. Ты ничему не учишься. Ты даже ничему не разучиваешься. Поскольку это просто ещё одна ловушка. Для меня нет никакого узнавания или даже забывания. Поскольку То, что ты есть, никогда ничего не узнавало, ему никогда не нужно ничего забывать. А тот, кому нужно чему–нибудь разучиваться, разобусловливать себя, — это всё равно дилер, бизнесмен, который думает, что, имея меньше, он имеет больше. Пусть он это делает. Мне нравится Ришикеш, у них есть риши за кэш[35]. Мне нравится существование, оно рождает шутки над шутками над шутками. И в его шутках так весело! Порой это выглядит слегка грубо, но для существования даже это — шутка. Так что в этом смысле для Того, что ты есть, всё это куклы для аварийных испытаний. В любом случае оно рано или поздно будет разрушено. А аварийные куклы используются для переживаний, но не то чтобы был кто–то, кто может быть этим убит или что–то получить. Оно всегда ищет какую–нибудь куклу, способную говорить о том, о чём не может говорить никто. И если это будет случаться, то это будет случаться. Но это — не какая–то особая кукла. Это всё равно кукла. Так что всё это, что ты здесь видишь, — по–прежнему испытательная кукла для Того, что есть. В ней нет ничего особенного. Просто громкоговоритель, который может говорить то, что обычно уничтожает громкоговорители. Поскольку все другие громкоговорители, которые пробовали, кончают в сумасшедшем доме. Громкоговоритель не был готов для этого, так что «пока, следующий». На самом деле сознанию всё равно. Фантастика. Никогда не кончающаяся история.
С.: И огромный аппетит.
К.: Оно никогда не удовлетворяется. Оно никогда не может получить достаточно самого Себя. Но это прекрасно. Ты никогда не можешь получить достаточно Того, что ты есть. И никогда нет никакого переживания удовлетворённости. Поскольку удовлетворённости нет ни в каком переживании. Поэтому Ты всегда голоден. И этому никогда не будет конца. Поэтому Ты никогда не будешь получать достаточно самого Себя. Для Того, что ты есть, нет ничего достаточного. Достаточно только То, что ты есть. Но Ты никогда не можешь получать достаточно из своего переживания. Ни в чём нет никакого удовлетворения. Слава Богу. Удовлетворённость — это твоя Природа. Но это фиктивная удовлетворённость[36]. Это сейчас — выдумка. Но То, природа Сат, — это удовлетворённость. И То, являющееся Природой Сат, не знает никакого Сат. Но когда Сат знает Сат, это фиктивная удовлетворённость. А в фикции Ты не можешь быть удовлетворённым. Эта фикция не может Тебя удовлетворять. Поэтому только то, что не является фиктивной удовлетворённостью, что есть Сат и даже не знает Сат, в этом есть удовлетворённость. Это факт. Ты есть То. Так что это — удовлетворённость. Но здесь это всё фикция. Что бы Ты ни переживал — фикция. И мне это нравится. Это самое лучшее. Ты не можешь знать самого Себя ни в чём. Слава Богу. Но при любом маленьком воображении, будто Тебя можно знать, Ты становишься страдальцем. Уже воображая, что Тебя можно знать, Ты делаешь Себя объектом времени, объектом, который можно знать. Это уже ад. Всё это воображение. Но как Ты можешь это остановить? Тебе приходится быть тем, что ты есть, даже несмотря на эту глупую идею или воображение Того, что ты есть.
С.: Вы смеётесь над собой, называя это сновидением.
К.: Эта любовь случается. Если бы Ты мог это прекратить, Ты бы сразу это прекратил. Потому что Ты начал ненавидеть любовь. Это делает Тебя искателем. Так что сперва, любя Себя, Ты хочешь раскрыть всё.
А теперь Ты начал ненавидеть Себя за любовь к Себе. И теперь, из–за той ненависти, которую Ты испытываешь к любви к Себе, Ты медитируешь, Ты пробуешь всё, чтобы найти выход из этой любовной связи. Так что сперва есть любовь, а теперь ненависть. И если бы Ты Себя поймал, Ты бы не стал Себя обнимать. Ты бы сразу убил Себя за то, что Ты с Собой сделал. Поразительно. Ты ищешь Себя не ради любви.

С.: Я хочу вернуться к тому что вы продолжаете говорить. Я не мог понять, что вы имеете в виду под «просто будь тем, что ты есть».
К.: Я этого не говорю. Будь Тем, чем ты не можешь не быть.
С.: Так как с вашим бытием?
К.: В этом нет никакого «как». В этом нет никакого «как ты поживаешь?».
С.: Но вы также говорили, что это случается, когда ты входишь в состояние глубокого сна.
К.: Это не случается. Всё прекращается, а Ты по–прежнему То, что ты есть. Ты есть, несмотря на мир.
С.: В глубоком сне…
К.: В глубоком–глубоком сне. Глубокий сон — не То. Глубокий–глубокий сон — это отсутствие даже присутствия кого бы то ни было, кто есть или кто спит или не спит. Вот что такое глубокий–глубокий сон. В глубоком сне все ещё есть осознавание. Глубокий–глубокий сон есть, даже несмотря на это осознавание. И каждую ночь Ты — То.
С.: Это единственный способ быть в Том состоянии?
К.: Нет. Здесь и сейчас ты — То.
С.: Но я могу всё ещё сновидеть.
К.: Так что?
С.: Так что в так называемом бодрствующем состоянии человек всегда То, что он есть?
К.: Ты всегда То, что ты есть.
С.: Несмотря на всё сновидение?
К.: Это просто означает, что Ты должен знать Себя как То, чему никогда не нужно знать Себя, чтобы быть Собой. И это — глубокий–глубокий сон. Это не то чтобы ты был должен оставаться в глубоком–глубоком сне. Это было бы слишком много. Это снова было бы на одного слишком много.
С.: Так можно быть в глубоком–глубоком сне, будучи бодрствующим?
К.: Нет. Мне опять приходится повторять: Ты не можешь не быть Тем, что ты есть. Сейчас! И как Ты есть сейчас, Ты есть в глубоком–глубоком сне. Ты есть с и без, вот и всё.
Не то чтобы Ты был больше или лучше в глубоком–глубоком сне. Ты просто есть с и без. И когда ты есть без, никто не жалуется, когда он есть без. Недовольство случается только с.
С.: И вы говорили о чём–то, что всегда удовлетворено.
К.: Это То, чем ты являешься. Это не фиктивная удовлетворённость. То, что является учёным, — это То, что он есть. Но когда учёный ищет учёного — это научная фантастика. То, что является искателем, — это То, что ты есть. Но когда искатель ищет То, что является искателем, — это фикция искателя.

К.: Оно не видит. Ладно, я возвращаюсь к моему знаменитому кулаку (сжимает кулак): Сердце. Это Сердце, Жизнь, Пара–Брахман. Если Это пробуждается, начинает осознавать, или реализовывать, Себя, Оно пробуждается как осознающий, реализовывающий (вытягивает большой палец). Затем переживать Себя как процесс осознавания, реализации (вытягивает указательный палец). Затем переживать Себя как то, что может осознаваться, реализовываться (вытягивает средний палец). Но что представляют собой эти три по своей Природе? Природа всех трёх — То, что есть (снова сжимает кулак). Так что в присутствии осознавания и в отсутствие осознавания Ты — само Сердце, которое не знает никакого Сердца. Вот и всё. Это самое простое. Поэтому Ты здесь есть в присутствии осознавания, реализации, Ты — То, что является присутствием присутствия видящего, присутствием присутствия видения и присутствием присутствия того, что можно видеть. Ты есть То, что является общей картиной. Но Тебя нет на картине. Вот и всё. Ты — То, что есть То. Ты — адвайта, где нет никакого второго, и ты То, что является ведантой, реализацией Того. Веданта и адвайта не различны по Природе. Но нигде в этой реализации Ты не можешь находить самого Себя. Нигде в этой троице Ты не потерял Себя. А поскольку Ты не потерял Себя ни в одном из них, Ты не можешь находить Себя. Будучи Тем, что Ты никогда не терял, Оно никогда не может быть найдено ни в одном из этих трёх. Всё это — проявление Того, что ты есть. Ты — проявленное и непроявленное То, что ты есть. И ни одно из них не лучше и не хуже. В тот момент, когда Ты становишься осознающим, ты не ведаешь, чем Ты являешься. Но Ты — То, что является неведением. Поэтому То, что является неведением, — это То, что ты есть как Знание, поскольку есть только Знание. И никто не может этого знать. Но каждый этим является. Очень просто. Слишком уж просто для твоего активного бизнеса.
С.: Что является первым и последним препятствием для узнавания?
К.: Никакого препятствия нет, вот в чём проблема. Что может препятствовать Тебе быть Тем, что ты есть? Никакого «другого» нет. Нет никакого второго, кто может препятствовать Тебе быть Тем, что ты есть. Никогда не было никакого препятствия. Препятствия есть только в сновидении, когда ты — одно из этих трёх. И только Бог, как творец, хочет изменять своё творение. В этом (кулак) — безмолвие. Покой создаёт Покой. Поэтому гармония никогда не может быть в дисгармонии. Для гармонии нет никакой дисгармонии. Дисгармония может быть только в тех различиях, когда Ты причаливаешь к одной из тех пристаней. И тогда Ты уже пребываешь в дисгармонии разделения. Но это разделение сновидения. Это дисгармония сновидения. В любой момент, когда Ты хочешь изменить эту дисгармонию сновидения, Ты не можешь её убить, Ты не можешь от неё избавиться. Поскольку как можно избавиться от сновидения? Как можно избавиться от иллюзии? Её даже нет. Она не имеет субстанции. Как можно её убить? Как можно избавиться от чего–то, чего нет? Так что главная проблема — это то, что никакой проблемы нет!
С.: Так что, это проявление видящего, видения и видимого — игра сознания?
К.: Это не игра. Это просто проявление Того, что ты есть.
С.: Проявление сознания?
К.: Не нужно это как–то называть! Просто будь Тем, что является самим проявлением. Просто будь Тем, что реализует Себя в качестве реализующего, реализовывания и того, что можно реализовывать. Но как реализующий ты не отличаешься от того, что ты реализуешь. Ты есть То. И Ты не можешь не быть Тем. Поскольку сновидение видящего, который видит то, что можно видеть, есть только потому, что есть Ты. И Тебе не нужно знать То, чтобы быть Тем. И Оно не против, чтобы Его называли как угодно, Оно никогда не возражает. Ты можешь называть Его хоть нижним бельём. Но только будь Тем, чем ты не можешь не быть, и чему нет никакого второго. Поскольку Оно даже не знает само Себя. То, что не знает даже само Себя, как Оно может знать других? Но в любой момент, когда Ты знаешь самого Себя, Ты создаёшь других. Потому, что Ты одинок. Одинокий Бог. И тогда одиноко создающий других Богов. О Боже, о Боже. И затем Он, быть может, обретает это состояние бытия всем в одном, и тогда Он чувствует Себя немного больше в безусловной любви. Но что такое безусловная любовь? Ещё одно обусловливание. Кому нужна эта чёртова безусловная любовь? Только одинокому Богу, который хочет быть в безусловной любви с самим Собой. Разве это не забавно? Всемогущий, То, что есть сама Энергия, изображает глупого. «Бедный я, бедный! Никто не любит Меня таким, как Я есть. Мне нужен милый друг, который принимает Меня таким, как я есть». Разве это не фантастично?
С.: Нет!
К.: Да, если ты в том бизнесе, то ты в чертовском бизнесе. Потому что ты — маленький дьявол, который хочет быть любимым даже потому, что он — маленький дьявол.
С.: Так что, у видящего нет ощущения, что он создаёт самого себя?
К.: Видящий? Нет никакого видящего.
С.: Видящий, стоящий за видящим.
К.: Нет никакого видящего позади видящего! Что это был бы за видящий?
С.: То, что заставляет видящего…
К.: Нет ничего такого!
С.: Что–то, что…
К.: Нет никакого чего–то! Опять научная фантастика! Учёного невозможно убить. И учёный хочет выяснять. Сознание подобно учёному. Оно всегда хочет идти глубже и глубже, оно хочет идти за сцену. Что за ней? Обладать этим!
С.: Быть может…
К.: Ты просто хочешь выживать как маленький учёный, который говорит «быть может». Ты хочешь оставаться в деле. Оставайся в деле и страдай. У меня нет никаких дел с тем страдальцем, который хочет оставаться страдальцем, потому что страдалец страдает потому, что он думает, что тогда его может больше не быть. Потому, что ты боишься Того, что ты есть, и я в этом не участвую. Ты боишься, что ты можешь не существовать, когда ты будешь Тем, что ты есть, и тогда больше не будет забавы. Так что ты скорее будешь в страстной забаве страдания, чем Тем, что ты есть, потому что думаешь, что это будет конец твоей маленькой забавы, которая у тебя есть сейчас. Поэтому ты играешь в ту игру: «У меня есть эта маленькая забава, и я хочу её сохранить, даже если это означает страдание. Потому что это я знаю, а другого я не знаю. И не хочу знать, возможно, потому, что если бы я знал, „меня“ бы не было».
Но если судьба к тебе милостива, «ты» рано или поздно будешь отброшен, как горячая картофелина.
С.: Но если есть милость…
К.: Если была бы милость, она бы сразу отбросила «тебя», потому что кому ты нужен? Но даже милость — фикция. Если бы была милость, никого из «вас» здесь бы не было. Какая милость позволила бы вам случиться? Если бы был всемогущий Бог, что бы Он делал? Вы действительно думаете, что Он бы с вами играл?

С.: Ты видишь что–то как отдельное.
К.: Это может происходить только в разделении. Есть переживание разделения. Но я могу лишь говорить: переживание никого не отделяет. Никогда не было никого, кто был отделен. Это подобно змее, смотрящей на собственный хвост. Это всё равно змея. Неведение — это то, что ты принимаешь этот хвост за другую змею. Как мир отличается от того, что ты есть. Но теперь, пытаясь это преодолеть, ты делаешь его всё более и более реальным. Вот почему Тебе лучше вообще Себя не знать, даже как змею или что угодно ещё. Просто быть змеёй, не знающей змеи. Чего бояться Тому, что является змеёй? Это То, чем ты не можешь не быть, твоё естественное состояние — быть Тем, что является Кундалини. Но нет никого, у кого есть Кундалини. Ты — энергия. Но нет никого, кто обладает энергией. Кто хозяин энергии? Покажи мне кого–нибудь, кто обладает энергией. Всё наоборот. Энергия обладает тобой. Энергия играет тобой. Кто претендует на обладание энергией? Фантом!

С.: Вы имеете в виду, что никакой милости нет, и именно поэтому мы здесь?
К.: Милость есть, потому что нет никакой «милости». Поскольку То, что является милостью, не знает никакой милости и не нуждается ни в какой милости. И это — милость милости. Но если бы была милость, то эта милость сразу бы тебя отбросила. Если бы был Бог, Он бы просто убил тебя, как только увидел. Поскольку ты был бы чересчур много, как любой был бы чересчур много. Если бы Он мог, Он бы уничтожил всю Вселенную одним ударом. Если бы Он мог избежать просыпаться утром, Он бы просто уничтожил всё сущее. Если бы была кнопка, которую ты мог бы нажимать утром и мир бы исчезал, ты бы никогда не расставался с этой кнопкой. Будь честным. Кто бы ни просыпался утром, ты бы никогда не расставался с этой кнопкой! Каждый медитатор хочет найти эту кнопку: если ты нажимаешь здесь, всё прекращается. Выключающая кнопка. Убивающая кнопка. Во всём есть интенция смерти. Ты хочешь убивать всё, поскольку ты сыт этим по горло. Так что если бы Бог мог помогать Себе, убивая что–либо, Он бы сразу это убивал. Это может быть лишь относительный Бог, кто знает этот мир и хочет от него избавиться. То, что является Богом, даже не знает мира, даже не знает Себя. Но только То, что является Энергией, только То, что является абсолютным Сновидцем, и только То могло бы что угодно. Но Его это не интересует. А тот Бог, кого это интересует, не имеет для этого энергии. Поэтому между этим нет никакого смешения, нет никакого моста. Сновидение продолжается, и То, что сновидит всё сущее, не заинтересовано что бы то ни было менять, поскольку Оно даже не знает сновидения. Оно не знает сновидца, сновидения и того, что можно сновидеть. А то, что знает сновидение, уже часть сновидения. И только в сновидении ты хочешь избегать сновидения, там это кошмар, в хорошем сне и в плохом сне. Но для Того, что является сновидением, нет даже сновидения. Жаль.
С.: Кому жаль?
К.: Я лгу. Тебе следовало бы уже знать меня. Я лгу, когда открываю рот. Когда я говорю, что мне жаль, это одна из самых больших неправд. Я никогда ни о чём не сожалею. Нет никакого сожаления — о чём? Что есть, чтобы сожалеть?
С.: Ещё один способ не сожалеть — это приятие.
К.: Забудь о приятии и просто будь Тем, что ты есть.

С.: Это клише — быть Тем, что ты есть…
К.: Нет. Принимать — это клише. Это ещё одно клише. Это никому не помогает. Мне нравится Рамеш, мне кажется, в 1995‑м он говорил: «Самое близкое, как ты можешь подойти к приятию, это то, что ты никогда не можешь принять». Это уже покой ума, личный покой ума. Делай это. Если ты можешь это делать, будь счастлив. Но ничем этим ты не можешь достигать Того, что ты есть, что является Приятием. А самому Приятию никогда не нужно ничего принимать. Оно даже не знает Приятия, оно является Приятием. Это То, что есть Сердце, но Сердце не знает никакого Сердца. И Сердцу ничего не нужно, нет никакой нужды ни в чём. А то, чему нужно что–нибудь принимать, пусть принимает или не принимает. Кому какое дело, если фантом принимает или не принимает? Но если тебя интересует счастье фантома, ладно, возможно, фантом менее огорчён или менее стеснён, когда есть приятие. Чудесно. Я не возражаю. Но это, конечно, временно. Поскольку всегда есть пределы терпимости. И всегда будет предел терпимости, который будет пересекаться снова и снова. Никогда не было никого, кто был достаточно терпимым, чтобы у него не было пределов терпимости. И только для Того, что ты есть, нет никакого предела, даже терпимости. И любой покой, который ты можешь обретать посредством терпимости или приятия, это временный покой. Наслаждайся им, пока он длится. Но знай, что однажды его не будет.
С.: Хочется надеяться, что он длится всю жизнь.
К.: Продолжай надеяться! Надежда — это ад. Потому что только дьявол надеется, что однажды ада не будет. Когда есть дьявол, есть и ад. Тотчас же. Когда Бог знает Себя, Он создаёт свой собственный ад. Немедленно. И из ада нет выхода. Аллилуйя. И ты не можешь из него выбраться, поскольку это воображаемый знающий — уже воображаемый знающий. И когда тот воображаемый знающий создаёт свой собственный ад, это воображаемый ад. Кому нужно избавляться от того фантома? Только ещё одному фантому. Только фантому, который знает фантома, нужно, чтобы фантом уходил. Пусть фантом развлекается. Что делать с фантомом?
С.: Фантом сновидит, что он развлекается.
К.: Нет. Фантом не сновидит. Фантом — это уже что–то, что снится. Как может то, что снится, что–либо сновидеть? Фантома даже нельзя винить.
С.: Фантом не живёт в мире сновидения?
К.: Фантом является сновидением. Никто не живёт ни в каком мире. Фантом — это весь мир, вся Вселенная. Это не только твой маленький персонаж сновидения. Весь мир — это фантом, и маленькие фантомы в мире, маленькие куклы в кукольном домике, всё это — фантом. Это не то что фантом — этот маленький персонаж. От того, возможно, было бы легко избавиться. Его можно просто застрелить или что–нибудь в этом роде. Но как избавиться от всего проявления? Каждый только думает о самом себе: «Если я избавлюсь от моего маленького эго, мне будет лучше, — говорит эго. — Но как избавиться от всего здесь? Старайся!» Так что каждый старается избавиться от маленькой личной истории. А потом: «У меня больше нет личной истории. Я никогда не рождался». Говорит кто? Но «катастрофа» простого бытия Тем, что ты есть, уничтожает всю историю. Нет даже истории Вселенной, нет даже Вселенной. Просто посредством бытия Тем, что ты есть. Мгновенно.

«катастрофа» простого бытия Тем, что ты есть, уничтожает всю историю. Нет даже истории Вселенной, нет даже Вселенной. Просто посредством бытия Тем, что ты есть. Мгновенно.