7 января 2012, 17:51
veterАлексей Ксендзюк: «СПОСОБЫ СДВИГА ТОЧКИ СБОРКИ.» (1)
Алексей Ксендзюк: «СПОСОБЫ СДВИГА ТОЧКИ СБОРКИ.»
Чтобы осуществить сдвиг точки сборки, необходимо добиться сочетания двух условий: 1) целенаправленной дезавтоматизации перцептивных стереотипов, свойственных первому вниманию и 2) энергетического толчка, который обеспечивается избытком психической энергии (ее природу еще необходимо установить).
Из опыта шаманов известно, что земная флора включает в себя несколько групп растений, способных вызывать сдвиг точки сборки. Сразу скажу, что эти растения являют собой не малое искушение и вред для любого, кто желает встать на путь воина. Искушение в том, что они создают иллюзию (sic!), будто можно обойтись без дисциплины, без утомительной, однообразной и многолетней борьбы обрести способность менять режим восприятия по своему усмотрению.
Во-первых, это не соответствует действительности, в чем легко убедиться.
Во-вторых, алкалоиды, провоцирующие энергетический всплеск и в результате сдвиг точки сборки, одновременно разрушают организм — хотя бы потому, что извлекают энергию из неприкосновенных запасов, тщательно сохраняемых в энергетическом теле человека на случай серьезной угрозы для самой жизни.
Алкалоиды нарушают естественный энергометаболизм и позволяют человеку использовать эту драгоценную энергию безо всяких ограничений. Любой, кто регулярно использует «растения силы», через некоторое время обнаружит: а) зависимость от используемых алкалоидов; б) естественное уменьшение эффективности алкалоида (поскольку запас энергии, вовлекаемой в искусственно провоцируемые всплески, не бесконечен); в) ухудшение физического состояния, вызываемое ненормальной утечкой энергии из «кокона», который так и не успел претерпеть необходимую трансформацию.
Кроме того, каждый алкалоид посредством сложного биохимического и энергетического процесса стремится «толкнуть» точку сборки во вполне определенном направлении. Я не стану в деталях описывать, почему, например, продукты каннабиса (алкалоиды конопли) заставляют точку сборки скользить по поверхности «кокона», а иногда выталкивают ее вдоль ближайшей «линии мира» наружу; или по какой причине алкалоиды тропанового ряда (атропин и др.) провоцируют точку сборки на сдвиг внутрь. Эти детали ждут своего исследователя — совсем необязательно «видящего» мага-толтека, а просто разумного психофармаколога, принявшего за рабочую гипотезу данную парадигму.
Я предлагаю вам краткий обзор некоторых классов веществ, каждое из которых использовалось шаманами, искавшими путь в «потусторонние миры» своих мифов:
(1) Основной алкалоид конопли (дельта-9-тетрагидроканнабиол) — изменяет структуру и интенсивность информационного метаболизма, при этом сравнительно мало влияет на само качество внимания и его управляемость. Проприоцептивные ощущения, формирующие «схему тела», теряют свою отчетливость и однозначность. Обостряется интуитивная фиксация внимания на тех деталях мира, что в обычном режиме восприятия никогда не оказываются в центре внимания и осознания при восприятии. Исследователи-наркологи отмечают, что мышление в целом становится аффективным, образным и, одновременно, недостаточно последовательным. Кроме того, происходит актуализация «латентных признаков понятий и образов». Иными словами, изменение режима перцепции и здесь неразрывно связано с языком — «описание мира» теряет определенность, паттерны внимания, доминирующие в нормальном состоянии сознания, часто отходят на второй план или становятся всего лишь одним из нескольких равнозначных для субъекта способов восприятия, реагирования и поведения.
Особо следует обратить внимание на актуализацию латентных признаков понятий и образов — субъект в данном состоянии восприятия способен одновременно уловить смысловые поля используемых им (крайне суженных в привычном режиме перцепции) понятий, символов, образов, ситуаций как элементов «описания мира» во всей их неоднозначности, противоречивости и несовершенстве. Возможно, явившееся ему поле смысловых, ценностных и ситуативных противоречий на фоне расслабления аффективных механизмов и есть одна из причин нередко встречающейся и вроде бы немотивированной смешливости, которую регулярно наблюдают у пациентов во время каннабиоловой интоксикации.
Общая установка на внешнее восприятие, увлеченность перцептивными и смысловыми играми во внешней среде ведет к тому, что точка сборки при крайне незначительном углублении в поверхностные слои «кокона», в основном, скользит по поверхности энергетического тела. Полученный химическим агентом энергетический толчок останавливает перцептивный центр на грани сборки эманаций повседневной реальности и тех энергополей, что прежде не входили в резонанс с жестко зафиксированным аппаратом восприятия обычного человека.
Здесь возможны любопытные перцептивные феномены — видение «ауры», всплески телепатической коммуникации, спонтанные выходы центра восприятия за пределы физического (тонального) тела.
В целом, трансформативная ценность каннабиола невелика. С его помощью точка сборки получает весьма ограниченную свободу движения по поверхности «кокона» недалеко от «лунки» и вдоль «линий мира» поблизости от энергетического тела. Конечно, высокие дозы каннабиола могут вызвать более мощные сдвиги точки сборки, но в этом случае их трансформационное значение снижается практически до нуля. Перцепция становится хаотической, иллюзии и галлюцинации эндогенного происхождения перекрывают внешние сенсорные сигналы, контроль за вниманием резко снижается, а чрезмерная активизация бессознательного материала вполне может вызвать тривиальный интоксикационный психоз.
Неопытных и легкомысленных адептов обычно привлекает невысокая токсичность продуктов конопли, что приводит к ложному представлению, будто их можно использовать в качестве «безопасного» катализатора.
(2) Алкалоиды дурмана. Скополамин, гиосциамин. Их способность сдвигать точку сборки плохо изучена, зато хорошо известна их высокая токсичность. Они сдвигают точку сборки внутрь и вниз. Их энергетическая атака всегда стремится охватить все ваше поле. Активизация центральных районов «кокона» — эволюционно самых древних — часто приводит к сексуальному возбуждению. В этом районе плотность энергетических потоков крайне высока, а механизмы контроля практически отсутствуют. В результате ваше восприятие оказывается в ситуации, где мощные эмоционально-чувственные импульсы будут беспорядочно перемещать перцептивный центр, не демонстрируя ничего, кроме своей мощи. Значительная потеря энергии при этом неизбежна, как и неизбежно ужасное самочувствие по окончании действия алкалоидов.
Алкалоиды этой группы могут внушить экспериментатору неверную мысль, будто всякий измененный режим восприятия (ИРВ) обязательно сопровождается дурнотой, головной болью, спазмами и т.п.
(3) Красный мухомор. Микоатропин, мускарин и буфотенин (основные психотропные алкалоиды). Этот гриб, уже несколько тысячелетий используемый шаманами для магических опытов, может оказывать на экспериментатора непредсказуемое действие, поскольку имеет в своем составе три активных алкалоида с различными механизмами действия. Наибольшую проблему в применении мухомора представляет наличие в нем значительного количества мускарина — токсического вещества, вызывающего иногда серьезные отравления (благодаря мускарину мухомор и считается ядовитым грибом). Однако в составе мухомора присутствует также микоатропин — алкалоид из той же группы, что и все тропановые производные. Это холинолитик, способный вызывать галлюцинации, как и алкалоиды дурмана.
И наконец, мухомор содержит буфотенин — подлинный триптаминовый галлюциноген, химически подобный по своей структуре, например, псилоцибину. Буфотенин малотоксичен, вызывает значительные изменения в режиме перцепции, активизирует содержание бессознательного и вполне может служить для экспериментального исследования сдвига точки сборки. Однако его связанность с названными, более токсичными веществами сильно искажает собственно психоделический эффект. Мускарин отвлекает работу внимания, вызывая интоксикационные явления. Если содержание мускарина в грибе слишком велико, то вызываемая им дисфория и вегетативные нарушения могут полностью замаскировать психотропное действие остальных алкалоидов.
Что же касается микоатропина, то он обычно направляет точку сборки к центру или даже к верхней части «кокона» — здесь ниже плотность энергопотоков, легче управлять восприятием, но самовосприятие, как и в случае с дурманом, сосредоточено на внутренних сенсорных сигналах и высвобождаемом материале бессознательного. Возможно, это связано с активизацией тактильного канала — известно, что отравление атропином часто сопровождается тактильными галлюцинациями, от самых простых до объемных проприоцептивных конструкций. Сосредоточение на внутренних сигналах не позволяет собрать внешнее восприятие, зато создает благоприятные предпосылки для углубленного перепросмотра бессознательного материала, который всегда изобилует конфликтами, незавершенными гештальтами и т.п.
Однако шаманы нередко успешно использовали красные мухоморы для получения сверхчувственной информации, очевидно, отбирая те разновидности грибов, где содержание буфотенина было достаточно значительным для их целей. Им приходилось имитировать некое «путешествие» по стране духов, которое, по сути, отражало довольно сложный процесс перестройки внимания на внешние сенсорные сигналы. Умелое управление ассоциативным рядом высвобождало восприятие шамана из бесконечной трясины внутренних галлюцинаций. Неофит, не знающий множества своеобразных зацепок, будет все время переживать собственные проблемы, переработанные галлюцинирующим аппаратом в мир ярких и необычных образов. Кроме того, неприятная особенность сочетания вышеназванных алкалоидов заключается в том, что при совместной психофизической атаке на организм экспериментатора они могут вызывать болезненные спазмы и судороги, тем самым провоцируя устрашающие и мрачные видения.
(4) Опиаты и опиоиды. Эта группа алкалоидов (за исключением папаверина) вызывает довольно быстрое привыкание и стремительно возрастающую толерантность к ним. Совершенно ясно, что, хотя опиум и является одним из самых сильных наркотиков, его однократное употребление не вызывает у человека болезненного пристрастия и зависимости. При регулярном употреблении этих алкалоидов наркотическая зависимость возникает приблизительно через 2-4 недели, иногда — через 2 или 3 месяца (многое зависит от индивидуальной чувствительности субъекта к опию и его производным).
Наркотические свойства опиатов не позволяют работать с ними регулярно и на протяжении длительного времени. К тому же возникновение толерантности довольно быстро «гасит» интересующие нас эффекты. Поэтому можно лишь указать, что осторожное и непродолжительное применение опия и опиатов (эта практика была тщательно разработана шаманами в разных культурах и цивилизациях) вызывает ощутимое ослабление внутренних сенсорных сигналов. Релаксация достигается легко, ощущение «схемы тела» исчезает, и точка сборки обретает свободу передвижения за пределами энергетического тела.
Самый обычный феномен при опийной интоксикации — «астральное путешествие». Способность к фокусировке внимания практически не страдает, заметно возрастает способность к «неделанию» (т.е. фокусировке внимания на точках и структурах, не входящих в описание мира или пребывающих на его периферии).
При отсутствии нарастающей толерантности и наркогенного потенциала опиаты могли бы всякому исследователю проложить тропинку в область сновидения, развить способность точки сборки двигаться по «линиям мира» вне «кокона», закреплять там свое присутствие, строить «тело сновидения» и т.п. К сожалению, энергия, требуемая для подобных метаморфоз, накрепко связана с биохимическими циклами, обеспечивающими оргиастические переживания, и, возможно, является сексуальной по своей природе. Общеизвестно, что опий и опиаты отнимают радость сексуального общения и дают взамен растянутую во времени эйфорию трудноописуемого характера. Высвобождение сексуальной энергии на первых порах дает шанс отключить внимание от схемы физического тела и остановить внутренний диалог. Успешное проникновение в сновидение кратковременно и исчезает по мере возрастания толерантности организма.
В целом, следует отметить, что определенным психотрансформационным эффектом обладают многие стимуляторы ЦНС — такие, как кокаиновые производные или амфетамины, но все же основное их действие направлено на растормаживание тех энергетических структур, которые не оказывают значительного влияния на смещение точки сборки. Эйфорические переживания, ими вызываемые, всего лишь иллюстрируют тот общеизвестный факт, что перцептивный центр склонен «отбирать» наиболее возбужденные в энергетическом отношении эманации. Слои «кокона», получившие, благодаря химическому агенту, высокую активность, автоматически принимаются в качестве центральных, тем самым отодвигая на второй план остальную область перцептивного спектра. Таким образом, для трансформации энергетического тела наркотизм бесплоден, так как ограничивает восприятие и делает его однообразным. На таком скудном фоне легко развиваются психотические эпизоды и общее психосоматическое истощение.
Иным образом на перцептивный аппарат действуют большие психоделики. Если мы обратимся к биохимии как выражению энергопотенциала живых существ в области восприятия, то обнаружим, что соединения, именуемые «большими психоделиками», скорее всего, относятся к тем формам, что наиболее основательно удерживают человека в привычном для него режиме восприятия. Они непосредственно «блокируют» любые модификации перцептивного аппарата, обеспечивая гомеостатический обмен веществ в организме (коконе). Ничтожное количество триптаминовых соединений и сродственных им агентов постоянно вырабатывается человеком именно для того, чтобы поддерживать присущий именно ему тип восприятия. Однако стоит концентрации этих веществ увеличиться в несколько сотен или тысяч раз — наше энергетическое тело понимает это как приказ изменить режим перцепции и взяться за поиск нового гармоничного восприятия.
Именно так, на наш взгляд, следует понимать механизм действия больших психоделиков. Ведь даже с биохимической точки зрения миллиграммы этих практически нетоксичных веществ не должны вызывать столь радикальных последствий для работы сознания.
Мы намерены вкратце рассмотреть феноменологию сеансов ЛСД — не потому, что этот психоделик максимально отражает возможности измененных режимов восприятия (его действие, напротив, страдает схематичностью и в известном смысле ограниченным однообразием). Просто ЛСД-25 — наиболее исследованный психоделик, и здесь мы можем опираться на наблюдения опытных ученых, а также на значительную статистику (в первую очередь, на работы С.Грофа).
Под влиянием психоделиков точка сборки стремится уйти внутрь энергетического тела. Разумеется, ее траектория далеко не так последовательна и однозначна, как это бывает у тренированных магов-толтеков; она то и дело подвергается флуктуациям, порожденным как внешними обстоятельствами, так и играми собственного неусмиренного разума. В том и другом случае посторонние галлюцинации и ассоциативные видения — скорее любопытный материал для психоаналитиков, но мы все же попробуем вычленить главные динамические паттерны погружения перцептивного центра.
Сразу возникает естественный вопрос: почему точка сборки под действием больших галлюциногенов движется внутрь «кокона», а не колеблется вокруг его поверхности, как это обычно бывает в результате интоксикаций любыми препаратами, воздействующими на сознание? Мы уже, конечно, привыкли рассматривать картину мира как структуру энергопотоков — ту, что открывается магу в режиме видения. Однако не следует забывать, что большинство энергетических процессов, влияющих на нашу жизнь в сфере первого внимания, естественным образом манифестируют себя как физические или химические явления, существенной своей стороной доступные традиционному научному исследованию.
В частности, психоактивные триптамины (ДМТ, ДПТ, буфотенин, псилоцибин, псилоцин) как нельзя лучше подходят на роль биохимических манифестаций вышеуказанных энергетических сдвигов. Такие препараты, как гармин, гармалин, ибогаин, скорее всего, вступают в сложные соединения с естественными трансмиттерами триптаминового происхождения и потому выполняют роль мощных и своеобразных катализаторов тех же энергопроцессов. Что касается амфетаминов и их производных, то их роль, очевидно, сводится к разблокированию энергетических депо, где находятся запасы накопленной за долгие годы силы, цель которой — сдвигать точку сборки по естественной трансформационной траектории.
Конечно, ЛСД в этом ряду стоит несколько особняком. Будучи полусинтетиком, он не должен принимать участие в подобных процессах — на это, в частности, указывает чрезвычайная эффективность ничтожных доз этого препарата. И все же это — производная лизергиновой кислоты, от века существующей в природном мире. Ее психоактивные продукты обнаружены в семенах латиноамериканского вьюнка, применявшегося для лекарственных и шаманических целей еще древними индейскими колдунами. Современная химия в лице Альберта Хофмана просто открыла наиболее мощный катализатор из этого ряда — диэтиламид лизергиновой кислоты. Именно он, как самый мощный и одновременно наименее токсичный, стал за последние десятилетия объектом самого пристального внимания со стороны экспериментаторов.
Памятуя о некоторой односторонности и однозначности его эффектов, мы все же рассмотрим основную динамику переживаний сознания под действием ЛСД.
Как правило, первая (собственно психоделическая) фаза действия ЛСД носит так называемый «биографический характер» — чаще всего это воспоминания самых ярких событий жизни, сцены из раннего детства и даже переживание собственного биологического рождения. С.Гроф связывает эти феномены с прохождением так называемых «базовых перинатальных матриц», ибо находит в дальнейших видениях испытуемых символику, как бы связанную с пребыванием в утробе и продвижением через родовой канал. Принять эту концепцию совсем не трудно, если все остальные переживания — трансперсональные, кармические, религиозные — понимать в духе фрейдовского и неофрейдистского психоанализа. К сожалению, такая методика интерпретаций видений слишком аморфна: при желании любой опыт клиента без особого труда может быть «втиснут» во фрейдовские или юнгианские представления.
Правда, серьезные сомнения и даже растерянность вызывают регулярно наблюдающиеся эпизоды ЭСВ (экстрасенсорного восприятия), включая ясновидение, выходы из тела и предвидение будущих событий. Собственно, благодаря опытам с психоделиками впервые удалось «вытащить» парапсихологию из двусмысленного положения «лженауки»: опыты наконец стали регулярно повторяемыми и доступными систематическому изучению. Имеют ли подобные эпизоды отношение к перинатальным переживаниям? Вряд ли — и сам С.Гроф по этому поводу предпочитает хранить молчание.
На мой взгляд, биографическая фаза ЛСД — феноменологии отражает первую стадию погружения точки сборки в глубину энергетического тела. «Кокон» растет, и нет ничего удивительного в том, что ближайшие к поверхности энергетические слои хранят в себе аффекты нынешней жизни индивида. Поскольку плотность слоев на каждом этапе погружения возрастает, то и яркость воспоминаний в конце концов становится ошеломляющей. Что же касается стадии биологического рождения, то она, безусловно, в наибольшей степени переполнена всей гаммой эмоций — от самых негативных до экстатических.
Достаточно мощная проявленность биографической фазы при воздействии ЛСД, на мой взгляд, лишь указывает на постепенное и «обстоятельное» продвижение точки сборки от поверхности «кокона» к его глубинным зонам.
Дальнейшие переживания субъекта Гроф также интерпретирует в рамках своей «перинатальной» теории, хотя здесь ему просто приходится подставлять необыкновенно разнообразные психические явления Под концептуальную схему «повторения биологического опыта рождения».
С.Гроф откровенно замечает, что психоделические переживания на самом деле редко воспроизводят последовательную хронологию повторно переживаемых этапов биологического рождения. Он пишет: «В Ходе сеансов психоделической терапии такой порядок не обязательно соблюдается, и индивидуальные матрицы (совокупности переживаний, повторяющие определенную фазу рождения — А.К.) могут проявляться в виде блоков, чередующихся во многих иных последовательностях» [Grof S., Halifax J. The Human Encounter with Death (1978), p. 62].
Иными словами, только «биографическая» фаза фиксируется вполне определенно, будучи, по сути, фармакологически спровоцированным «перепросмотром». Затем идут такие психические переживания, как «космическое всасывание», «отсутствие выхода», переживание смерти и возрождения. Собственно эти явления Гроф относит к феноменологии «базовых перинатальных матриц», вслед за чем начинается фаза трансперсональных переживаний, о которых мы скажем ниже. Что же касается такого специфического опыта, как «космическое всасывание», «отсутствие выхода» и переживания смерти и возрождения, то мы интерпретируем его несколько иначе, опираясь на кастанедовскую концепцию «точки сборки» и ее перемещений.
Приходится читать символический язык сенсорных образов, поступающих в сознание неизвестно откуда. Например, следующую фазу ЛСД-переживаний он назвал «переживанием космического единства». Основными его чертами, пишет он, являются преодоление мира на категории субъект-объект; необычайно мощные позитивные впечатления (мир, покой, безмятежность, блаженство); ощущения святости, преодоления пространства и времени, независимости и богатства постижения своего изначального слияния с космосом. Гроф считает, что эти ощущения относятся к «первичному союзу с матерью, изначальному состоянию внутриутробного существования» (The Human Encounter with Death).
Конечно, аналитическая психология, привыкшая видеть во всех снах и визуализациях отражение тех или иных биологических процессов или состояний, с легкостью примет эту точку зрения. И тем не менее такое толкование далеко не всегда верно. Я, например, имел возможность наблюдать состояние энергетического тела во время сеанса голотропного дыхания — именно в тот момент, когда испытуемый наслаждался так называемым «космическим единством». Его точка сборки, которая медленно и неуверенно пробиралась сквозь поверхностные «биографические» слои ЭТ, единым внезапным движением скользнула в область центрального канала, т.е. самой сердцевины «кокона», где два неизменных энергопотока (один — сверху, другой — снизу) удерживают всю энергетическую периферию человеческого существа. Именно здесь сливаются «нити мира», несущие информацию о всеединстве того океана Бытия, в котором нам суждено существовать. Конечно, интерпретационный механизм тоналя, получив доступ к столь универсальным связям мироздания, мог бы «собрать» только картину космического единства, в котором ни субъект, ни объект уже не имеют никакого значения. Ведь, как сказал бы дон Хуан, «субъект — это наша личная история», а она фиксируется только в поверхностных слоях «человеческого кокона».
Дальнейшее движение точки сборки драматично. Поскольку испытуемый не имеет ни малейшего представления о сознательном управлении вниманием, его перцептивный центр становится жертвой нисходящего энергетического потока — его влечет вниз, в области со все более низкой сознательностью, большей плотностью энергетических полей и, соответственно, с явно меньшей степенью свободы. Точке сборки приходится пройти весь путь по центральному каналу до самого «корня» ЭТ, где нет ничего, кроме давления и полной беспомощности перед лицом непрестанно рассеивающейся энергии. Только затем точка сборки может, следуя естественным энергопотокам «кокона», вернуться в прежнюю позицию по заднему меридиану энергетического тела (то есть вдоль спины тела физического).
Тот этап переживаний, который Гроф называет «космическим всасыванием» и толкует как нарушение внутриутробного равновесия, очень напоминает процесс прохождения точки сборки через центральный энергоканал сверху вниз. Поскольку качество сборки впечатлений и их истолкования при этом непрерывно ухудшаются, нет ничего удивительного, что у испытуемого возникают мысли о смерти.
Переживание космического всасывания, пишет Гроф, обычно начинается со всеобъемлющего чувства нарастающей тревоги и уверенности в существовании непосредственной угрозы жизни. Источник такой приближающейся опасности не может быть ясно идентифицирован, отчего у индивида проявляется тенденция интерпретировать свое непосредственное окружение или весь мир параноидальным образом. Рост тревоги обычно приводит к ощущению неумолимого втягивания индивида со всем его внутренним миром и поглощения гигантским водоворотом. В подобных переживаниях действительно можно усмотреть значительное сходство с процессом умирания: в процессе умирания, когда защитная оболочка энергетического кокона повреждена, точка сборки уже не фиксируется на поверхности ЭТ, а следует в область самых интенсивных энергопотоков, чтобы затем, будучи увлеченной ими, оказаться в более обширном поле Земли, постепенно утрачивая изоморфность своей структуры родительскому «кокону» и вместе с тем теряя свою способность собирать сенсорные импульсы в доступную нашей интерпретации картину.
Порой испытуемый перед лицом мнимой или реальной смерти начинает испытывать серьезные опасения рационалистического характера; он призывает на помощь остатки своей разумной воли, пытаясь таким образом оказать всевозможное сопротивление, вернуть свое «обычное сознание» (то есть вернуть точку сборки в ее привычное положение) — и именно здесь начинается подлинный ужас.
Сразу следует отметить, что данная фаза переживаний не является обязательной, но все же встречается довольно часто. Кроме того, эти «адские мучения» вовсе не носят характер строго хронологической последовательности — в качестве ужасающих эпизодов различной длительности они могут возникать на разных этапах психоделического погружения, а также могут повторяться неоднократно, перемежаясь периодами «космического единства» или «космического всасывания». Гроф не обращает на это явление специального внимания, поскольку оно плохо укладывается в его психодинамическую концепцию перинатальных матриц. Он соотносит эти переживания с первой стадией родов, когда сокращения матки захватывают плод, следствием чего является его полная зажатость. Эта фаза именуется здесь «отсутствием выхода».
Индивид чувствует себя запертым, пишет Гроф, пойманным в замкнутом мире, испытывает невероятные душевные и физические муки. Существование в подобном мире представляется абсолютно бессмысленным, все положительные стороны жизни скрыты. Символика, сопровождающая этот тип, чаще всего выражается в образах ада, взятых из различных культур. Наиболее характерная черта данного переживания — это настойчивое акцентирование роли жертвы и абсолютной неизменности и вечности любой ситуации. Человеку представляется, что нет никакой возможности вырваться ни во времени, ни в пространстве.
На наш взгляд, есть несколько весомых соображений, не позволяющих отнести этот психический феномен к разряду переживания «зажатости плода» в первой стадии родового процесса. Во-первых, этот опыт далеко не универсален, как признает и сам Гроф, хотя следовало бы ожидать его непременного присутствия в ЛСД-сеансах — ведь практически каждый человек, рожденный нормально, проходил эту физиологическую стадию. Тем не менее именно та категория испытуемых, которая в той или иной степени освободилась от естественного сопротивления процессу умирания (смертельно больные, смирившиеся со своей участью, самоубийцы, искренне верующие лица, последователи тех или иных духовных практик), либо просто снизившие силу фиксации своей точки сборки (например, наркоманы или алкоголики) чаще всего не сталкиваются с переживанием «отсутствия выхода». Во-вторых, необходимо подчеркнуть особое значение «моральных» или душевных мучений, которые преследуют здесь человека с неистовой силой. Мучения эти, как правило, связаны с бессмысленностью мира, в который погружен индивид, с его механистичностью и повторяемостью. Нетрудно заметить, что эти характеристики легко приложимы к нашему интеллектуальному аппарату в его чистом, замкнутом на себе виде. Такое переживание вряд ли может происходить от перинатальной памяти личности — хотя бы потому, что однажды она уже благополучно прошла через этот этап и явилась на свет, а стало быть, бессознательное хранит опыт временности или преходящести этого эпизода страданий. И напротив — безостановочная работа нашего интеллекта, его мучительное однообразие, повторяемость и неизбежность конечного разочарования, самым ярким образом иллюстрируют вышеописанные ощущения в фазе «отсутствия выхода».
Чтобы осуществить сдвиг точки сборки, необходимо добиться сочетания двух условий: 1) целенаправленной дезавтоматизации перцептивных стереотипов, свойственных первому вниманию и 2) энергетического толчка, который обеспечивается избытком психической энергии (ее природу еще необходимо установить).
Из опыта шаманов известно, что земная флора включает в себя несколько групп растений, способных вызывать сдвиг точки сборки. Сразу скажу, что эти растения являют собой не малое искушение и вред для любого, кто желает встать на путь воина. Искушение в том, что они создают иллюзию (sic!), будто можно обойтись без дисциплины, без утомительной, однообразной и многолетней борьбы обрести способность менять режим восприятия по своему усмотрению.
Во-первых, это не соответствует действительности, в чем легко убедиться.
Во-вторых, алкалоиды, провоцирующие энергетический всплеск и в результате сдвиг точки сборки, одновременно разрушают организм — хотя бы потому, что извлекают энергию из неприкосновенных запасов, тщательно сохраняемых в энергетическом теле человека на случай серьезной угрозы для самой жизни.
Алкалоиды нарушают естественный энергометаболизм и позволяют человеку использовать эту драгоценную энергию безо всяких ограничений. Любой, кто регулярно использует «растения силы», через некоторое время обнаружит: а) зависимость от используемых алкалоидов; б) естественное уменьшение эффективности алкалоида (поскольку запас энергии, вовлекаемой в искусственно провоцируемые всплески, не бесконечен); в) ухудшение физического состояния, вызываемое ненормальной утечкой энергии из «кокона», который так и не успел претерпеть необходимую трансформацию.
Кроме того, каждый алкалоид посредством сложного биохимического и энергетического процесса стремится «толкнуть» точку сборки во вполне определенном направлении. Я не стану в деталях описывать, почему, например, продукты каннабиса (алкалоиды конопли) заставляют точку сборки скользить по поверхности «кокона», а иногда выталкивают ее вдоль ближайшей «линии мира» наружу; или по какой причине алкалоиды тропанового ряда (атропин и др.) провоцируют точку сборки на сдвиг внутрь. Эти детали ждут своего исследователя — совсем необязательно «видящего» мага-толтека, а просто разумного психофармаколога, принявшего за рабочую гипотезу данную парадигму.
Я предлагаю вам краткий обзор некоторых классов веществ, каждое из которых использовалось шаманами, искавшими путь в «потусторонние миры» своих мифов:
(1) Основной алкалоид конопли (дельта-9-тетрагидроканнабиол) — изменяет структуру и интенсивность информационного метаболизма, при этом сравнительно мало влияет на само качество внимания и его управляемость. Проприоцептивные ощущения, формирующие «схему тела», теряют свою отчетливость и однозначность. Обостряется интуитивная фиксация внимания на тех деталях мира, что в обычном режиме восприятия никогда не оказываются в центре внимания и осознания при восприятии. Исследователи-наркологи отмечают, что мышление в целом становится аффективным, образным и, одновременно, недостаточно последовательным. Кроме того, происходит актуализация «латентных признаков понятий и образов». Иными словами, изменение режима перцепции и здесь неразрывно связано с языком — «описание мира» теряет определенность, паттерны внимания, доминирующие в нормальном состоянии сознания, часто отходят на второй план или становятся всего лишь одним из нескольких равнозначных для субъекта способов восприятия, реагирования и поведения.
Особо следует обратить внимание на актуализацию латентных признаков понятий и образов — субъект в данном состоянии восприятия способен одновременно уловить смысловые поля используемых им (крайне суженных в привычном режиме перцепции) понятий, символов, образов, ситуаций как элементов «описания мира» во всей их неоднозначности, противоречивости и несовершенстве. Возможно, явившееся ему поле смысловых, ценностных и ситуативных противоречий на фоне расслабления аффективных механизмов и есть одна из причин нередко встречающейся и вроде бы немотивированной смешливости, которую регулярно наблюдают у пациентов во время каннабиоловой интоксикации.
Общая установка на внешнее восприятие, увлеченность перцептивными и смысловыми играми во внешней среде ведет к тому, что точка сборки при крайне незначительном углублении в поверхностные слои «кокона», в основном, скользит по поверхности энергетического тела. Полученный химическим агентом энергетический толчок останавливает перцептивный центр на грани сборки эманаций повседневной реальности и тех энергополей, что прежде не входили в резонанс с жестко зафиксированным аппаратом восприятия обычного человека.
Здесь возможны любопытные перцептивные феномены — видение «ауры», всплески телепатической коммуникации, спонтанные выходы центра восприятия за пределы физического (тонального) тела.
В целом, трансформативная ценность каннабиола невелика. С его помощью точка сборки получает весьма ограниченную свободу движения по поверхности «кокона» недалеко от «лунки» и вдоль «линий мира» поблизости от энергетического тела. Конечно, высокие дозы каннабиола могут вызвать более мощные сдвиги точки сборки, но в этом случае их трансформационное значение снижается практически до нуля. Перцепция становится хаотической, иллюзии и галлюцинации эндогенного происхождения перекрывают внешние сенсорные сигналы, контроль за вниманием резко снижается, а чрезмерная активизация бессознательного материала вполне может вызвать тривиальный интоксикационный психоз.
Неопытных и легкомысленных адептов обычно привлекает невысокая токсичность продуктов конопли, что приводит к ложному представлению, будто их можно использовать в качестве «безопасного» катализатора.
(2) Алкалоиды дурмана. Скополамин, гиосциамин. Их способность сдвигать точку сборки плохо изучена, зато хорошо известна их высокая токсичность. Они сдвигают точку сборки внутрь и вниз. Их энергетическая атака всегда стремится охватить все ваше поле. Активизация центральных районов «кокона» — эволюционно самых древних — часто приводит к сексуальному возбуждению. В этом районе плотность энергетических потоков крайне высока, а механизмы контроля практически отсутствуют. В результате ваше восприятие оказывается в ситуации, где мощные эмоционально-чувственные импульсы будут беспорядочно перемещать перцептивный центр, не демонстрируя ничего, кроме своей мощи. Значительная потеря энергии при этом неизбежна, как и неизбежно ужасное самочувствие по окончании действия алкалоидов.
Алкалоиды этой группы могут внушить экспериментатору неверную мысль, будто всякий измененный режим восприятия (ИРВ) обязательно сопровождается дурнотой, головной болью, спазмами и т.п.
(3) Красный мухомор. Микоатропин, мускарин и буфотенин (основные психотропные алкалоиды). Этот гриб, уже несколько тысячелетий используемый шаманами для магических опытов, может оказывать на экспериментатора непредсказуемое действие, поскольку имеет в своем составе три активных алкалоида с различными механизмами действия. Наибольшую проблему в применении мухомора представляет наличие в нем значительного количества мускарина — токсического вещества, вызывающего иногда серьезные отравления (благодаря мускарину мухомор и считается ядовитым грибом). Однако в составе мухомора присутствует также микоатропин — алкалоид из той же группы, что и все тропановые производные. Это холинолитик, способный вызывать галлюцинации, как и алкалоиды дурмана.
И наконец, мухомор содержит буфотенин — подлинный триптаминовый галлюциноген, химически подобный по своей структуре, например, псилоцибину. Буфотенин малотоксичен, вызывает значительные изменения в режиме перцепции, активизирует содержание бессознательного и вполне может служить для экспериментального исследования сдвига точки сборки. Однако его связанность с названными, более токсичными веществами сильно искажает собственно психоделический эффект. Мускарин отвлекает работу внимания, вызывая интоксикационные явления. Если содержание мускарина в грибе слишком велико, то вызываемая им дисфория и вегетативные нарушения могут полностью замаскировать психотропное действие остальных алкалоидов.
Что же касается микоатропина, то он обычно направляет точку сборки к центру или даже к верхней части «кокона» — здесь ниже плотность энергопотоков, легче управлять восприятием, но самовосприятие, как и в случае с дурманом, сосредоточено на внутренних сенсорных сигналах и высвобождаемом материале бессознательного. Возможно, это связано с активизацией тактильного канала — известно, что отравление атропином часто сопровождается тактильными галлюцинациями, от самых простых до объемных проприоцептивных конструкций. Сосредоточение на внутренних сигналах не позволяет собрать внешнее восприятие, зато создает благоприятные предпосылки для углубленного перепросмотра бессознательного материала, который всегда изобилует конфликтами, незавершенными гештальтами и т.п.
Однако шаманы нередко успешно использовали красные мухоморы для получения сверхчувственной информации, очевидно, отбирая те разновидности грибов, где содержание буфотенина было достаточно значительным для их целей. Им приходилось имитировать некое «путешествие» по стране духов, которое, по сути, отражало довольно сложный процесс перестройки внимания на внешние сенсорные сигналы. Умелое управление ассоциативным рядом высвобождало восприятие шамана из бесконечной трясины внутренних галлюцинаций. Неофит, не знающий множества своеобразных зацепок, будет все время переживать собственные проблемы, переработанные галлюцинирующим аппаратом в мир ярких и необычных образов. Кроме того, неприятная особенность сочетания вышеназванных алкалоидов заключается в том, что при совместной психофизической атаке на организм экспериментатора они могут вызывать болезненные спазмы и судороги, тем самым провоцируя устрашающие и мрачные видения.
(4) Опиаты и опиоиды. Эта группа алкалоидов (за исключением папаверина) вызывает довольно быстрое привыкание и стремительно возрастающую толерантность к ним. Совершенно ясно, что, хотя опиум и является одним из самых сильных наркотиков, его однократное употребление не вызывает у человека болезненного пристрастия и зависимости. При регулярном употреблении этих алкалоидов наркотическая зависимость возникает приблизительно через 2-4 недели, иногда — через 2 или 3 месяца (многое зависит от индивидуальной чувствительности субъекта к опию и его производным).
Наркотические свойства опиатов не позволяют работать с ними регулярно и на протяжении длительного времени. К тому же возникновение толерантности довольно быстро «гасит» интересующие нас эффекты. Поэтому можно лишь указать, что осторожное и непродолжительное применение опия и опиатов (эта практика была тщательно разработана шаманами в разных культурах и цивилизациях) вызывает ощутимое ослабление внутренних сенсорных сигналов. Релаксация достигается легко, ощущение «схемы тела» исчезает, и точка сборки обретает свободу передвижения за пределами энергетического тела.
Самый обычный феномен при опийной интоксикации — «астральное путешествие». Способность к фокусировке внимания практически не страдает, заметно возрастает способность к «неделанию» (т.е. фокусировке внимания на точках и структурах, не входящих в описание мира или пребывающих на его периферии).
При отсутствии нарастающей толерантности и наркогенного потенциала опиаты могли бы всякому исследователю проложить тропинку в область сновидения, развить способность точки сборки двигаться по «линиям мира» вне «кокона», закреплять там свое присутствие, строить «тело сновидения» и т.п. К сожалению, энергия, требуемая для подобных метаморфоз, накрепко связана с биохимическими циклами, обеспечивающими оргиастические переживания, и, возможно, является сексуальной по своей природе. Общеизвестно, что опий и опиаты отнимают радость сексуального общения и дают взамен растянутую во времени эйфорию трудноописуемого характера. Высвобождение сексуальной энергии на первых порах дает шанс отключить внимание от схемы физического тела и остановить внутренний диалог. Успешное проникновение в сновидение кратковременно и исчезает по мере возрастания толерантности организма.
В целом, следует отметить, что определенным психотрансформационным эффектом обладают многие стимуляторы ЦНС — такие, как кокаиновые производные или амфетамины, но все же основное их действие направлено на растормаживание тех энергетических структур, которые не оказывают значительного влияния на смещение точки сборки. Эйфорические переживания, ими вызываемые, всего лишь иллюстрируют тот общеизвестный факт, что перцептивный центр склонен «отбирать» наиболее возбужденные в энергетическом отношении эманации. Слои «кокона», получившие, благодаря химическому агенту, высокую активность, автоматически принимаются в качестве центральных, тем самым отодвигая на второй план остальную область перцептивного спектра. Таким образом, для трансформации энергетического тела наркотизм бесплоден, так как ограничивает восприятие и делает его однообразным. На таком скудном фоне легко развиваются психотические эпизоды и общее психосоматическое истощение.
Иным образом на перцептивный аппарат действуют большие психоделики. Если мы обратимся к биохимии как выражению энергопотенциала живых существ в области восприятия, то обнаружим, что соединения, именуемые «большими психоделиками», скорее всего, относятся к тем формам, что наиболее основательно удерживают человека в привычном для него режиме восприятия. Они непосредственно «блокируют» любые модификации перцептивного аппарата, обеспечивая гомеостатический обмен веществ в организме (коконе). Ничтожное количество триптаминовых соединений и сродственных им агентов постоянно вырабатывается человеком именно для того, чтобы поддерживать присущий именно ему тип восприятия. Однако стоит концентрации этих веществ увеличиться в несколько сотен или тысяч раз — наше энергетическое тело понимает это как приказ изменить режим перцепции и взяться за поиск нового гармоничного восприятия.
Именно так, на наш взгляд, следует понимать механизм действия больших психоделиков. Ведь даже с биохимической точки зрения миллиграммы этих практически нетоксичных веществ не должны вызывать столь радикальных последствий для работы сознания.
Мы намерены вкратце рассмотреть феноменологию сеансов ЛСД — не потому, что этот психоделик максимально отражает возможности измененных режимов восприятия (его действие, напротив, страдает схематичностью и в известном смысле ограниченным однообразием). Просто ЛСД-25 — наиболее исследованный психоделик, и здесь мы можем опираться на наблюдения опытных ученых, а также на значительную статистику (в первую очередь, на работы С.Грофа).
Под влиянием психоделиков точка сборки стремится уйти внутрь энергетического тела. Разумеется, ее траектория далеко не так последовательна и однозначна, как это бывает у тренированных магов-толтеков; она то и дело подвергается флуктуациям, порожденным как внешними обстоятельствами, так и играми собственного неусмиренного разума. В том и другом случае посторонние галлюцинации и ассоциативные видения — скорее любопытный материал для психоаналитиков, но мы все же попробуем вычленить главные динамические паттерны погружения перцептивного центра.
Сразу возникает естественный вопрос: почему точка сборки под действием больших галлюциногенов движется внутрь «кокона», а не колеблется вокруг его поверхности, как это обычно бывает в результате интоксикаций любыми препаратами, воздействующими на сознание? Мы уже, конечно, привыкли рассматривать картину мира как структуру энергопотоков — ту, что открывается магу в режиме видения. Однако не следует забывать, что большинство энергетических процессов, влияющих на нашу жизнь в сфере первого внимания, естественным образом манифестируют себя как физические или химические явления, существенной своей стороной доступные традиционному научному исследованию.
В частности, психоактивные триптамины (ДМТ, ДПТ, буфотенин, псилоцибин, псилоцин) как нельзя лучше подходят на роль биохимических манифестаций вышеуказанных энергетических сдвигов. Такие препараты, как гармин, гармалин, ибогаин, скорее всего, вступают в сложные соединения с естественными трансмиттерами триптаминового происхождения и потому выполняют роль мощных и своеобразных катализаторов тех же энергопроцессов. Что касается амфетаминов и их производных, то их роль, очевидно, сводится к разблокированию энергетических депо, где находятся запасы накопленной за долгие годы силы, цель которой — сдвигать точку сборки по естественной трансформационной траектории.
Конечно, ЛСД в этом ряду стоит несколько особняком. Будучи полусинтетиком, он не должен принимать участие в подобных процессах — на это, в частности, указывает чрезвычайная эффективность ничтожных доз этого препарата. И все же это — производная лизергиновой кислоты, от века существующей в природном мире. Ее психоактивные продукты обнаружены в семенах латиноамериканского вьюнка, применявшегося для лекарственных и шаманических целей еще древними индейскими колдунами. Современная химия в лице Альберта Хофмана просто открыла наиболее мощный катализатор из этого ряда — диэтиламид лизергиновой кислоты. Именно он, как самый мощный и одновременно наименее токсичный, стал за последние десятилетия объектом самого пристального внимания со стороны экспериментаторов.
Памятуя о некоторой односторонности и однозначности его эффектов, мы все же рассмотрим основную динамику переживаний сознания под действием ЛСД.
Как правило, первая (собственно психоделическая) фаза действия ЛСД носит так называемый «биографический характер» — чаще всего это воспоминания самых ярких событий жизни, сцены из раннего детства и даже переживание собственного биологического рождения. С.Гроф связывает эти феномены с прохождением так называемых «базовых перинатальных матриц», ибо находит в дальнейших видениях испытуемых символику, как бы связанную с пребыванием в утробе и продвижением через родовой канал. Принять эту концепцию совсем не трудно, если все остальные переживания — трансперсональные, кармические, религиозные — понимать в духе фрейдовского и неофрейдистского психоанализа. К сожалению, такая методика интерпретаций видений слишком аморфна: при желании любой опыт клиента без особого труда может быть «втиснут» во фрейдовские или юнгианские представления.
Правда, серьезные сомнения и даже растерянность вызывают регулярно наблюдающиеся эпизоды ЭСВ (экстрасенсорного восприятия), включая ясновидение, выходы из тела и предвидение будущих событий. Собственно, благодаря опытам с психоделиками впервые удалось «вытащить» парапсихологию из двусмысленного положения «лженауки»: опыты наконец стали регулярно повторяемыми и доступными систематическому изучению. Имеют ли подобные эпизоды отношение к перинатальным переживаниям? Вряд ли — и сам С.Гроф по этому поводу предпочитает хранить молчание.
На мой взгляд, биографическая фаза ЛСД — феноменологии отражает первую стадию погружения точки сборки в глубину энергетического тела. «Кокон» растет, и нет ничего удивительного в том, что ближайшие к поверхности энергетические слои хранят в себе аффекты нынешней жизни индивида. Поскольку плотность слоев на каждом этапе погружения возрастает, то и яркость воспоминаний в конце концов становится ошеломляющей. Что же касается стадии биологического рождения, то она, безусловно, в наибольшей степени переполнена всей гаммой эмоций — от самых негативных до экстатических.
Достаточно мощная проявленность биографической фазы при воздействии ЛСД, на мой взгляд, лишь указывает на постепенное и «обстоятельное» продвижение точки сборки от поверхности «кокона» к его глубинным зонам.
Дальнейшие переживания субъекта Гроф также интерпретирует в рамках своей «перинатальной» теории, хотя здесь ему просто приходится подставлять необыкновенно разнообразные психические явления Под концептуальную схему «повторения биологического опыта рождения».
С.Гроф откровенно замечает, что психоделические переживания на самом деле редко воспроизводят последовательную хронологию повторно переживаемых этапов биологического рождения. Он пишет: «В Ходе сеансов психоделической терапии такой порядок не обязательно соблюдается, и индивидуальные матрицы (совокупности переживаний, повторяющие определенную фазу рождения — А.К.) могут проявляться в виде блоков, чередующихся во многих иных последовательностях» [Grof S., Halifax J. The Human Encounter with Death (1978), p. 62].
Иными словами, только «биографическая» фаза фиксируется вполне определенно, будучи, по сути, фармакологически спровоцированным «перепросмотром». Затем идут такие психические переживания, как «космическое всасывание», «отсутствие выхода», переживание смерти и возрождения. Собственно эти явления Гроф относит к феноменологии «базовых перинатальных матриц», вслед за чем начинается фаза трансперсональных переживаний, о которых мы скажем ниже. Что же касается такого специфического опыта, как «космическое всасывание», «отсутствие выхода» и переживания смерти и возрождения, то мы интерпретируем его несколько иначе, опираясь на кастанедовскую концепцию «точки сборки» и ее перемещений.
Приходится читать символический язык сенсорных образов, поступающих в сознание неизвестно откуда. Например, следующую фазу ЛСД-переживаний он назвал «переживанием космического единства». Основными его чертами, пишет он, являются преодоление мира на категории субъект-объект; необычайно мощные позитивные впечатления (мир, покой, безмятежность, блаженство); ощущения святости, преодоления пространства и времени, независимости и богатства постижения своего изначального слияния с космосом. Гроф считает, что эти ощущения относятся к «первичному союзу с матерью, изначальному состоянию внутриутробного существования» (The Human Encounter with Death).
Конечно, аналитическая психология, привыкшая видеть во всех снах и визуализациях отражение тех или иных биологических процессов или состояний, с легкостью примет эту точку зрения. И тем не менее такое толкование далеко не всегда верно. Я, например, имел возможность наблюдать состояние энергетического тела во время сеанса голотропного дыхания — именно в тот момент, когда испытуемый наслаждался так называемым «космическим единством». Его точка сборки, которая медленно и неуверенно пробиралась сквозь поверхностные «биографические» слои ЭТ, единым внезапным движением скользнула в область центрального канала, т.е. самой сердцевины «кокона», где два неизменных энергопотока (один — сверху, другой — снизу) удерживают всю энергетическую периферию человеческого существа. Именно здесь сливаются «нити мира», несущие информацию о всеединстве того океана Бытия, в котором нам суждено существовать. Конечно, интерпретационный механизм тоналя, получив доступ к столь универсальным связям мироздания, мог бы «собрать» только картину космического единства, в котором ни субъект, ни объект уже не имеют никакого значения. Ведь, как сказал бы дон Хуан, «субъект — это наша личная история», а она фиксируется только в поверхностных слоях «человеческого кокона».
Дальнейшее движение точки сборки драматично. Поскольку испытуемый не имеет ни малейшего представления о сознательном управлении вниманием, его перцептивный центр становится жертвой нисходящего энергетического потока — его влечет вниз, в области со все более низкой сознательностью, большей плотностью энергетических полей и, соответственно, с явно меньшей степенью свободы. Точке сборки приходится пройти весь путь по центральному каналу до самого «корня» ЭТ, где нет ничего, кроме давления и полной беспомощности перед лицом непрестанно рассеивающейся энергии. Только затем точка сборки может, следуя естественным энергопотокам «кокона», вернуться в прежнюю позицию по заднему меридиану энергетического тела (то есть вдоль спины тела физического).
Тот этап переживаний, который Гроф называет «космическим всасыванием» и толкует как нарушение внутриутробного равновесия, очень напоминает процесс прохождения точки сборки через центральный энергоканал сверху вниз. Поскольку качество сборки впечатлений и их истолкования при этом непрерывно ухудшаются, нет ничего удивительного, что у испытуемого возникают мысли о смерти.
Переживание космического всасывания, пишет Гроф, обычно начинается со всеобъемлющего чувства нарастающей тревоги и уверенности в существовании непосредственной угрозы жизни. Источник такой приближающейся опасности не может быть ясно идентифицирован, отчего у индивида проявляется тенденция интерпретировать свое непосредственное окружение или весь мир параноидальным образом. Рост тревоги обычно приводит к ощущению неумолимого втягивания индивида со всем его внутренним миром и поглощения гигантским водоворотом. В подобных переживаниях действительно можно усмотреть значительное сходство с процессом умирания: в процессе умирания, когда защитная оболочка энергетического кокона повреждена, точка сборки уже не фиксируется на поверхности ЭТ, а следует в область самых интенсивных энергопотоков, чтобы затем, будучи увлеченной ими, оказаться в более обширном поле Земли, постепенно утрачивая изоморфность своей структуры родительскому «кокону» и вместе с тем теряя свою способность собирать сенсорные импульсы в доступную нашей интерпретации картину.
Порой испытуемый перед лицом мнимой или реальной смерти начинает испытывать серьезные опасения рационалистического характера; он призывает на помощь остатки своей разумной воли, пытаясь таким образом оказать всевозможное сопротивление, вернуть свое «обычное сознание» (то есть вернуть точку сборки в ее привычное положение) — и именно здесь начинается подлинный ужас.
Сразу следует отметить, что данная фаза переживаний не является обязательной, но все же встречается довольно часто. Кроме того, эти «адские мучения» вовсе не носят характер строго хронологической последовательности — в качестве ужасающих эпизодов различной длительности они могут возникать на разных этапах психоделического погружения, а также могут повторяться неоднократно, перемежаясь периодами «космического единства» или «космического всасывания». Гроф не обращает на это явление специального внимания, поскольку оно плохо укладывается в его психодинамическую концепцию перинатальных матриц. Он соотносит эти переживания с первой стадией родов, когда сокращения матки захватывают плод, следствием чего является его полная зажатость. Эта фаза именуется здесь «отсутствием выхода».
Индивид чувствует себя запертым, пишет Гроф, пойманным в замкнутом мире, испытывает невероятные душевные и физические муки. Существование в подобном мире представляется абсолютно бессмысленным, все положительные стороны жизни скрыты. Символика, сопровождающая этот тип, чаще всего выражается в образах ада, взятых из различных культур. Наиболее характерная черта данного переживания — это настойчивое акцентирование роли жертвы и абсолютной неизменности и вечности любой ситуации. Человеку представляется, что нет никакой возможности вырваться ни во времени, ни в пространстве.
На наш взгляд, есть несколько весомых соображений, не позволяющих отнести этот психический феномен к разряду переживания «зажатости плода» в первой стадии родового процесса. Во-первых, этот опыт далеко не универсален, как признает и сам Гроф, хотя следовало бы ожидать его непременного присутствия в ЛСД-сеансах — ведь практически каждый человек, рожденный нормально, проходил эту физиологическую стадию. Тем не менее именно та категория испытуемых, которая в той или иной степени освободилась от естественного сопротивления процессу умирания (смертельно больные, смирившиеся со своей участью, самоубийцы, искренне верующие лица, последователи тех или иных духовных практик), либо просто снизившие силу фиксации своей точки сборки (например, наркоманы или алкоголики) чаще всего не сталкиваются с переживанием «отсутствия выхода». Во-вторых, необходимо подчеркнуть особое значение «моральных» или душевных мучений, которые преследуют здесь человека с неистовой силой. Мучения эти, как правило, связаны с бессмысленностью мира, в который погружен индивид, с его механистичностью и повторяемостью. Нетрудно заметить, что эти характеристики легко приложимы к нашему интеллектуальному аппарату в его чистом, замкнутом на себе виде. Такое переживание вряд ли может происходить от перинатальной памяти личности — хотя бы потому, что однажды она уже благополучно прошла через этот этап и явилась на свет, а стало быть, бессознательное хранит опыт временности или преходящести этого эпизода страданий. И напротив — безостановочная работа нашего интеллекта, его мучительное однообразие, повторяемость и неизбежность конечного разочарования, самым ярким образом иллюстрируют вышеописанные ощущения в фазе «отсутствия выхода».
2 комментария
Много у него там коконов всяких, энергетических депо, космических всасываний и линий мира — хрень какая-то.