Эго и Умка.

Умку переделывают в эго, придумывая ему функции, которые он не тянет.

У этого индивида есть части тела, это условно, не заморачивайтесь руки, ноги, голова, они проявляют немного разные активности, только и всего. И вот так же психика — часть этого индивида. Вот твой “богатый внутренний мир” — это просто внутреннее зеркало, где внешние объекты отражаются, описываются, классифицируются, складываются, им даются названия.

Вот такой прикольный мирок формируется — внутренний мир. И там никто не живёт, там правильным жителем был бы умка наш, умка детский. И то, его только интересуют сектора, где можно пофантазировать. Он обеспечивает вот это погружение игровое в тонкий мир фантазий.

Но эго — это то, что обещает наводить порядок. Авторская программа вот эта, она не к умке прикрепляется, а к эго. А эго подменяет умку, всё, умки больше ни у кого нет. Чтобы переживать умку, нельзя переживать эго. Потому что это антиподы, как эго и самость. Они одновременно не проживаются, или одно или другое.

Умка — это такая здоровая субъектно-объектная дихотомия внутри тонкого плана, внутри ментала. А есть нездоровая — это когда субъект противопоставлен объективному миру. Противопоставлен, значит находится в конфликте и неприятии, через это себя и самоподтверждает. Это очень видно когда люди общаются, у очень многих есть желание подавить собеседника психически, чтобы самому быть в порядке.

Ученица: У меня такое расслабление: как это всё ездит само, у меня умка — красивое движение, потом раз — эго, напряжение. Как похожи эти два действия, но всё равно они разные.

Нго — Ма: Давай вычислим, почему похожи? Ты знаешь? Потому что чувственный ответ на эго и на умку один и тот же, он просто передвигается. Поэтому мы и говорим, что эго любимое, что оно приятно, потому что наш чувственный ответ, который был на умку, передвигается на эго.

Раньше я говорил, что умку переделывают в эго, придумывая ему функции, которые он не тянет. Когда мы к умке крепим функции, ребёнок какое-то время прям в ужасе, что это “я”, которое он знал как игровое, должно учить уроки, ходить в туалет, контролировать ещё что-то, управлять планетой.

Какое-то время он просто в шоке, он спрашивает: “Как?” Он понять не может, как они этому умке сейчас будут кричать и орать: “Давай!” Он может давать в фантазиях, но как он вовремя сходит в туалет? Как он справится с поведением? Как? Он в шоке! Но они так настойчивы в этом, переделывая умку в эго.

И вот на каком-то этапе он начинает верить, что это “я”, живущее в психике, может. И вот у него возникает страх, страх облажаться. Откуда? Он же памятник. И тогда это “я” переделывается в отдельное от всего. Вот умка он так не переживается отдельно от своего же мира. А чтобы “я” было неразоблачаемо, оно полностью отодвигается, чтобы ты его не идентифицировало как мысль, как фантазию.

Отделяемому, чтобы оно было отделено не только от психики, но и от этого мира. Ему будут говорить, что он может управлять и этим миром. Весь же прикол контроля, что мы будем этот мир тоже при помощи его контролировать. И возникает то, что Рам Цзы называет “ложное чувство авторства”. Это не то, что связано с навыками индивида, который что-то может из того, чему его обучили.

Может он это готовить, это не могу, вот это могу. Что такое могу? Это навыки, которым обучили этот организм. Плавать не умею, на велике умею. Это авторство? Нет. Это навыки, которыми этот индивид обладает. А авторство — это: я должен уметь то, чего не умею. И вот в этот момент, по сути, воспитание здоровое заканчивается, нам прекращают прививать навыки.

А начинают обращаться якобы к этому автору-делателю, чтобы он что-то мог. Его ругают, на него орут и перестают заниматься обуславливанием, переобуславливанием, обучением, развитием навыков. Занимались, занимались, а потом мы откликнулись на этого автора. Можно тупо сюда орать: “Как ты мог?”

И уже никто не хочет объяснить, как надо, проработать сто раз с тобой. Уже просто туда орут, что делают и учителя в том числе. К ним приходишь обучаться, а они просто туда орут. Ты напуган, а напуган ты потому, что осознаёшь какое-то время, что это “я”, которое они там нашли, ничего не может. Должно, а не может.

Вот ты попадаешь в этот диссонанс ужаса, что тот, кто должен, — не может! И потом ты себя уговариваешь, что однажды он сможет, что он мог много раз, что у всех может и у меня сможет, и так далее.

А это ничем другим не стало. Это, по сути, наш умка в психике. Номинальный субъект ментального плана. Всё, что он может — это наряжаться в фею, а ему говорят: “Иди зарплату заработай!” До сих пор туда орут.

И вот пробужусь… И все от меня отстанут нахрен! Остаётся ему только пробудиться. И поэтому никто не хочет практиковать момент сейчас. Что момент сейчас? Тупо и ни о чём! Мне бы спасти его от наездов. А вот он будет пробуждённый, и никто не наедет на него.

Понимаете, что мы делаем? Мы пробуждаем эго. А подразумеваем умку. И вот они не совместимы. Если ты начнёшь переживать умку, то он перестанет быть эго. Ты не сможешь его наделить кучей безумных функций. Иметь обиды, иметь проблемы, ещё что-то.

У тебя всё станет на места, у тебя избушка перевернётся. Поэтому мы практикуем момент для того, чтобы избушка стала на ноги. И мы не можем это заставить детей делать, потому что над ними насилие происходит. Надо делать взрослым, которые в состоянии пересмотреть вот этот договор: видеть в каждом автора-делателя.

И понять, что просто есть этот организм, он довольно сложный, он переобуславливаемый, обучаемый, развивающийся, у него есть навыки личностные, телесные и так далее. Это всё можно развивать, с этим можно работать. Не нравятся личностные качества, можно походить на тренинги, курсы. Изменить какие то качества.