У.Г Кришнамурти. из книги УМ - ЭТО МИФ: о опытах

Как ты можешь ожидать опыта чего то запредельного, если ты не можешь испытать такую простую вещь, как вон ту скамейку, которой ты пользуешься всю свою жизнь? Ты не можешь испытать даже такой простой вещи, как скамейка.:))) То, что ты испытываешь, – это только знание, которое у тебя есть относительно нее, и знание, как всегда, пришло из какого то внешнего источника – оно чье то еще, а не твое. Если ты испытываешь чей то еще опыт, он не твой. Кто то еще придет и заберет его: более убедительный человек приходит и говорит: «Так испытыватьнеправильно; есть другой способ» и т. д.
Насколько я понимаю, для этого нет подготовки, нет садханы, нет медитации. Можешь сорок лет стоять на голове; ничего не произойдет; возможно, ты испытаешь то, что можешь испытать, все, чтотебе захочется. Мысль – это нечто удивительное: ты можешь что то создать, твердый предмет, и поместить его вон там, трогать его, ощущать его, разговаривать с ним – ты думаешь, что это нечто экстраординарное. Тебе придется пройти через все эти опыты.
Иногда на пустом месте происходит нечто вроде опыта, как будто быслишком необычного, чтобы это случалось с тобой или с кем то еще до этого. Но это не пришло из ниоткуда; это часть знания, присущего сознанию. Все, что человек испытывал раньше, есть часть сознания – все это здесь – все это загрязнение. Какиебы опыты ты ни переживал, какими бы глубокими они ни были, все это является загрязнением; оно не имеет ничего общего вот сэтим состоянием; кто то уже испытывал такое до тебя. Все, что ты испытываешь там, ничего не стоит; это не то.
Все, что ты испытываешь, порождено мыслью. Без знания ты не можешь переживать опыт.А опыт укрепляет знание. Это порочный круг: собака, гоняющаяся за своим хвостом.
Расширение сознания – это ничто, но вы придаете этому такую важность. С наркотиками это намного проще, чем со всеми этими медитациямии йогами. Я знаю множество людей, которые принимали ЛСД. (Пожалуйста, не поймите меня неправильно – я не пропагандирую это.) Ты находишься рядом с огромной горой. Внезапно сознание расширяется до размеров горы, буквально. Происходит внезапный взрыв сознания, и это неожиданное расширение высвобождает потрясающую энергию внутри тебя. Какое влияние это оказывает на физическое тело? Физическое тело откликается на то, что вы называете «внезапным расширением сознания». Единственно возможный способ, каким физическоетело может отреагироватьна это внезапное расширение сознания, это внезапный вдох – ты вдруг делаешь вдох, и меняется весь характер дыхания – вот откуда выражение «дух захватывает». Я ездил в Слоновьи Пещеры (рядом с Бомбеем). У них там стоит тримурти (религиозная скульптура) – знаешь, огромная штуковина – и я стоял перед ней. И вдруг у меня произошло расширение сознания (или назовите это как угодно) до ее размеров. Такие вещи испытываешь постоянно. Нет ничего в этих опытах.
Никакие из этих опытов не имеют значения, будь ты «на этой стороне» или «на тойстороне». На самом деле нет ни «этой стороны», ни «той стороны», потому что тут нет разделения. Тебя осеняет понимание, что эти опыты, какими глубокими бы они ни были, ничего не стоят, вот и все. Ты можешь быть в состоянии блаженства – даже после этой «катастрофы» случаютсясостояния блаженства, состояние экстаза, внезапное улетучивание всего – это ничего не значит. Ты испытываешь, я испытываю – какая разница? В Индии святые люди испытывают нечто незначительное, называемое «блаженным состоянием» или «отсутствием сознания тела», и думают, что происходит что то невероятное. Все эти вещиявляются ограничениями, они ограничивают сознание, они ничуть не помогают; но тебя, вероятно, они очень интересуют, потому что человек постоянно функционирует в этом ограниченном сознании.
Ты начинаешь с предположения, что ЛСД –это что то ужасное. Почему, интересно? Я не поддерживаю и не рекомендую его. Наркотики всего лишь вызывают опыты, а то, о чем я говорю, не является опытом. Но вся молодежь на Западе попробовала их – маленькие девочки и мальчики, каждый – вот почему они вдруг заинтересовались всеми этими индийскими штуковинами; не потому, что они недовольны своимбогатством или ценностями. Они попробовали ЛСД, и это дало им чувство того, что должно быть нечто большее в сознании. Но это обычные опыты.
Все эти религиозные опыты ничемне отличаются от опытов, испытываемых при принятии наркотиков. Я знаком с мальчиком, который никогда не слышал о тибетской литературе, но, когда он был «в трипе» (как они выражаются), он пережилопыт всевозможных мандал (мистических схем). Он стал рассказывать о них и как то встретил парня с Тибета, который описал их ему. Как возможны такие вещи? Тебе не обязательно быть в Тибете; не важно, где ты, понимаешь, все это часть сознания. Даже Дональд Дак стал частью человеческого сознания.
Ты не можешь испытать ничего, что ты мог бы назвать своим собственным. Что бы ты нииспытывал, каким бы глубоким ни был этот опыт, он является результатом знания, которое есть часть твоего сознания. Кто то когда то обязательно испытал это блаженство – назови его «экстазом», назови его каким угодно именем – не обязательно ты – кто то уже испытал это, и этот опыт является частью твоего сознания. Ты должен прийти к такой точке, где вообще нет такой вещи, как новый опыт: кто то уже испытывал его раньше, так что он не твой.
Святой или мистик – это старьевщик, который испытывает то, о чем говорили видящие, так что он все еще находится в поле дуальности, в то время каквидящие функционируют в неделимом состоянии сознания. Мистический опыт необычен, потому что это не интеллектуальный опыт; он помогает им по другомусмотреть на вещи, по другому чувствовать, по другому испытывать что то и интерпретировать для других высказывания видящих.
Мир должен бы быть благодарен скорее святым, чем видящим. Если бы не святые, о видящих бы давным давно забыли. Видящие не зависят ни от каких авторитетов; то, что они говорят, и есть авторитет. Об этом говорили видящие, а святые – некоторые из них – переживали опыты, и это стало частью их опыта. Они пытались поделиться этим (опытом) с помощью музыки и всевозможных вещей. Но это не опыт, которым можно поделиться с кем то еще; это вообще не опыт.
Святые пытаются рассказать тебе, так что они всегда в поле дуальности; в то время каквидящий, или назовите его как угодно, находится в состоянии неделимого сознания. Он не знает, что он свободный человек, и потому перед ним не стоитвопрос освобождения других. Он просто живет в нем, он говорит об этом, и потом он уходит. У Гаудапады не было учеников – он отказывался учить кого бы то ни было. Рамана Махарши по крайней меребыл нашим современником – мы о нем кое что знаем. Он никого не учил, никого не инициировал. Такой человек не зависит ни от чьих авторитетов. Великие учителя никогда не используют авторитеты, и они не интерпретируют святых. Святые помогают тебе по другому смотреть на вещи, по другому их интерпретировать.
Видящим не станешь ни через какую садхану (духовную практику); это не в твоих руках. У видящего не может быть ученика, у видящего не может быть последователя, потому чтоэто не опыт, которым можно поделиться. (Ты не можешь поделиться даже обычным опытом. Можешь ты рассказать кому то, кто никогда не испытывал секс, что такоесексуальный опыт?) Видящие оригинальны и уникальны, потому что ониосвободились от прошлого в целом. (Даже мистический опыт – это часть прошлого.) Не то чтобы для такого человека прошлое полностью исчезало; но для него прошлое не имеет эмоционального содержания – оно не действует постоянно, окрашивая действия.
Это конец всего: ты должен полностью сдаться. Нет джняна марги (пути видения); нет вообще никакой марги (пути) – признать себя побежденным – и в результате получается джняна (видение). Это не самоотречение в обычном смысле слова; это означает, что ты ничего не можешь сделать. Это абсолютная капитуляция – абсолютная беспомощность. Это нельзя вызвать никакими усилиями или силой воли. Если ты хочешь поддатьсячему то, то только чтобы что то получить. Вот почему я использую слова «состояние полной капитуляции». Это состояние капитуляции, где все усилия прекратились, где прекратилось любое движение в направлении получения чего то. Любое хотение, будь то хотение того или хотение сего, полностью отсутствует.
Но, во первых, нет голода. Голодный человексделает что угодно, лишь бы утолить свой голод, и тогда он обнаружит, что он ничего не может сделать, чтобы удовлетворить его. Должна уйти даже надежда на то, что произойдет какое то чудо, и это снизойдет на тебя откуда нибудь. Все те, с кем это случалось, действительно тяжело трудились, дошли до предела отчаяния, рисковали всем. Это не приходит легко. Никто не принесет тебе это на золотом блюдце.
Это очень простая вещь – настолько простая, что сложная структура не хочет оставлять ее в покое. Но в то же самое время я спрашиваю: «Можешь ли ты что то сделать?» Никто не можетсоздать голод. Я всегда привожу сравнение с рисовой шелухой: стоит только ее поджечь, она продолжает гореть, гореть и гореть, пока не сгорит вся. Это нельзя создать искусственно. Но тебя, вероятно, вдохновит или загипнотизирует какой нибудь предприимчивый делец или гипнотизер – их такое множество.
Здесь нет такой вещи, как опыт. Тебе кажется, что ты знаешь. Ты воображаешь. Воображение должно прекратиться. Не знаю, как это сказать. Отсутствие воображения, отсутствие желания, отсутствие усилия, отсутствие любого движения в любом направлении, на любом уровне, в любом измерении – это и есть оно. Это то, что вообще невозможно испытать, – это не опыт. Тебя интересует переживание опыта блаженства, любви, бог знает чего, но это ничего не стоит. Если я испытываю блаженство, то блаженство ли это? Оносоздано знанием, которое у меня есть. Это и есть знание. Нелегко быть свободным от знания. Ты иесть это знание – не только то знание, которое ты приобрел в этой жизни, но знание миллионов и миллионов лет, переживания всех и каждого. Понимаешь, люди переживают некоторые опыты и на этом строят огромную сверхструктуру.
В: Вы говорите, что этопростая вещь, а потом говорите, что это сложная вещь.
У. Г.: Нет, понимаешь, она настолько проста, что сложная структура не желает оставить ее в покое.
Мне не нравятся статьи, написанные обо мне. Вы пытаетесь представить меня религиозным деятелем, каковым я не являюсь. Вы не можете понять самое важное, которое я подчеркиваю. Эти статьи не дают ни малейшей идеи о том, что я выражаю. В том, что я говорю, нет никакого религиозного содержания, никаких мистических подтекстов. Человека нужно спасать от спасителей человечества! Религиозные деятели – они обманывали себя и дурачили все человечество. Выкиньте их! Это само по себе мужество, из за мужества там; а не то мужество, которое вы практикуете.
Какой толк повторять «Абхайам вай Брахман» (Абсолютная реальность есть бесстрашие)? Бесстрашие– это не свобода от всех фобий. Фобии важны для выживания организма. У тебя должен быть страх высоты и страх глубины – если этого нет, есть опасность, что ты упадешь. Но вы хотите научить человека мужеству для того, чтобы он сражался на поле боя. Зачем вы хотите научить его мужеству? Убивать других и быть убитым самому – вот ваша культура. Пересечь Атлантику на воздушном шаре или Тихий океан на плоту – это может сделатьлюбой, это не мужество. Бесстрашие – это совсем не подобные глупости.
Мужество в том, чтобы отмести все, что человек испытывал и чувствовал до тебя. Ты единственный, ты больше, чем все эти вещи. Все кончилось, вся традиция кончилась, какой бы священной и святой она нибыла, только тогда ты можешь быть самим собой– это и есть индивидуальность. Впервые ты становишься индивидуальностью. Пока ты зависишь от кого то, от каких то авторитетов, ты не индивидуальность. Индивидуальная уникальность не может выразить себя, пока есть зависимость. Тебе не нужно зависеть ни от каких авторитетов; у этогоесть свой собственный авторитет. Ты никогда ничего не будешь интерпретировать, никогда не будешь полагаться на авторитет и все таки ты не будешь называть себя «уникальным».
Проблема в том, что даже если такой человек не говорит, само его присутствие становится моделью для кого то. Тот факт, что кто нибудь сидит тут с утра довечера, – что я могу с этим поделать? Иногда они впадают в транс – они говорят: «Как вы можете отрицать то, что происходит со мной?», а я говорю: «Ты можешь делать, что тебе угодно». Как я могу убедить тебя, что у меня нет чего то большего, чем есть у тебя? У меня нет ничего такого, чего нет у тебя. Твое желание получить что то от кого то – это причина твоего несчастья. Конец иллюзии – это конец тебя. Ты не можешь быть без иллюзии; ты можешь только лишь заменить одну иллюзию другой иллюзией.
Очень трудно объяснить тебе абсурдность садханы в целом. (Я перекрываю любой путь побега. Нужно перекрыть даже этот выход, чтобы загнать тебяв угол. Тебя нужно как бы задушить до смерти.) Только настоящий учитель может обнаружить это и сказать тебе; никто другой. (Не те люди, что интерпретируют тексты и Пураны, – все это не имеетникакого отношения.) Только такой человек может говорить. А такой человек никогда не поощряет никакую садхану, потому что он знает, что если это должнос кем то случиться, этому человеку не понадобится ничья помощь; это произойдет вопреки всему.
Все, что бы ты ни делал, лишь мешает этомуслучиться. Обманчиво так говорить, потому что случаться нечему. Ты не понимаешь, что все, что бы ты ни делал, «я» центрично. Что бы ты ни делал в каком бы то ни было направлении, лишь укрепляет и искажает все.Вся садхана является «я» центричной деятельностью – понять это очень сложно. Инструмент, которым ты пользуешься, рожден в поле причины и следствия– он не способен понять ничего, происходящего без причины и следствия, – вот почему это не тот инструмент (чтобы понять это); а другого инструмента нет.
Оно беспричинно. Это квантовый скачок. Это скачок отсюда туда – эти вещи нельзя связать. Ты ставишь меня на другой берег реки. Ты хочешь переплыть ее на лодке. Эта лодка протекает, и ты утонешь. Другого берега нет, нет никакой реки, которую нужно переплывать, и лодки нет – тебе очень сложно это понять. Ты создал образ и поместил этот образ по другую сторону. Я говорю:«Нет, ради бога, я на том же самом берегу, нет никакой реки, и лодочник не нужен!»
Никто не может направить тебя. У тебя нетникаких ориентиров, потому что он сам не знает.Если бы я знал, я бы тебя проводил. Такой человек не может никуда тебя направить или привести. Не то чтобы я был против гуру – вовсе нет. Он знает – даже ваши книги это говорят, – что это не гуру могут помочь тебе. Это не означает чего то мистического. Гимны говорят: «Кого оно изберет, с тем это случится». Это не значит, что есть некая сила вне тебя. Этот потенциал уже есть в тебе – он способен взорваться. Если по какой то странной случайности, по некой удаче, мысль остается сама по себе, не расщепляясь надвое, что то должно с этим случиться. Это как атомный взрыв – не один, а триллионы. Когда он взрывается, это взрывает все, что есть там. Это цепная реакция; одна за другой подключается каждая клетка.
Это не так легко – не через логику, или силу, или чье либо учение или повторение каких то мантр (мистических слогов). Ты не можешь заставить это случиться. Но возможность, что это произойдет, есть в каждом, потому что таковаприрода этого. Вот почему это происходит с одним из миллиона. Если ты задаешься вопросом, почему это должно случиться с тем человеком, а не с тобой, это значит, что у тебя нет никакого шанса. У этого нет причины – оно беспричинно, потому что я не могу дать это тебе или рассказать тебе, как это произошло. Нет никакого «как» – это причина, по которой я говорю, что у этого нет причины и его нельзя воспроизвести. Ни один учитель не воспроизвел такого же учителя, как он сам. Это немое мнение; Будда не оставил другого Будды, ниодин учитель не воспроизвел другого такого учителя, как он сам.Несмотря на то что у него могут быть «последователи», у него есть что то, чего воспроизвести нельзя, потому что Природа не использует ничего как модель для воспроизводства другого.
Все, что ты делаешь, чтобы очистить себя, не имеет никакого смысла, потому что вся этаболтовня об очищении никак тебе не поможет. Это может сделать тебя святым, но не затронет того, другого. Оно может произойти только в вырождающемся виде (как говорят биологи). Оновыдаст нечто уникальное, не воспроизведенное раньше – это биологический урод. Вся ваша мораль и вся ваша практика того, сего, пятогои десятого не имеет смысла. Вот почему видящие Упанишад никогда не говорили о морали или садхане; в то время как святые придалиим большое значение, потому что они подражатели второго сорта. Это, если оно должно произойти, произойдет вопреки этим вещам. И я считаю, что этогенетически определено: только в таком человеке такое происходит.
В: Вы имеете в виду, что никому не нужно устремляться?
У. Г.: Устремление – это часть твоего сознания. Это должно прекратиться; нет ничего, что ты можешьсделать, чтобы остановить это. Другими словами, ты не можешь не делать садхану, ты на это обречен. Даже если ты бросишь садхану, это создаст в тебе борьбу – тызаменишь ее другой садханой, вроде этого трюка Дж. К. (Джидду Кришнамурти), невыбирающей осознанности. Ты начинаешь практиковать все эти трюки, тот же самый старый бред – слова другие, но игра та же самая. Но в какой то момент тебя должно осенить, что это не то; а иначе ты продолжишь слушать, надеясь, что, слушая его, в следующий раз ты поймешь. Нет никакого шанса. Если что то должно произойти, оно должно случиться здесь и сейчас.
Видишь ли, проблема в том, что чем больше верований у тебя, тем сложнее это становится для тебя, потому что еще одна вещь добавляется к твоей традиции. Твоя традиция, которую ты хочешь сохранить, укрепилась и усилилась с появлением нового человека, потому что ты пытаешься уместить его в рамки своей традиции. Эта структура (веры) заинтересована в защите традиции. Но этот (новый человек) заинтересован в разрушении накопительной природы традиции – не в поддержании традиции, но в разломе ее. Такой то человек ломает ее, а ты делаешь это частью той самой накопленной мудрости – вот почему это становится еще более сложным. Даже революционное утверждение этой индивидуальности, которая достигла этого прорыва, уже стало частью твоей традиции: само твое слушание разрушило революционную природу этого прорыва и сделало его частью знания, традиции, потому что ты и есть традиция. Механизм слушания, действующий втебе, и есть традиция – она усиливает себя, укрепляет себя через процесс слушания. Вот почему я говорю, что исходящее из моего рта ничем не отличается от лая собак, воя шакалов или пения котов.
Как только это принимают – то, что исходит из меня, – возникает необходимость для кого то еще прийти и взорвать это. Вот почему яговорю. Само выражение этого создало необходимость того, чтобы произошло что то новое, – такова природа этого. Это его цель (если есть какая то цель); не создавать последователя, а создавать что то новое. Нечто новое спасает тебя от бремени прошлого. В тот момент, когда оно находит выражение, оно уже старое.
Зачем быть таким, как этот человек? Передавать факел от одного человека другому и поддерживать иерархическую структуру– для чего? Следование другому – это животное качество. Человек не может стать человеком, пока он следует кому то. Именно культура ответственна за то, что человек остается животным, – собака вожак, следование за кем то – это вам ничуть не помогло. Ты хочешь быть дешевой имитацией Шанкары или Будды; ты не хочешь быть собой. Зачем? Говорю тебе, ты намного более уникален и удивителен, чем все эти святые и спасители человечества, взятые вместе. Почему ты хочешь быть дешевой имитацией этого парня? Это один из мифов. Забудь об этом. Шанкара мертв уже несколько веков. У тебя есть этот потенциал.
Первое, что надо сделать, – это отбросить Шанкару. Конечно, если ты используешь учение Шанкары, чтобы заработать себе на жизнь, это другое дело.