Сандо Кайсен: "Буддизм существовал до Будды".

Коротко о себе: Меня зовут Сандо-Кайсен, это переводится как Одинокий отшельник в глубоких горах сатори. Это было дано мне при посвящении в монахи в 1979 году Тайсеном Дешимару Дзендзи. Я родился в Нуайон, в маленьком городке на севере Франции, на родине Кальвина.
Я провел детство в Польше, где в течение 8 лет я был служкой в католическом костеле. Я встретил своего учителя в 1968 году и следовал за ним до его смерти в 1982. Помимо дзадзен, в течение 26 лет я преподавал японские и китайские боевые искусства, так же как и параллельные им искусства. С 1972 года я возглавляю доджо (дзен-центры) и с 1990 года — миссию в 6 странах. Помимо повседневной практики Пути, писания текстов и передачи учения, я продолжаю как и раньше сочинять музыку и писать стихи.

— Что определило ваши жизненные интересы? Как вы заинтересовались вопросами самопознания, и пришли именно к традиции дзен?

— Заводская атмосфера в северных городах в послевоенную эпоху заставила меня задаться вопросом о смысле человеческого состояния существования. Мрачность городов, дым заводов, страдания рабочих, шедших к 4 утра на работу… С пятилетнего возраста я убегал в лес, чтобы размышлять и жить в контакте с природой и молчанием (тишиной) животных. Эта часть моей жизни обусловила последующие.

— Как отразилась на вашей жизни встреча с мастером Тайсеном Дешимару?
— Видя, что меня часто нет дома и беспокоясь, мой отец, поляк по национальности, отправил меня к бабушке в Польшу, чтобы она меня воспитывала. Тогда мне было 8 лет. В Польше я в течение 7 лет прислуживал в костеле, затем, вернувшись в возрасте 15 лет во Францию, я не мог вынести жизни в лоне своей разбитой семьи и ушел жить в хипповскую общину. Я начал играть музыку и путешествовать с концерта на концерт. Два года позднее, в 1968 году, в Париже я повстречался с мастером Тайсеном Дешимару. Он только что приехал во Францию.

В то время я верил в Христа, но я не встречал никого, кто бы воплотил Христа в повседневной жизни и мог бы стать для меня примером. Но когда я встретил Тайсена Дешимару, я увидел в нем воплощение древних святых и понял, что я буду его учеником. Конечно, дзадзен или молчаливое сосредоточение было для меня очень трудным и болезненным, поскольку мое тело и мой ум были неспокойны, и я боролся с миром, который казался мне ненормальным и глупым. Но с течением времени мой ум успокоился и я нашел в этом огромное счастье. Я хотел познать мир и смысл жизни, но я не понимал, что на самом деле я должен был познать самого себя и что я сам являюсь смыслом своей жизни. И тогда я сконцентрировал все свои силы на дзадзен.

Благодаря моему Мастеру я смог осознать, что жизнь — это ни то, ни это. Что не нужно быть ни таким, ни эдаким. На его жизненном примере я понял, что истинная свобода — это быть без искусственности, ничего не имитировать, не разделять, ничего не держать в себе — ни какой-то истины, ни какого-то особого примера. Что, прикасаясь через дзадзен к глубинной сущности, мы на самом деле становимся сами собой, не терзая свой ум, не принуждая себя к чему бы то ни было. Человеческое существо никогда невозможно удовлетворить, оно всегда гонится за тенями своего трусливого и неуловимого ума. Он укоряет самого себя за то, что он таков или за то, что он не таков, каким хотел бы быть. Тревога и страх заставляют человека отказываться быть самим собой. Он преисполнен ложных образов самого себя и жизни. Мой учитель был свободным человеком, и он был способен адаптироваться к любой ситуации, ничего не отвергая, оставаясь при этом совершенно честным и неподкупным. Он был и нежностью, и силой, божественным человеком. Вся его энергия шла от дзадзен. Он был великим Буддой. Да, его способ жить глубоко повлиял на меня, может быть не сразу, но в годы после его смерти, потому что я никогда не хотел быть Дешимару.

— Не могли бы вы немного рассказать о вашей жизни во время пребывания в Китае? Что нового вы открыли для себя?

— Китай? Это было уже 40 лет назад! Я был молод и обязательно хотел стать героем, практикуя кунг-фу. На самом деле я ненавидел насилие, насилие этих городов севера Франции, или молодежи, работавшей в угольных шахтах или на заводах, которая, неудовлетворенная своими условиями жизни, пила и дралась, чтобы сбросить напряжение… Эта жизнь пугала меня, и я отправился в Китай, чтобы избавиться от своего страха. Удалось ли мне это или нет — я не знаю. Конечно же, я научился больше не бояться людей, но позднее я узнал, что гораздо труднее освободиться от страха перед самим собой, чем перед другими. Но Китай или скорее Мастер Хсу-Та и Хсуен-Нон передали мне своего рода веру в себя и в жизнь. У меня было много энергии, и я вновь обрел вкус к жизни. Когда я оглядываюсь назад, однако, все это похоже на далекий сон, как если бы это было пережито кем-то другим. Жизнь — это ничто иное, как сон в лоне временной реальности, которая тоже является сном. Это я увидел уже после Китая.

— Что вас побудило к принятию монашества?

— Решение стать монахом пришло ко мне спонтанно после того, как я побывал организатором сешина (ретрита), который проводил мой Мастер. Это было в Кап Бретон, на атлантическом побережье. Я нашел там курортный посёлок для ретрита на 350 человек. Несмотря на все мои усилия по организации, все шло не так, как я хотел. Какие препятствия! Мастер Дешимару был очень требователен и не пропускал ни одного моего недочета. Много раз я ходил к нему в комнату, где выслушивал лекцию. Он был очень зол, а я был очень уставшим, измучен и весь на нервах. Более того, ученики были неточны и делали все, что им вздумается. Ближе к концу сешина я хотел прекратить практику и уйти. Но в последнюю ночь учитель позвал меня, и мы поспорили! Я был очень зол. И вдруг, не зная почему, я сказал: “Я хочу стать монахом”. Тогда он посмотрел на меня и сказал: “Хорошо, я посвящу вас в монахи в моем доджо в Париже, на улице Пернети”. Затем я проспал два дня и, проснувшись, был уверен в своем решении и счастлив получить посвящение, вводящее в великую линии преемственности Патриархов. Не то что бы я до этого не хотел стать монахом, но я еще колебался между принятием монашества в христианстве или в дзен. И сомнения отпали.

После посвящения моя вера в дзадзен не прекращала расти. Быть монахом — это самое лучшее, что может случиться в жизни человека. Это последняя станция человеческого существа, как говорил Кодо Саваки Дзендзи. В конце концов, тот кто практикует Путь Будды, должен, прежде всего, иметь веру в него. Тот, кто в него верит, сам должен пребывать на Пути и не иметь ни сомнений, ни колебаний, ни иллюзий. Он должен верить в то, что здесь нечего добавить, отсечь или поправить.

Вы — это вы, имейте веру в себя. Иначе, вы больше не вы, вы не знаете себя. Если вы являетесь самими собой, не важно, смотрят ли на вас другие или нет, если вы делаете то, что должно быть сделано, вы делаете это хорошо.

— Не могли бы вы пояснить, в чём заключается основная суть учения дзен?

— Сущность учения дзен — это дзадзен. Позиция, в которой Почитаемый Будда Шакьямуни полностью пробудился. Истинный человек несет меч мудрости. Мудрость — это наше единственное стремление. Наш наивысший идеал — это стать истинным человеком. Тот, кто достигает этой предельной точки самого себя, где земля и небо имеют один и тот же корень, где он един с каждой вещью и со всей вселенной, такой человек может прийти на помощь другим. Даже если он не Шакьямуни, он не меньше его будда. Дзадзен — это практика бдительности в каждый момент повседневной жизни. Мысли, слова и действия должны быть последовательными, нужно стараться избегать того, чтобы думать одно, а говорить или делать противоположное, или говорить об одном, чтобы поступить по-другому. Желательно даже прийти к тому, чтобы сознательные мысли и неосознанные не противоречили друг другу. Честность и искренность всегда необходимы.

Таковы заслуги дзадзен. Результатом этого поведения также является то, что вы никому не причиняете вреда: ни другим, ни себе. Это помогает, прежде всего, избежать причинения вреда животным, растениям и природе в целом.
В реальности, что такое дзен? Это путь, который позволяет освободиться от привязанностей, источника всех наших неприятностей. Это понимать реальность такой, какой она появляется и исчезает в каждый момент. Это познать свой ум, чтобы больше не быть под властью его пагубных тенденций. На самом деле успех в дзадзен основывается не на усилии, а на отпускании. Это полное оставление всего, это значит прекратить постоянно цепляться за все подряд, как мы это непрерывно делаем, даже не отдавая себе в этом отчета. Дзадзен — это завершение Срединного пути. Когда нет ни напряжения, ни нечистого состояния ума, что есть крайнего в том, чтобы пребывать в покое, довольствуясь только тем, что действительно необходимо? На самом деле, на пути, которому учит Будда, все может быть увидено и понято нами лично, все абсолютно ясно и объяснимо, и каждый сам отвечает за свои действия. Более того, как я это часто говорю: буддизм — это не религия, потому что в нем нет никакого высшего принципа, которому нужно быть послушным, нет никакого единства, с которым нужно воссоединиться, ни даже какого-либо верования, но только наш собственный ум, в который надо проникнуть, чтобы познать реальность такой, какая она есть.

— Что собой представляет практика дзадзен? Каково её основное предназначение?

— Какова цель практики дзадзен? Давайте будем ясными: дзен — это не религия. Для буддизма нет ничего установленного. Все находится в становлении. Человек, не являющийся в этом законе исключением, не имеет души. В основе своей у этого учения только одно стремление — пробудить каждого человека, помочь ему пережить тот же опыт, что пережил Будда, и позволить ему, с помощью практики дзадзен прийти к угасанию жажды, желания. Все это нужно практиковать без цели, без намерения получить выгоду! Практикующий не должен практиковать путь будды, думая о самом себе. Он не должен практиковать для славы или выгоды. Он не должен практиковать для того, чтобы получить какое-то вознаграждение или какие-то особые чудесные силы. Мы садимся в дзадзен для всего человечества, а не для своего здоровья или заслуг. Если вы делаете дзадзен для себя, это не подлинно. Говорится, что заслуги дзадзен беспредельны, но они проявляются неосознанно, естественно и без стремления к ним. В большинстве религий хотят обрести заслуги. Истинная вера не заключается в том, чтобы получить билет в рай. Это эгоистично. Нужно быть выше эгоизма.

В конце концов, когда меня спрашивают, что дает практика дзадзен, я отвечаю: Ничего!!!
В современном обществе люди жаждут счастья и здоровья. Но что такое счастье? В древние времена жизнь была простой. Теперь эгоистичные люди жаждут счастья, здоровья и, в конце концов, они страдают. Они не могут их обрести и страдают еще больше. Когда у нас не слишком много желаний, нет страдания. Дзадзен уменьшает количество ненужных желаний, и мы проживаем каждое мгновение как уникальный и драгоценный факт. Все становится драгоценным, без отбора, без выбора быть тем или этим. И наконец, счастье становится несчастьем и наоборот. Мы должны принимать все, что приходит.

— Расскажите, пожалуйста, о ваших книгах. Какие вопросы они затрагивают?

— По поводу книг. Я думаю, что я уже все сказал или ничего не сказал. На самом деле я уже не помню то, что написал. Я никогда себя не перечитываю и так как я написал более 25 книг, из которых 17 или 18 были опубликованы, всё это остается старой историей без следа. Как бы то ни было, мои книги всегда говорят о Пути и об учении Будды, которое я комментирую или заново воссоздаю. Помимо книг о дзен, я написал книгу о петонге, старом и обширно практикуемом во Франции спорте. Я учу начинающих контролировать свой ум на основе дыхательных и поведенческих концепций. В 2012 году выйдет в свет книга “Дух вина”. Это еще одна типично французская вещь. В этой книге я рассказываю об отношениях винограда и человека, и об его отношениях с природой. Я также написал 500 стихов, книгу “Шикантаза” — сердце дзадзен или сидение как есть. В данный момент я пишу небольшую книгу, в которой я даю несколько советов людям, как лучше жить в повседневной жизни. Также я пишу книгу “Ум начинающего” или как начать практиковать Путь. Но я ленив и много не работаю. Я пишу, когда ко мне приходит вдохновение, но я никогда себя не принуждаю.

— Если можно, несколько слов о монастыре «Сияющая гора» во Франции, главой которого вы являетесь.

— “Сияющая вершина” — это место, идеальное для изучения Пути из-за его мягкого климата, солнечности и света. А вообще, я так ничего особенного не делаю. Немного работаю в огороде, занимаюсь виноградником, плодовыми деревьями, кормлю лис, птиц, оленей, ящериц, растения, цветы и т.д. Я делаю немножко дзадзен, но не очень много, за исключением сешинов, которые проходят 2 раза в месяц. Конечно, если еще зимний и летний лагеря, которые длятся 1 или 2 месяца. Я смотрю телевизор, играю в петонг раз или два раза в неделю, немного играю на гитаре и время от времени выезжаю погулять в город, расположенный в 70 км от храма. Три раза в год я выезжаю на миссию в разные страны Восточной Европы и иногда — во Франции. Остальное время я бездельничаю, расслабляюсь и ничего не делаю. Нет более ленивого монаха, чем я. Здесь, в “Сияющей вершине” не происходит ничего особенного, просто обычная жизнь. Нас 5 человек, постоянно живущих в монастыре и для каждого жизнь течет по-своему. Дзен: ничего особенного, солнце встает на востоке и садится на западе. И даже это еще не наверняка!

— Традиция дзен буддизма подразумевает проведение ретритов. Не могли бы вы рассказать о ваших дзен ретритах?

— Ретриты? (Примечание переводчика — ретрит во французском языке — это слово, образованное от se retirer — отступить, отойти, удалиться — к себе домой, в комнату. Поэтому француское слово ретрит можно перевести как уединение, отстранение).
Удалиться означает: стать близким со всем существующим. Все, что мы делаем, мы делаем, осознанно следя за своими мыслями, словами и действиями тела. Мы не относимся небрежно и не растрачиваем попусту ни еду, ни воду, и заботимся о каждой вещи. Мы делаем 4 дзадзена в течение дня, один дзадзен длительностью час или полтора, мы работаем, мы едим, отдыхаем и спим. Мы все делаем, отталкиваясь от дзадзен, от единого и чистого сознания. Дзадзен направляет нашу жизнь, но в ретрите нет ничего особенного. Практика не так трудна.

Мы ничего себе не запрещаем, мы не принуждаем себя к молчанию и не сидим по 10 часов в день. На самом деле мы не гонимся ни за просветлением, ни за буддовостью, ни за пробуждением. Понимая, что мы все пробуждены от начала без начала, наш ум остается спокойным и без жажды стать кем-то “пробужденным”. Принять жизнь такой, какая есть и себя самого таким, какой есть — это Великое Дело. Но мало кто это понимает, и тогда путь может стать чем-то особенным, но это ошибка! Ретрит означает: быть близким самому себе и другим. Снять цветные очки, чтобы видеть себя такими, какие мы есть. Монастырь “Сияющая вершина” освобождается от японского формализма и его милитаристичного дзен, чтобы приблизиться к изначальной Сангхе Будды. Также сейчас рождается подлинно европейский дзен, более близкий нашей культуре и более понятный. Эти последние годы я сконцентрировал свои усилия на глубоком изучении религий, особенно истории буддизма, чтобы создать дзен, приспособленный к нашей цивилизации и к нашим культурам. Конечно, немного сложно приспособиться к шести странам, но мы справимся. Дзен — не индийский, не китайский, не японский. Он должен оставаться живым и адаптироваться в любых странах. Дзен — это прежде всего я сам, а не застывшая структура, которая копируется и воспроизводится.

— Вы представляете традицию дзен в странах Восточной Европы и России. Насколько, по вашему мнению, восприимчивы европейцы к учению дзен?

— Дзен и традиция восточноевропейских стран? Нужно знать, что на самом деле буддизм существовал до Будды. Он существовал вечно. Будда Шакьямуни просто его открыл. Например, принцип причинности, закон причины и следствия — это не изобретение Будды. Тот факт, что все непостоянно, взаимосвязано и находится во взаимозависимом возникновении — это закон для всех чувствующих и бесчувственных существ. Еще раз повторю, это не азиатский закон, он касается всех существ. Тот факт, что рождение, болезнь, старость, дегенерация и смерть являются страданием — это касается всего человечества. Лекарство, которое Будда открыл, чтобы положить конец страданиям, порождаемым умом — это лекарство для всех существ. Теперь, есть способ объяснять боль и способ ее лечить.

Именно здесь язык должен соответствовать нашей культуре, и не только язык, но и методы, образы и коды. Европейцу больше не нужно практиковать традиционный японский дзен, но то, что я бы назвал “молчаливым сосредоточением” или “незаинтересованным сосредоточением” или “созерцанием природы вещей”. Слова, которые что-то пробуждают в западных людях, которые их зовут, которые они знают, потому что они существуют в глубине их самих. Дзен, не будучи религией, всегда адаптировался к уже существующим религиям там, куда он внедрялся. Так в Индии он носил название Дхьяна, а в Китае он принял имя Чань и дзен в Японии, в то время как местной религией был синтоизм.

В нашей иудео-христианской культуре дзен или “молчаливое сосредоточение” должен найти свое место и должен адаптироваться к христианскому языку и даже к некоторым ритуалам. Ритуалы, церемонии дзен заимствовались из религии той эпохи, в которую он существовал. Дзен имеет эту особенность, не будучи религией, давать посвящения в монахи и монахини, ни обязывая к целибату, ни закрепощая обетами или строгой моралью. Более того, мужчины и женщины абсолютно равны, особенно в самой практике. Женщины и мужчины одинаково могут стать мастерами дзен, поскольку они все обладают природой пробуждения. Но все еще есть люди, которые думают, что дзен таинственен и что нужно следовать японской или корейской традиции. Но в наши дни подлинные японские мастера — это редкость, и мало кто из них имеет глубокий опыт пути. Я утверждаю, что отныне дзен — европейский, и все должны участвовать в его эволюции, потому что то, что важно — это не дзен, но то, как сидеть в самом себе и то, как изучать свой собственный ум.

— Как известно, вы также являетесь поэтом, композитором и художником. Находит ли отражение в вашем творчестве практика дзен?

— Я не знаю, отражают ли изобразительное искусство, поэзия и музыка ум дзен. Но дзадзен или сущность ума распространяется на все вещи, осознанно или неосознанно. Это несомненно. Искусство живет, прежде всего, за счет духа творчества, спонтанности и естественности. На самом деле я не пытаюсь заниматься искусством и не стремлюсь к какому-либо результату. Это выражает себя естественно. Художники стараются творить, я — сам заново создаю себя, и тогда каждая вещь обновляется и не походит не другую. Это и есть ум дзен или свободный ум. Но это не является творением, порожденным моей волей или особой дисциплиной. Я просто удивлен и растроган каждым проявлением ума, который кажется беспредельным и бесконечным. Когда креативности нет, это тоже хорошо. Тогда я продолжаю отражаться в самом себе. Когда приходит креативность, тогда я отражаюсь в созданной вещи, как если бы через искусство я еще раз отражал себя. На самом деле 10000 явлений отражаются в моем уме, и он становится десятью тысячью явлений. Истина такова, что я не обладаю никакой истиной, и что истина непрерывно изменяется. Поэтому следовать естественному течению вещей — это то, что должен делать наш ум. Если он этого не делает, то этого из-за того, что мы закрепостили его по причине своего невежества и привязанностей.

— С чем вы рекомендуете ознакомиться для совершенствования и духовного развития?

— Нет никакого совершенствования, к которому надо было бы стремиться, ни какого-либо развития, которое надо было бы совершить. Все это — не более чем желания больного и эгоистичного ума. Будьте сами собой, будучи внимательными к самим себе и вещам. Ничего не усложняйте, ни на чем не останавливайтесь, не судите ни себя, ни других. Принимайте все происходящее так, как оно приходит. Прежде всего, осознавайте каждое действие, каждое ощущение холода или тепла. Короче говоря, развивайте великое присутствие и, прежде всего, садитесь и направляйте свое внимание на дыхание и позицию. Когда благодаря присутствию вы достигнете тишины мыслей, тогда мысль сама по себе просветлится, и вы будете мыслить каждую реальность как живую.

Живите здоровой жизнью, основывающейся на реальности каждого момента, все остальное — это не более чем инфантильная, воображаемая духовность, магическая, таинственная или эзотерическая. Это далеко от ума пробуждения. Не стремитесь к другим, но и не избегайте их. Принимайте других такими, какие они есть, потому что в этой вселенной ничто не является примером, которому надо было бы следовать. Под пустым небом, не имеющим ни верха, ни низа, каждая форма, каждое существо является своим собственным примером. Остальное — это только догмы, философия и сковывающая мораль.

Я, бедный глупый монах, я долгое время верил, что есть путь, которому нужно следовать, путь, который нужно реализовать. Я не понимал, что в реальности я являюсь тонким телом чистой сущности вселенной. Я видел в себе несчетные грехи, хотя в действительности я никогда не открыл ума или души, которая бы жила во мне. Мы, человеческие существа, непрерывно ходим по кругу по причине незнания нашей истинной природы, и по причине этого невежества мы всю жизнь ищем рога у лошади или шерсть у рыбы.

Каждый день — новая жизнь и новая возможность актуализировать чистоту, находящуюся в нас. Просто будьте безискусственны и прекратите внутренние и внешние конфликты. Но чтобы лучше постичь сущность жизни, стоит молча сесть в самом сердце этой сущности. К чему слушать мои речи? Я прошу вас самим получить этот опыт, пока смерть не затянула вас в темный лисий ум, полный воображений. Я желаю всем всевозможного счастья и покоя в вашем уме.