С этим «отождествлением» какая-то путаница вышла. Получается, что «роль» (в данном случае «абсолют») может отождествится с актером (актер в данном случае какой-нибудь феномен). И тогда уже кажется, что «роль» живет какой-то своей жизнью и проблема только в том, с кем она отождествляется, то есть с актером. Но поскольку трудно отделить роль от актера, пока погружение в спектакль глубоко, то все выглядит очень натурально.
Тут вопрос в том, кто будет отождествляться с одним из этих феноменов?
Каждый из этих феноменов (архетипов, тенденций), может выступать в роли абсолюта. И корень игры именно в этом фальшивом абсолюте, но поскольку, он выступает как абстрактное «нечто» за пределами пределов, то его заметить не так уж и просто. Внимание разворачивается и все игры-разоблачения происходят вокруг «маленького я», которое для «абсолюта» никакой ценности не представляет, его можно слить-разоблачить стописят раз и считать не существенным, но игра будто восстает из небытия всякий раз именно за счет непрерывной веры в абсолют.
да, так и есть: отбрасывание, цепляние, игнорирование. отрицание приятие и парадокс — это уже больше к пути учения относится, хотя основа одна и та же, конечно :)
никто не знает точно, тк это описывается всегда, как абстракция, штука такая.
Если переводить, то Архе — начало, типос — образ, отпечаток, форма. То есть изначальная форма, прообраз. Можно сказать, что это базовые тенденции, на которых строится все восприятие проявленного мира. Их можно обнаружить в любом феномене. Но они тоже являются феноменами, серия постов на эту тему, как раз и описывает их как феномены, потому что обычно их выносят «за пределы» феноменальности и принимают за абсолют. Отсюда три вида заблуждения.
Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился, —
И шестикрылый серафим
На перепутье мне явился.
Перстами легкими как сон
Моих зениц коснулся он.
Отверзлись вещие зеницы,
Как у испуганной орлицы.
Моих ушей коснулся он, —
И их наполнил шум и звон:
И внял я неба содроганье,
И горний ангелов полет,
И гад морских подводный ход,
И дольней лозы прозябанье.
И он к устам моим приник,
И вырвал грешный мой язык,
И празднословный и лукавый,
И жало мудрыя змеи
В уста замершие мои
Вложил десницею кровавой.
И он мне грудь рассек мечом,
И сердце трепетное вынул,
И угль, пылающий огнем,
Во грудь отверстую водвинул.
Как труп в пустыне я лежал,
И бога глас ко мне воззвал:
«Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей».
Каждый из этих феноменов (архетипов, тенденций), может выступать в роли абсолюта. И корень игры именно в этом фальшивом абсолюте, но поскольку, он выступает как абстрактное «нечто» за пределами пределов, то его заметить не так уж и просто. Внимание разворачивается и все игры-разоблачения происходят вокруг «маленького я», которое для «абсолюта» никакой ценности не представляет, его можно слить-разоблачить стописят раз и считать не существенным, но игра будто восстает из небытия всякий раз именно за счет непрерывной веры в абсолют.
Если переводить, то Архе — начало, типос — образ, отпечаток, форма. То есть изначальная форма, прообраз. Можно сказать, что это базовые тенденции, на которых строится все восприятие проявленного мира. Их можно обнаружить в любом феномене. Но они тоже являются феноменами, серия постов на эту тему, как раз и описывает их как феномены, потому что обычно их выносят «за пределы» феноменальности и принимают за абсолют. Отсюда три вида заблуждения.
неприкасаемыебрахмани =))))вот
ПРОРОК (А.С. Пушкин)
Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился, —
И шестикрылый серафим
На перепутье мне явился.
Перстами легкими как сон
Моих зениц коснулся он.
Отверзлись вещие зеницы,
Как у испуганной орлицы.
Моих ушей коснулся он, —
И их наполнил шум и звон:
И внял я неба содроганье,
И горний ангелов полет,
И гад морских подводный ход,
И дольней лозы прозябанье.
И он к устам моим приник,
И вырвал грешный мой язык,
И празднословный и лукавый,
И жало мудрыя змеи
В уста замершие мои
Вложил десницею кровавой.
И он мне грудь рассек мечом,
И сердце трепетное вынул,
И угль, пылающий огнем,
Во грудь отверстую водвинул.
Как труп в пустыне я лежал,
И бога глас ко мне воззвал:
«Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей».