Когда то, давным давно, я взял карандаш и спросил сам себя так: «вот карандаш, он есть. мог ли он не быть?» Сердце сказало — мог. Но он есть и это необъяснимо. Я очень остро почувствовал это. Тоже самое с миром и с этим я: они есть, но могли не быть. И никто никогда не скажет почему мир есть и как он есть, почему я есть и как я есть. Поэтому, любые вопросы имеют смысл внутри пузыря восприятия, который однажды возник и однажды исчезнет. Но то, что может исчезнуть во времени, — не может быть реальностью. Сам факт того, что я могу это сказать и понять свидетельствует о том, что то я, которое это говорит и понимает — не от мира сего. Оно есть То. Удивительно, что Оно мгновенно не поглощает личность, а «позволяет» ей жить во времени.
"— Почему мухомор — это растение-учитель?
— Это шаманская терминология. Растения силы по самой примитивной классификации делятся на три большие группы. Первая — это энергетик, классический пример — кока. Вторая группа — растение-лекарь, например аяуаска. Конопля и псилоцибиновые грибы тоже, потому что они помогают докопаться до детских травм и трансформировать себя. С моей точки зрения, единственное растение-учитель — это мухомор. Но если ты хорошо владеешь определенными практиками, учителем может выступить что угодно. Но тебе нужны танцы с бубнами, а мухомор изначально ориентирован на учительство. С ним в этом плане проще всего.
Но не получится чему-то научиться, если ты его принимаешь just for fun. К нему нужно идти и прийти. У тебя никогда не получится с первого раза и даже с пятого. К нему нужно приходить с вопросом, и в какой-то момент ты получаешь доступ к своей глубинной информации. Воспринимаешь погружение как беседу с равным, с наставником. Но на самом деле всю информацию черпаешь из себя. Ты чувствуешь синергию, а внутри тебя работает компьютер, который обрабатывает огромное количество глубинных данных. Все трансформируется в некие ответы собеседника. При этом ты задаешь всего один вопрос и получаешь всего один ответ. Так работали классические сибирские шаманы. Собирали вопросы или сами формулировали и уходили в мухоморный транс. Транс, а не трип.
— Ты получил ответы?
— Да, я давно все понял. Поэтому мне неинтересно больше погружаться. Бытовуха меня не интересует, а глобальные вещи понял.
— Что ты понял?
— Я не мистик, я биолог, эволюционист. Я точно знаю, что умру и после меня ничего не будет. Поэтому готов умереть в любой момент. В этом есть и заслуга мухомора. Мы просто носители ДНК, нами управляет эволюционирующая молекула, а наша беда в том, что мы осознавшая себя оболочка.
Для меня Бог — это мем. Не в молодежном смысле, а в смысле Докинза. Он ввел это слово параллельно с термином «ген». Мемы — это информационные структуры, которые
Читать дальше →
Когда я умру – отдохни от меня.
Как тень гладиатора в синих полях,
Я тихо иду в свете вечного дня,
С улыбкой покоя на мёртвых губах.
Как тень гладиатора в синих полях,
Мой стих, наконец-то, узрит мою смерть,
И явится к вам как NB на полях
Бумажных страниц – хорошенько заметь!
Я тихо иду в свете вечного дня,
И чаю, и чую, что памяти – нет,
Что бездна печали в пучине огня
Безумной любви превращается в свет.
С улыбкой покоя на мёртвых губах,
Я вижу свои отраженья в мирах.
Всё тише звучит упоительный Бах,
И только один ослепительный мрак.
Подсвеченные солнцем облака
чаруют мое зрение века,
которыми топлю я эту печь,
дрова печали сбрасывая с плеч.
«Пора мой друг, пора» – сказал поэт,
— в мой скорбный ум проник предвечный свет;
он растворяет мысли и слова
в безумии, в безмолвии…
Листва
огнём бенгальским брызжет и кипит.
Кристалл сознания, звёздный монолит.
Господь призывает к внимательной жизни:
последнее время излилось до дна.
А я все гуляю на собственной тризне
— беспечный свидетель блаженного сна.
То что есть то и есть, вот и всё,
и вопросов уже не осталось,
— прошептал захмелевший Басё,
ощутив неземную усталость.
Жизнь подобна забытому сну,
— прошептал затихающий ветер.
Редкий снег укрывал седину,
сон поэта был сладок и светел.
*
Мне каждый день — преодоленье
какой то тяги неземной,
влекущей смертного в забвенье,
блазнящей вечной тишиной.
Всю жизнь я ей сопротивляюсь,
зане прекрасен этот мир.
Как школьник, вывести старюсь
в тетрадке буквы и пунктир.
Тетрадь распахнута как небо,
И солнце ярко в ней горит.
А буквы пахнут тёплым хлебом,
И вкусно так перо скрипит!
Тогда ещё ума хватало
Совсем не думать ни о чём.
Задумался — «пиши пропало»,
Как по затылку кирпичом.
Так и случилось. Свет растаял,
и стала жизнь моя горька.
Лениво дни свои листаю
Сухой рукою старика.
Поменялась погода и осень близка,
И хотя ещё зелен берёзовый лист,
Но нисходит прохлада на лес свысока,
Словно дальний, пронзительный, гибельный свист.
И трепещет осиновый лист на ветру,
Как душа на пороге возврата домой.
Сирый дождь моросит за окном поутру,
И так странно узнать, что опять я живой.
Что же делать актеру – спектаклю конец?
Словно занавес синий летит небосклон.
Интересная пьеса, но автор – стервец,
Полный треш тут устроил…
Бегу на поклон.
Мысль приходит ниоткуда
И уходит никуда,
Словно детская простуда
И весенняя вода.
*
Между мыслями просвет – свет,
Между мыслями меня — нет.
Проплывает словно сон — ввысь
Мыльный радужный пузырь – мысль.
*
«Я слово позабыл, что я хотел сказать»,
И смысла нет его припоминать.
Побыть бы снегом, ветром и травой…
Лишь мертвый говорит, когда молчит живой.
*
Пустые зеркала и тени на стене.
Вдруг осознать себя бессмысленною тенью…
Я не готов ещё к развоплощенью,
И снова говорю – не подходи ко мне.
Картонный человек в живом объёме сна,
Где бирюза расплавленная льётся…
Ещё чуть-чуть и сердце разорвётся,
И брызнет кровью алая весна.
*
artazar