На самом деле все, абсолютно все, что ты придумала обо мне, паттерны, думы, качества, мотивы, чувства — не имеет к моему — Лены — восприятию и переживанию никакого отношения. Вообще. Ты интерпретируешь мои слова как тебе удобно, тем самым решая свои собственные задачи. Ты ничего обо мне не знаешь, и не можешь увидеть что-то иное, чем то, что есть в тебе самой. Ты смотришься в зеркало. За эту неделю ты рассказала о себе очень много. Каждое твоё предположение и «видение» меня — диагноз тебе.
У меня не было проблем ни с любовью, ни с прощением. Но я не стала ограничивать тебя в твоих интерпретациях, и не стану дальше, потому что ты раскрываешься под действием любви и прощения именно с той стороны, которая необходима для моей практики.
Когда однажды почему-то вдруг оглядываешься и прислушиваешься, и осознаёшь вот это все — так глупо, смешно и непонятно, как можно это было начать, и почему оно до сих пор продолжается, и почему оно будет продолжаться? Если бы она хоть чему-нибудь хоть один раз воспрепятствовала — то стала бы заметной, но тогда это означало бы, что нас двое…
Мы слишком боимся, что она сделает хуже, чем мы сами можем сделать, что она сделает чтото для нас вредное. Но она никогда не хотела вредного, она тоже всегда хотела самого лучшего. Потому что любовь. Вот глупость — и мы хотим лучшего, и она хочет лучшего, но изза того что мы с ней типа разделены, из благого намерения получается фигня.
Давления, обиды, требования, вина, наказания — это то что мы сами делаем с собой. А любовь холит по пятам и исправляет это все настолько, насколько мы ей позволяем. И если мы выбрали обвинить её в своём страдании, она не будет доказывать свою невиновность, она сделает все возможное, чтобы уменьшить наше страдание от нашего решения.
У меня не было проблем ни с любовью, ни с прощением. Но я не стала ограничивать тебя в твоих интерпретациях, и не стану дальше, потому что ты раскрываешься под действием любви и прощения именно с той стороны, которая необходима для моей практики.