Скучно быть богом

На просторах бытия — суета,
— Оборвались души провода
В место, где проживает любовь.

На пространстве души — маета,
Перестали ходить поезда.

***

Во вселенной жития — скукота.
Только муха пролетит иногда,
Где когда-то проживала любовь.

На вокзале души — тишина,
Перестали ходить поезда.

***

На вокзале души благодать,
Поезда побежали опять,
Там где вечность теперь и любовь.

***

На просторах любви красота!
Жаль, что мимо идут поезда,
В своей гонке за «жизнью», опять
Прыть души
Мне никак не догнать.

***

Природа души — пустота. Ее суть — нищеты простота. Разум — трещины сын.
Место обитания разума — трещина. И если мы пытаемся скрывать трещины нашей вселенной замазывая их прополисом ума и сшивая лоскуты мира, даже самыми крепким нитками, не видя насколько они белы, ветхость ткани все равно даст о себе знать и хламида нашей инсценировки рассыпается под порывами ветра реальности.
Наш мир — наш воздушный шар, готов рассыпаться в прахи небытия.

***

На вокзале души тишина,
Перестали ходить поезда.
В царство снов,
Там где вечность живет
И любовь …

Когда мне было где-то 3,5 года, мы играли с приятелем в песочнице возле его дома. Жить было, ну так интересно, что «просто — Абсолют». Жить конечно было и раньше интересно, но тогда я, вероятно, не так хорошо рефлексировал себя, и поэтому не запомнил. Приятель «жужжал», озвучивая работу двигателя своей машинки (вернее «себя-машины») и даже изображал голосом переключение скоростей (его отец работал шофером и брал с собой покататься). Но, то ли «вектор » превосходства, которое приятель направлял на меня в своем жужжании, то ли я немного повзрослел, — я вдруг встал и мне стало скучно. Мир, который до этого был сосредоточен в области песочницы и где центром был я (координата положения моего тела) преобразился. Он стал Евклидовым — равномерно-размазанным. Не было ни приоритетных точек и областей, ни центрического его устроения. Соседние дома, дом приятеля, мой дом — все пространствоодинаково акцентировано, т.е. — никак, потому-что мощности моей экзистенции не хватало на его «подкраску.

— Скукота.

Когда я немного подрос, то пытался увеличить мощность покрытия пространства своим „участием“:
Я выходил на крыльцо,
И подолгу смотрел
В сторону
Твоего дома,
Тоскуя и призывая.
Девочка, живущая напротив,
— Ты самая красивая!

Не знаю, хватило бы
Мощности генератора
Моей тоски
И моего одиночества
Чтобы преодолеть
Пятьсот метров,
Но сто я осилил,
И ты улыбнулась мне,
Моя первая Девочкина улыбка.

Ты была
Первая,
Нет, не в цепи
Моих мужских побед,
А в победе над расстоянием,
— Ева!



Потом пространство стало окончательно Евклидовым, а жизнь скучной — наступило царство Бытия. Я всегда хорошо видел себя в зеркале „хорошо-плохо“ и ориентировался в окружающем пространстве. Чтобы усовершенствовать карту Бытия я читал много умных книг и однажды (классе в девятом) изобрел свою теорию Всего, где эфир имел такие свойства, что позволял описывать не только гравитацию и инерцию, но и все прочие (известные мне) взаимодействия, правда на уровне схемы. Я даже пережил „самадхи“ в результате „познания Истины“. Жить стало „ярко“ и „светло“, но по-прежнему скучно.

И тогда я решил, что больше не буду пытаться стать Богом, и что достаточно, если я научусь быть его сыном — освещать той маленькой искоркой, что у меня есть маленький кусочек пространства — места моего пребывания.

Но как научиться (или разучиться) не вылезать в „пространство карты“, а оставаться в „пространстве мест“, не строить будущее и не исправлять прошлое, а находится в скриншоте, максимум в оперативных окрестностях настоящего.

Ведь, когда я становлюсь Богом, экзистенция моего генератора размазывается по всему миру карты и выравнивается, энтропия становится нулевой и наступает СКУКОТА.