Мастера споров и истина. Цитата.

…
Есть только три возможных ситуации. Либо встречаются два просветленных — тогда язык не нужен; они встречаются за пределами языка, их встреча — это встреча не-ума.

Вторая ситуация — когда встречаются два непросветленных; они будут много говорить, они будут произносить великие слова — много философии, много метафизики, но все это будет бессмысленно. Это не будет подкрепляться их опытом. Они — просто попугаи, повторяющие чужие слова. Очевидно, что они не могут создать язык для будд.

Третья возможность — это встреча просветленного человека с непросветленным. Просветленный знает, непросветленный не знает. Но, хотя просветленный знает, этого для передачи недостаточно. Знать — одно; трансформировать это в язык — другое.

Вы знаете, что такое любовь — вы можете петь песню, вы можете танцевать, но не можете сказать ни единого слова о том, что такое любовь. Вы можете любить, вы можете быть переполненным любовью, вы можете познать переживание абсолютной любви, и все же вы не сможете перенести даже фрагмент любви в слова. Слова для этого непригодны. Перевести любовь с одного языка на другой почти невозможно.

Даже Будда ничего не сказал Махакашьяпе. Махакашьяпа просто жил с Буддой много лет, сидя в безмолвии под своим деревом. Он никогда не задавал вопросов, он просто ждал, ждал и ждал. Чем дольше он ждал, тем безмолвнее становился. Чем дольше и глубже было его терпение, тем сильнее становилось его доверие, любовь и благодарность. Через это ожидание с ним случилась метаморфоза. Он изменился, стал новым человеком. Никто не узнал бы об этом, если бы случайно не произошло одно событие.

Великий философ тех дней, Маулингапутта, пришел к Будде. Тогда в Индии это было очень распространенной традицией: учителя приходили к другим учителям, чтобы обсуждать разные вопросы. С огромным уважением они бились не на жизнь, а на смерть, и проигравший мог стать учеником победителя.

Маулингапутта одержал победу над сотнями учителей и в сопровождении пятисот последователей пришел к Гаутаме Будде, чтобы бросить ему вызов. Этот вызов не был враждебным; этот вызов был сделан исключительно ради поиска истины.

Маулингапутта с глубокой почтительностью сказал:

— Я хочу вызвать тебя на спор.

Будда сказал:

— Нет проблем… но это ничего не решит. Ты спорил с сотнями учителей и победил — но не потому, что знаешь истину, а потому, что ты логичнее, убедительнее, искушеннее других. Это не значит, что ты обладаешь истиной; это просто значит, что ты лучше образован — ты сделал домашнее задание лучше других, ты умнее, разумнее, и твои логические способности острее. Но это не значит, что ты обладаешь истиной.

Ты хочешь узнать об истине или просто поспорить? Что вышло из этих сотен дискуссий? Ты собрал сотни последователей, но не обладаешь истиной сам. Теперь ты взял ответственность за эти сотни последователей. Ты понимаешь, что делаешь?

Те дни были днями необычайной честности. Маулингапутта сказал:

— Ты прав. Я не знаю на опыте, что такое истина, но могу спорить о чем угодно. Я совершенствовался в споре. — Он был софистом. Софисты могут спорить «за» или «против» — это не имеет значения.

До Сократа в Греции не было никакой философии, только софистика. Учителя странствовали, уча людей спорить — неважно, о чем; и неважно, правы вы или нет. Важно было лишь то, есть ли у вас более веские аргументы, чем у других.

Сократ изменил всю историю философии на Западе. Он сказал, что это абсолютная глупость. Если вы более искусны в логике, это не значит, что вы обладаете истиной. Кто-то может обладать истиной… и более вероятно, что человек, обладающий истиной, не сможет даже высказать ее. Вопрос о том, чтобы спорить о ней, вообще не возникает. Он может даже не найти слов, чтобы передать ее.

Будда сказал Маулингапутте:

— Если ты действительно человек, ищущий истину, садись рядом со мной и сиди два года, как будто тебя нет — никаких вопросов, никакого общения, — и через два года я напомню тебе, что день настал; теперь ты можешь вызвать меня на спор.

В этот момент Махакашьяпа, который тридцать лет был рядом с Буддой, внезапно рассмеялся. Собрание десяти тысяч монахов не верило своим глазам: этот человек никогда не сказал ни единого слова никому, даже Будде. Он никогда не подходил коснуться его ног или хотя бы поприветствовать его. Он сидел далеко, под своим деревом. Он монополизировал это дерево, никто другой не мог там сидеть. Что случилось, почему он вдруг начал смеяться так громко? Маулингапутта спросил:

— В чем дело?

Махакашьяпа сказал:

— Все просто. Этот человек, Гаутама Будда, обманывает тебя. Он обманул меня; мне он тоже сказал, чтобы я оставался в безмолвии два года. И вот, прошло тридцать лет, а вопрос не возникает. Мое безмолвие стало глубже. Теперь я знаю, кто я. Я познал самую вершину своего сознания. Не то, чтобы я нашел какой-то ответ — вопроса нет и ответа нет, есть только чистая, прозрачная тишина.

Так что, если ты хочешь спросить его, мы все будем наслаждаться. Ты можешь спросить, но сейчас — самое время. Не жди два года. Вот почему я смеялся: он снова взялся за свои фокусы. Здесь много таких, кто пришел с тем же желанием — Шарипутра, Могальян и другие великие философы того времени пришли с тем же желанием спорить, — но этот барьер двухлетнего безмолвия очень опасен. Если ты хочешь спросить что-нибудь, то сейчас — самое время. Вот почему я смеялся.

Маулингапутта принес в дар Гаутаме Будде прекрасный цветок лотоса. Будда позвал Махакашьяпу и дал ему этот цветок. В традиции дзен это называется «первой передачей». Ничто не было сказано, но все было услышано. Безмолвия Махакашьяпы и его детского смеха было достаточно, чтобы доказать: он нашел. Передача лотоса Махакашьяпе — это подтверждение.

Так Махакашьяпа стал первым патриархом традиции дзен...


__
Ошо
Догэн: Поиск и обретение. Риндзай: Мастер Иррационального