Сторож.

Посреди чистого поля стоит калитка. У калитки стоит сторож.
Позади сторожа был забор, а за забором усадьба.
Усадьба сгорела, забор упал и сгнил.
Но сторож караулит калитку, подпирает ее, чтобы не падала. Ведь никто не увольнял сторожа. Он так и будет всем (если кто-нибудь забредет в это поле) тыкать в лицо свое ружье и орать «Стой кто идет!!? Я тебе не верю!!! Ты меня не обманешь!»
Потому что служба для сторожа — это главное. А что усадьба сгорела — это фигня. Сторож собирается стоять, пока не приедет барин и не отпустит его. Но барин не приезжает.
И сторож думает: «Если брошу все, то вдруг появится барин и надает по шее? А если останусь — то непонятно, зачем я тут, ведь охранять уже нечего. С другой стороны, если барин все-таки появится, то я ему расскажу, как я доблестно охранял калитку, несмотря ни на что и вопреки всему (даже здравому смыслу..). И тогда он, может быть, повысит мне жалование за образцовую дисциплину. Но если он не появится… я что, так и буду вечно сидеть у калитки в чистом поле??»
Так и мается, мается, размышляет вслух и про себя — приедет или не приедет барин? Бросить все, или стоять до последнего?
А барин, похоже, никогда не приедет.
Потому что нет никакого барина. И не было.
И некому уволить сторожа.
Вот и стою, как дурак, в чистом поле возле калитки. Никому и ни во что не верю.
И уже сам себе не верю — по-моему, я действительно дурак.