24 августа 2014, 15:41
olyaВыдержки из книги - Джон Энрайт "Гештальт, ведущий к просветлению или пробуждение от кошмара"
Природа Просветления
Ключевым аспектом Просветления в этой главе является переживание того, что настоящее совершенно таким образом, как оно есть. Всякая мысль о противоположном – это искажение, неполное видение ситуации, хотя это искажение само становится совершенно в этот момент. Есть два существенных момента, которые приводят к потере совершенства настоящего.
Первое – это ошибка присваивания ценности событиям.
Вторая ошибка, ведущая к невозможности пережить совершенство, более глубока и фундаментальна. Некоторые говорят: «Я называю это так, как я это вижу.» Однако существует понятие «Этого нет, пока я это не назову».
........................Стратегия изменения и стратегия Просветления
Почти каждый обращается к терапии для того, чтобы измениться (или, нередко, заставить измениться кого-то другого). Человек может весить слишком много, и хотеть сбросить вес, человек может чувствовать себя виноватым из-за интрижки и хотеть чувствовать себя спокойнее, человек может быть одиноким и хотеть наладить отношения и т. д.
«Изменение» может рассматриваться как сдвиг в отношении между двумя элементами! «тем, что есть» и «тем, что может быть». «То, что есть» может быть вес 180 фунтов, а «что могло бы быть» – 150. «То, что есть» может быть частыми прогулками в одиночестве, а «могло бы быть» – те же прогулки с кем-то другим.
Другие названия «того, что есть» – реальность и поведение. Другие названия «того, что могло бы быть» – воображение, мечта, цель, идеал или норма. Изменение состоит в том, чтобы мечта воплотилась в реальность (прогулки с другим), в достижении цели (вес 150 фунтов), в соответствовании идеалу и норме (прекращение интрижки); когда она происходит полно, то включает такие чувства, как успех, завершенность и удовлетворение.
Когда изменение происходит, хотя еще не завершено, то есть когда происходит какое-то движение того, что есть, в сторону того, что могло бы быть, – потеря веса, начинающееся общение с разными людьми, – возникают чувства предвосхищения, надежды и волнения. Когда движения нет несмотря на все усилия, когда то, что есть, так же далеко от того, что могло бы быть (весы по-прежнему показывают 180 несмотря на диету, прогулки по-прежнему одиноки), это сопровождают чувства разочарования, застоя, вины и отчаяния.
Эти чувства приводят людей к психотерапии, заставляют их искать возвращения на путь изменения. С этой точки зрения «здоровье» и благополучие определяются как «то, что могло бы быть», а нездоровье и неблагополучие – как «то, что есть» симптом.
Такова точка зрения изменения – приведения того, что есть, к тому, что могло бы быть. Изменение часто удается и часто не удается. К счастью, есть другой путь соединения того, что есть, и того, что могло бы быть – убедить то, что могло бы быть соответствовать тому, что есть. Это значит понять, что то, что есть вполне «окей» такое, как оно есть. Это и есть Просветление.
Переживание совершенства и удовлетворения в Просветлении столь же полно, как в изменении, хотя здесь оно окрашено не успехом, а более мирным чувством возвращения домой. С точки зрения Просветления совершенство, здоровье и благополучие связаны с тем, что есть. Нездоровье и неблагополучие помещены в то, что могло бы быть – сумасшедшую иллюзию того, что вещи могут и должны быть иными, чем они есть.
Давайте применим эти представления к человеку, весящему 95 кг, этому человеку за пятьдесят, и он всегда весил лишние 25 кг всю свою взрослую жизнь. Он утверждает свою точку зрения, показывая нам таблицу соотношения веса и роста, в которой вес в 70 кг является оптимальным для мужчины его роста. Он цитирует врачей, утверждающих, что лишний вес опасен для здоровья. Успешное изменение привело бы этого человека к весу 70 кг, хотя удовлетворения от этого омрачалось бы постоянным беспокойством в возможном возврате лишнего веса, заботой о диете.
С точки зрения Просветления попытки уменьшить вес после 35 лет неудач – это нездоровье. Человек может с тем же основанием посмотреть на таблицу соотношения веса и роста, выбрать рост, соответствующий его весу и стараться вырасти. Человек, весивший 95 кг, обладал некоторой системой иллюзий, которая ведет к хроническому чувству вины, самоотрицанию, негативному восприятию себя, что и составляет его проблему.
Прежде чем рассмотреть это подробнее, я отвлекусь на один момент, чтобы рассказать о спортсмене, которого я встретил в Осаке, который также переживал проблему собственного веса. Его рост был около 165 см при весе 72 кг, а проблема состояла в том, что ему нужно было добрать еще 10 кг, чтобы иметь оптимальный вес для выступления в своей категории. Вес в 82 кг имел для него вполне определенный смысл. Действительно, это могло повредить его здоровью и вызвать лишнее напряжение сердца, но его жизнь в целом при 82 кг была бы лучше. Ясно, что лишний вес являлся правильным для него, точнее сказать 82 кг совсем не лишний вес с точки зрения его жизни. С точки зрения того, что для него важно, 82 кг правильный вес.
Я утверждаю, что то же самое относится и к нашему человеку, весившему 95 кг, с той только разницей, что соображения, по которым его вес подходит ему, не столь явны и понятны, как у спортсмена борца. Существуют какие-то неизвестные преимущества веса в 95 кг и недостатки веса в 70 кг. Неизвестные преимущества могут быть чем угодно, хотя бы глубокой привязанностью к обильной еде, в которой он не признается. Неизвестные недостатки могут быть также чем угодно, хотя бы нежеланием уступить жене, потеряв вес.
Точка зрения Просветления будет состоять в том, что принимая во внимание все, в целом 95 кг правильный вес, а его постоянное стремление к похудению – патология. Что касается медицинских таблиц, то они относятся к нему не в большей степени, чем к спортсмену борцу. Они относятся только к несуществующему абстрактному человеку. Более того, если он ощутит свое совершенство при 95 кг, он, может быть, увидит все до сих пор неизвестные ему выгоды этого веса. Сознавая эти выгоды, он, может быть, постепенно без всякого самоотрицания, найдет другие способы достижения их, и, воспользовавшись ими, он, может быть, сбросит вес. В любом случае чувство вины и самоунижения исчезнут из его жизни, он будет более счастлив и в большей степени будет принимать себя, сколько бы он ни весил.
…
Именно на этом основана большая часть технологии гештальта – на расширении и увеличении сознавания. Направление этого расширения, метафорически выражаясь, направлено наружу. Иначе говоря, к некоторой следующей сознаваемой части, к следующему шагу.
В этом стремлении к большему сознаванию есть опасный побочный эффект, свойственный нашей культуре, ориентированной на достижения. Обретение следующего сознавания вместо того, чтобы просто давать сознаванию происходить, становится сначала целью, потом ожиданием, потом нормой, а для некоторых навязчивой идеей.
Начинаются сопоставления: «это сознавание не так хорошо, как то, которое было недавно, не так хорошо, которое было у Джо, не то, которое должно было бы быть». Следует оценка. Может быть этот партнер, эта группа, этот лидер, эта форма терапии не то, что мне на самом деле нужно. Может быть, прости, Господи, со мной не все в порядке, поскольку сознавание, которого я достигаю, хуже нормы. Настроение группы, в которой я работаю, становится все более тяжелым, и энергия продолжает уходить.
Каждый, кто пробыл некоторое время в среде гештальттерапевтов, вспомнит времена, когда возникали такого рода процессы либо с ними, либо с кем-нибудь рядом. На самом деле этот побочный эффект, который не является ни необходимым, ни обязательным, в нашей соревновательной культуре возникает слишком часто. В эти моменты мы, по существу, впадаем в грех обжорства, стремясь к следующему куску, вместо того, чтобы прожевать и почувствовать вкус того, что у нас во рту.
Основная проблема в обжорстве сознаванием состоит в том, что внимание переносится на что-то следующее и при этом оно отнимается от полного использования, того, что уже возникло. Полная целительная сила сознавания существующего не приобретается в этой погоне за следующим. При этом в каждый конкретный момент существующее сознавание – достаточный кусок, и следующий шаг не состоит в том, чтобы увеличить количество. Исходя из этого понимания, мы начали работу в направлении расширения сознавания, стремясь к возможности более полно использовать то, что есть, а не достигать большего.
Метафорически выражаясь, это распространение сознавания вверх, а не вперед и дальше. Мы добавляем пациенту не количество сознаваемого, а лишь усиливаем значение того, что он говорит. Пример начинающегося разговора может наилучшим образом пояснить это.
…
Есть и другая линия этого понимания. Не раз проводя гештальт-семинары по работе со снами, я отдавался сильному ощущению, что сновидения и жизнь в них имеют свою собственную реальность, далеко не сводящуюся к тому, чтобы служить повседневному это источником информации, как это часто понимается. Их собственная жизнь, в некоторых отношениях более глубокая и значительная, чем то, о чем говорит суетливое поверхностное эго, когда оно описывает сны и «прорабатывает» их. Я часто чувствовал, что ночь снова спокойно продолжается, не обращая внимания на безумное круговращение поверхности эго. Я представил себе это как образ большого устойчивого слона, который мощно и спокойно бродит по своим делам, в то время как на его спине вверх и вниз прыгает обезьяна. У обезьяны создалась иллюзия, что она управляет слоном, что слон для того и существует, чтобы возить ее туда-сюда, хотя иногда он не слушается.
В действительности обезьяна весьма мало может управлять. Это немногое основывается лишь на ее хитрости: заметив, что слон имеет весьма регулярные привычки, она научилась «приказывать» ему идти туда, куда он собирается идти, и так наловчилась в своей наблюдательности, что наполовину одурачила саму себя, думая, что она действительно правит. Временами, поскольку она нещадно прыгает на спине слона, он замечает ее существование, так что она действительно узнает, что «оказывает влияние» на этого огромного зверя, что еще больше вводит ее в заблуждение.
Чувство, которое я пытаюсь вызвать этой басней, – догадка, что жизнь обладает неимоверно большей глубиной, чем повседневное сознание может постичь. Существовала опасность, что гештальттерапия ограничится этим повседневным эго и будет использоваться для целей управления, приспособления и достижения. Фразы Фрица, вроде «дайте управлять ситуации» и «начинайте танец отрешенности» как и его постоянно презрительное отношение к болтовне – он называл ее «птичьим пометом», который люди пытались выдавать за «чувства», его уважение к «плодотворной пустоте» – все это отражение его прорывов на высокий уровень и сопротивление тому, чтобы ограничивать возможности Гештальта.
Размышляя над этим источником жизни и силы за пределами его – «запредельным внутри», я задумался о том, как примирить человека с представлением об ответственности, о котором я говорил во 2 главе «согласии признать своим»: если источник жизни глубже, чем эго, как может эго «признавать своим» что-либо. Я вижу в этом одну из центральных проблем нашей ориентированной на деятельность культуры; путаницу между «признанием своим», то есть принятием ответственности, и «управлением», то есть принуждением случиться. Это очень глубокая путаница, может быть более глубокая и коварная, чем путаница между ответственностью и стыдом, виной, о которой шла речь в 4 главе. О них пойдет речь и далее, пока же достаточно сказать, что возможность «признавать своим» посредством ответственности, охватывающей неизбежное – это радостное отдавание себя «тому, что есть» полностью ответственно.
Это отличается от обиженного ощущения себя жертвой не отдаванием себя неизбежному, а качеством чувствования: жертва сопротивляется и подчиняется, тот же, кто отдается своей судьбе и своем) предназначению, полон мира и даже радости. В нашей культуре широко распространено представление, что «признание своим» и «ответственность» тождественно управлению. В гештальттерапии это также является источником непонимания и ложных трактовок. Можно быть ответственным, управляя и не управляя – это разные вещи, так же как ничего не имеют общего с ответственностью стыд, вина и доверие.
Эта линия заставляет меня добавить четвертый уровень к трем упомянутым во 2 главе: после энергии, фокусировки и признаки! своим следует уровень мирной передачи себя тому что есть – фрицево «дайте управлять ситуации». Таким образом завершенный гештальт представляется мне объемлющим четыре уровня:
1. Наличие энергии возбуждения.
2. Фокусированного видения качества вовлеченной энергии.
3. Признание своими, во мне и от меня, этих качеств, каковы бы они ни были.
4. Принятие и способность ценить эти качества такими, каковы ой есть.
Гештальттерапия часто довольствуется первыми тремя, и это вносит тонкие искажения. Если четвертый шаг пропущен, то гештальт может служить целям самоуправления и самоманипуляции. Это позволило мне понять многие злоупотребления в гештальттерапии. Я, например, замечал, что когда человек действительно отказывается от «долженствовании», вроде «я должна прибираться дома», результатом является то, что как правило он начинает спонтанно лучше прибираться в доме.
Однако если он «разумно» отказывается от долженствования, чтобы лучше прибираться в доме, – ничего не происходит. А происходит то, что он не принимает свое долженствование таким совершенным, каково оно есть, а пытается манипулировать им, изменить его. Теперь я могу объяснить, что Гештальт в этом случае не полон, и возникает застой и конфликт.
Как все остальное в Америке, Гештальт часто пытались использовать на службе амбиций и целей повседневного. Нет ничего внутренне дурного в самих этих целях. Единственная проблема состоит в том, что будучи узкими и частичными, они могут так или иначе исказить более глубокие тенденции и импульсы жизни человека. Говоря языком образа, приведенного выше, если обезьяна получит гештальттерапию, она перестанет прыгать с таким шумом и отдастся движению слона, помогая чем может в его движении, но в основном – радуясь прогулке.
Даосы учат, что в каждом центре относительно сильного проявления некоторой тенденции рождается ее противоположность. Гештальттерапия возникла в культуре, связанной со стремлениями, и была профессией, привязанной к патологии и к уверенности, что всякое изменение неизбежно болезненно и требует усилий. Я подозреваю, что даже Фриц поначалу думал, что он владеет способом несколько лучше решать проблемы, не зная еще, что он развивает способ видения, в котором сами проблемы – это иллюзии, которые должны развеяться, а не разрешиться.
Теперь мне кажется, что важная, если не центральная тема в гештальттерапии – это понимание, что проблемы, симптомы, привычки, тревожность, конфликт и т. п. – не существуют в «реальном мире ». Это иллюзии, конструкции, выдумки, фикции, набрасываемые на реальный мир, как проектор отбрасывает черты изображений на экран. Чтобы «стать лучше», мы не должны «изменять реальность», нам нужно лишь расстаться с иллюзиями. Нам не нужно отрицать реальность или бороться с ней, как это делается с точки зрения изменения, нужно принять реальность и играть с ней, – такова точка зрения гештальта. Играя с реальностью, мы обнаружим, что так или иначе можем с ней примириться.
Ключевым аспектом Просветления в этой главе является переживание того, что настоящее совершенно таким образом, как оно есть. Всякая мысль о противоположном – это искажение, неполное видение ситуации, хотя это искажение само становится совершенно в этот момент. Есть два существенных момента, которые приводят к потере совершенства настоящего.
Первое – это ошибка присваивания ценности событиям.
Вторая ошибка, ведущая к невозможности пережить совершенство, более глубока и фундаментальна. Некоторые говорят: «Я называю это так, как я это вижу.» Однако существует понятие «Этого нет, пока я это не назову».
........................Стратегия изменения и стратегия Просветления
Почти каждый обращается к терапии для того, чтобы измениться (или, нередко, заставить измениться кого-то другого). Человек может весить слишком много, и хотеть сбросить вес, человек может чувствовать себя виноватым из-за интрижки и хотеть чувствовать себя спокойнее, человек может быть одиноким и хотеть наладить отношения и т. д.
«Изменение» может рассматриваться как сдвиг в отношении между двумя элементами! «тем, что есть» и «тем, что может быть». «То, что есть» может быть вес 180 фунтов, а «что могло бы быть» – 150. «То, что есть» может быть частыми прогулками в одиночестве, а «могло бы быть» – те же прогулки с кем-то другим.
Другие названия «того, что есть» – реальность и поведение. Другие названия «того, что могло бы быть» – воображение, мечта, цель, идеал или норма. Изменение состоит в том, чтобы мечта воплотилась в реальность (прогулки с другим), в достижении цели (вес 150 фунтов), в соответствовании идеалу и норме (прекращение интрижки); когда она происходит полно, то включает такие чувства, как успех, завершенность и удовлетворение.
Когда изменение происходит, хотя еще не завершено, то есть когда происходит какое-то движение того, что есть, в сторону того, что могло бы быть, – потеря веса, начинающееся общение с разными людьми, – возникают чувства предвосхищения, надежды и волнения. Когда движения нет несмотря на все усилия, когда то, что есть, так же далеко от того, что могло бы быть (весы по-прежнему показывают 180 несмотря на диету, прогулки по-прежнему одиноки), это сопровождают чувства разочарования, застоя, вины и отчаяния.
Эти чувства приводят людей к психотерапии, заставляют их искать возвращения на путь изменения. С этой точки зрения «здоровье» и благополучие определяются как «то, что могло бы быть», а нездоровье и неблагополучие – как «то, что есть» симптом.
Такова точка зрения изменения – приведения того, что есть, к тому, что могло бы быть. Изменение часто удается и часто не удается. К счастью, есть другой путь соединения того, что есть, и того, что могло бы быть – убедить то, что могло бы быть соответствовать тому, что есть. Это значит понять, что то, что есть вполне «окей» такое, как оно есть. Это и есть Просветление.
Переживание совершенства и удовлетворения в Просветлении столь же полно, как в изменении, хотя здесь оно окрашено не успехом, а более мирным чувством возвращения домой. С точки зрения Просветления совершенство, здоровье и благополучие связаны с тем, что есть. Нездоровье и неблагополучие помещены в то, что могло бы быть – сумасшедшую иллюзию того, что вещи могут и должны быть иными, чем они есть.
Давайте применим эти представления к человеку, весящему 95 кг, этому человеку за пятьдесят, и он всегда весил лишние 25 кг всю свою взрослую жизнь. Он утверждает свою точку зрения, показывая нам таблицу соотношения веса и роста, в которой вес в 70 кг является оптимальным для мужчины его роста. Он цитирует врачей, утверждающих, что лишний вес опасен для здоровья. Успешное изменение привело бы этого человека к весу 70 кг, хотя удовлетворения от этого омрачалось бы постоянным беспокойством в возможном возврате лишнего веса, заботой о диете.
С точки зрения Просветления попытки уменьшить вес после 35 лет неудач – это нездоровье. Человек может с тем же основанием посмотреть на таблицу соотношения веса и роста, выбрать рост, соответствующий его весу и стараться вырасти. Человек, весивший 95 кг, обладал некоторой системой иллюзий, которая ведет к хроническому чувству вины, самоотрицанию, негативному восприятию себя, что и составляет его проблему.
Прежде чем рассмотреть это подробнее, я отвлекусь на один момент, чтобы рассказать о спортсмене, которого я встретил в Осаке, который также переживал проблему собственного веса. Его рост был около 165 см при весе 72 кг, а проблема состояла в том, что ему нужно было добрать еще 10 кг, чтобы иметь оптимальный вес для выступления в своей категории. Вес в 82 кг имел для него вполне определенный смысл. Действительно, это могло повредить его здоровью и вызвать лишнее напряжение сердца, но его жизнь в целом при 82 кг была бы лучше. Ясно, что лишний вес являлся правильным для него, точнее сказать 82 кг совсем не лишний вес с точки зрения его жизни. С точки зрения того, что для него важно, 82 кг правильный вес.
Я утверждаю, что то же самое относится и к нашему человеку, весившему 95 кг, с той только разницей, что соображения, по которым его вес подходит ему, не столь явны и понятны, как у спортсмена борца. Существуют какие-то неизвестные преимущества веса в 95 кг и недостатки веса в 70 кг. Неизвестные преимущества могут быть чем угодно, хотя бы глубокой привязанностью к обильной еде, в которой он не признается. Неизвестные недостатки могут быть также чем угодно, хотя бы нежеланием уступить жене, потеряв вес.
Точка зрения Просветления будет состоять в том, что принимая во внимание все, в целом 95 кг правильный вес, а его постоянное стремление к похудению – патология. Что касается медицинских таблиц, то они относятся к нему не в большей степени, чем к спортсмену борцу. Они относятся только к несуществующему абстрактному человеку. Более того, если он ощутит свое совершенство при 95 кг, он, может быть, увидит все до сих пор неизвестные ему выгоды этого веса. Сознавая эти выгоды, он, может быть, постепенно без всякого самоотрицания, найдет другие способы достижения их, и, воспользовавшись ими, он, может быть, сбросит вес. В любом случае чувство вины и самоунижения исчезнут из его жизни, он будет более счастлив и в большей степени будет принимать себя, сколько бы он ни весил.
…
Именно на этом основана большая часть технологии гештальта – на расширении и увеличении сознавания. Направление этого расширения, метафорически выражаясь, направлено наружу. Иначе говоря, к некоторой следующей сознаваемой части, к следующему шагу.
В этом стремлении к большему сознаванию есть опасный побочный эффект, свойственный нашей культуре, ориентированной на достижения. Обретение следующего сознавания вместо того, чтобы просто давать сознаванию происходить, становится сначала целью, потом ожиданием, потом нормой, а для некоторых навязчивой идеей.
Начинаются сопоставления: «это сознавание не так хорошо, как то, которое было недавно, не так хорошо, которое было у Джо, не то, которое должно было бы быть». Следует оценка. Может быть этот партнер, эта группа, этот лидер, эта форма терапии не то, что мне на самом деле нужно. Может быть, прости, Господи, со мной не все в порядке, поскольку сознавание, которого я достигаю, хуже нормы. Настроение группы, в которой я работаю, становится все более тяжелым, и энергия продолжает уходить.
Каждый, кто пробыл некоторое время в среде гештальттерапевтов, вспомнит времена, когда возникали такого рода процессы либо с ними, либо с кем-нибудь рядом. На самом деле этот побочный эффект, который не является ни необходимым, ни обязательным, в нашей соревновательной культуре возникает слишком часто. В эти моменты мы, по существу, впадаем в грех обжорства, стремясь к следующему куску, вместо того, чтобы прожевать и почувствовать вкус того, что у нас во рту.
Основная проблема в обжорстве сознаванием состоит в том, что внимание переносится на что-то следующее и при этом оно отнимается от полного использования, того, что уже возникло. Полная целительная сила сознавания существующего не приобретается в этой погоне за следующим. При этом в каждый конкретный момент существующее сознавание – достаточный кусок, и следующий шаг не состоит в том, чтобы увеличить количество. Исходя из этого понимания, мы начали работу в направлении расширения сознавания, стремясь к возможности более полно использовать то, что есть, а не достигать большего.
Метафорически выражаясь, это распространение сознавания вверх, а не вперед и дальше. Мы добавляем пациенту не количество сознаваемого, а лишь усиливаем значение того, что он говорит. Пример начинающегося разговора может наилучшим образом пояснить это.
…
Есть и другая линия этого понимания. Не раз проводя гештальт-семинары по работе со снами, я отдавался сильному ощущению, что сновидения и жизнь в них имеют свою собственную реальность, далеко не сводящуюся к тому, чтобы служить повседневному это источником информации, как это часто понимается. Их собственная жизнь, в некоторых отношениях более глубокая и значительная, чем то, о чем говорит суетливое поверхностное эго, когда оно описывает сны и «прорабатывает» их. Я часто чувствовал, что ночь снова спокойно продолжается, не обращая внимания на безумное круговращение поверхности эго. Я представил себе это как образ большого устойчивого слона, который мощно и спокойно бродит по своим делам, в то время как на его спине вверх и вниз прыгает обезьяна. У обезьяны создалась иллюзия, что она управляет слоном, что слон для того и существует, чтобы возить ее туда-сюда, хотя иногда он не слушается.
В действительности обезьяна весьма мало может управлять. Это немногое основывается лишь на ее хитрости: заметив, что слон имеет весьма регулярные привычки, она научилась «приказывать» ему идти туда, куда он собирается идти, и так наловчилась в своей наблюдательности, что наполовину одурачила саму себя, думая, что она действительно правит. Временами, поскольку она нещадно прыгает на спине слона, он замечает ее существование, так что она действительно узнает, что «оказывает влияние» на этого огромного зверя, что еще больше вводит ее в заблуждение.
Чувство, которое я пытаюсь вызвать этой басней, – догадка, что жизнь обладает неимоверно большей глубиной, чем повседневное сознание может постичь. Существовала опасность, что гештальттерапия ограничится этим повседневным эго и будет использоваться для целей управления, приспособления и достижения. Фразы Фрица, вроде «дайте управлять ситуации» и «начинайте танец отрешенности» как и его постоянно презрительное отношение к болтовне – он называл ее «птичьим пометом», который люди пытались выдавать за «чувства», его уважение к «плодотворной пустоте» – все это отражение его прорывов на высокий уровень и сопротивление тому, чтобы ограничивать возможности Гештальта.
Размышляя над этим источником жизни и силы за пределами его – «запредельным внутри», я задумался о том, как примирить человека с представлением об ответственности, о котором я говорил во 2 главе «согласии признать своим»: если источник жизни глубже, чем эго, как может эго «признавать своим» что-либо. Я вижу в этом одну из центральных проблем нашей ориентированной на деятельность культуры; путаницу между «признанием своим», то есть принятием ответственности, и «управлением», то есть принуждением случиться. Это очень глубокая путаница, может быть более глубокая и коварная, чем путаница между ответственностью и стыдом, виной, о которой шла речь в 4 главе. О них пойдет речь и далее, пока же достаточно сказать, что возможность «признавать своим» посредством ответственности, охватывающей неизбежное – это радостное отдавание себя «тому, что есть» полностью ответственно.
Это отличается от обиженного ощущения себя жертвой не отдаванием себя неизбежному, а качеством чувствования: жертва сопротивляется и подчиняется, тот же, кто отдается своей судьбе и своем) предназначению, полон мира и даже радости. В нашей культуре широко распространено представление, что «признание своим» и «ответственность» тождественно управлению. В гештальттерапии это также является источником непонимания и ложных трактовок. Можно быть ответственным, управляя и не управляя – это разные вещи, так же как ничего не имеют общего с ответственностью стыд, вина и доверие.
Эта линия заставляет меня добавить четвертый уровень к трем упомянутым во 2 главе: после энергии, фокусировки и признаки! своим следует уровень мирной передачи себя тому что есть – фрицево «дайте управлять ситуации». Таким образом завершенный гештальт представляется мне объемлющим четыре уровня:
1. Наличие энергии возбуждения.
2. Фокусированного видения качества вовлеченной энергии.
3. Признание своими, во мне и от меня, этих качеств, каковы бы они ни были.
4. Принятие и способность ценить эти качества такими, каковы ой есть.
Гештальттерапия часто довольствуется первыми тремя, и это вносит тонкие искажения. Если четвертый шаг пропущен, то гештальт может служить целям самоуправления и самоманипуляции. Это позволило мне понять многие злоупотребления в гештальттерапии. Я, например, замечал, что когда человек действительно отказывается от «долженствовании», вроде «я должна прибираться дома», результатом является то, что как правило он начинает спонтанно лучше прибираться в доме.
Однако если он «разумно» отказывается от долженствования, чтобы лучше прибираться в доме, – ничего не происходит. А происходит то, что он не принимает свое долженствование таким совершенным, каково оно есть, а пытается манипулировать им, изменить его. Теперь я могу объяснить, что Гештальт в этом случае не полон, и возникает застой и конфликт.
Как все остальное в Америке, Гештальт часто пытались использовать на службе амбиций и целей повседневного. Нет ничего внутренне дурного в самих этих целях. Единственная проблема состоит в том, что будучи узкими и частичными, они могут так или иначе исказить более глубокие тенденции и импульсы жизни человека. Говоря языком образа, приведенного выше, если обезьяна получит гештальттерапию, она перестанет прыгать с таким шумом и отдастся движению слона, помогая чем может в его движении, но в основном – радуясь прогулке.
Даосы учат, что в каждом центре относительно сильного проявления некоторой тенденции рождается ее противоположность. Гештальттерапия возникла в культуре, связанной со стремлениями, и была профессией, привязанной к патологии и к уверенности, что всякое изменение неизбежно болезненно и требует усилий. Я подозреваю, что даже Фриц поначалу думал, что он владеет способом несколько лучше решать проблемы, не зная еще, что он развивает способ видения, в котором сами проблемы – это иллюзии, которые должны развеяться, а не разрешиться.
Теперь мне кажется, что важная, если не центральная тема в гештальттерапии – это понимание, что проблемы, симптомы, привычки, тревожность, конфликт и т. п. – не существуют в «реальном мире ». Это иллюзии, конструкции, выдумки, фикции, набрасываемые на реальный мир, как проектор отбрасывает черты изображений на экран. Чтобы «стать лучше», мы не должны «изменять реальность», нам нужно лишь расстаться с иллюзиями. Нам не нужно отрицать реальность или бороться с ней, как это делается с точки зрения изменения, нужно принять реальность и играть с ней, – такова точка зрения гештальта. Играя с реальностью, мы обнаружим, что так или иначе можем с ней примириться.
12 комментариев