16 февраля 2016, 20:57
Вечность
Из современного мира почти полностью исчезло измерение Вечности — то самое, которым дышит любая духовность. Сама перспектива вневременного пребывания Души, выхода из замкнутого круга циферблата часов ускользает из поля зрения, перестает притягивать. Нам нужна постижимая Истина, сравнительно быстрый и как можно более конкретный результат. Мы ждем Истины, подконтрольной щелчкам мыши, измеряемой скоростью ответа собеседника в форуме. Истины, до которой можно достучаться со смартфона в метро.
Нами движет скорость, темп. Мир, ускорившись в тысячи разов, вдруг притворился невероятно постижимым — и мы сделали ставку на постижимость. Нам больше не нужно ждать — любая информация готова немедленно вылиться на нас терабайтами. Нам не нужно смотреть в себя — гораздо интереснее и, как нам кажется, продуктивнее смотреть в монитор. Нам не нужно даже всерьез учиться — нам все разжуют и все сами положат в рот. И мы всерьез настроены получать — побольше и побыстрее. Почему нет — ведь это так доступно!
Мы настолько привыкли пребывать в состоянии суеты и спешки, что считаем его естественной и даже весьма приятной формой существования. Ведь результат всегда близок — он почти-почти налицо. Наши умы тоже невиданно ускорились: мы так быстро впитываем любые идеи и концепции, что даже не замечаем, что то единственное, до чего в силах дотянуться наш ускоренный ум, — это выжимка, комикс, конспект, суррогат. Ничто иное мы не в состоянии впитать за положенную единицу времени — а на темпы более замедленные мы не согласны в принципе. Мы не в силах пожертвовать скоростью жизни — ведь тогда интернетно-смартфонное «здесь и сейчас» вдруг может затянуться, растянуться и поплыть, как часы у Дали, — поплыть до масштабов Вечности. А с этим как раз мы не согласны в принципе.
Масштаб Вечности пугает пространством, в котором всякая деятельность теряет смысл. Это — постоянный источник беспокойства для нас. Мы не готовы оставить идею об осмысленности своих усилий. Дело даже не в самом усилии, а в смысле, который нам нужен как воздух. Скорость жизни делает смысл всегда и повсеместно доступным — точнее то, что нам на бегу кажется смыслом. Потеря смысла грозит прекращением бега — а это уже серьезная опасность. Мы — цивилизация быстрого смысла, это наше главное достижение в 21-м веке. Быстрого, доступного и легко заменимого. Менять смыслы от мгновения к мгновению — это наша главная роскошь, о которой не догадываются обитатели джунглей Амазонки. И кареглазые «революционеры» из стран Магриба мечтают о том же: направленные в Вечность смыслы Корана тяготят их души, стремящиеся отвергнуть собственную Вечность. Хотя бы ненадолго, на пару минут.
Вечность противопоставлена: времени, усилию и смыслу. Трем столпам, на которых зиждется идея индивидуального «я» — маленького человечка, жадно глядящего сквозь монитор в большой-пребольшой мир. Но менее всего этот человечек заинтересован в Вечности, она его убьет. И он создает себе иную, безопасную духовность — ту самую, где можно скрыться от самого себя и быстро-быстро бежать по кругу циферблата, даже не подозревая, что он именно круглый. Просто потому, что время в нашем представлении линейно.
Нуждаясь в Вечности, как в воздухе, мы подменили ее бегом по замкнутому кругу, тайно наслаждаясь вечным возвращением в исходную точку. Это наш идеал стабильности — ведь ниже пола все равно не упасть. Это та карманная Вечность, которая позволяет нам балансировать в акробатической растяжке «авторства» — над пропастью Бездны Истинной, перед лицом Вечности.
Самое смешное, впрочем, что мы никогда никуда не упадем…
Нами движет скорость, темп. Мир, ускорившись в тысячи разов, вдруг притворился невероятно постижимым — и мы сделали ставку на постижимость. Нам больше не нужно ждать — любая информация готова немедленно вылиться на нас терабайтами. Нам не нужно смотреть в себя — гораздо интереснее и, как нам кажется, продуктивнее смотреть в монитор. Нам не нужно даже всерьез учиться — нам все разжуют и все сами положат в рот. И мы всерьез настроены получать — побольше и побыстрее. Почему нет — ведь это так доступно!
Мы настолько привыкли пребывать в состоянии суеты и спешки, что считаем его естественной и даже весьма приятной формой существования. Ведь результат всегда близок — он почти-почти налицо. Наши умы тоже невиданно ускорились: мы так быстро впитываем любые идеи и концепции, что даже не замечаем, что то единственное, до чего в силах дотянуться наш ускоренный ум, — это выжимка, комикс, конспект, суррогат. Ничто иное мы не в состоянии впитать за положенную единицу времени — а на темпы более замедленные мы не согласны в принципе. Мы не в силах пожертвовать скоростью жизни — ведь тогда интернетно-смартфонное «здесь и сейчас» вдруг может затянуться, растянуться и поплыть, как часы у Дали, — поплыть до масштабов Вечности. А с этим как раз мы не согласны в принципе.
Масштаб Вечности пугает пространством, в котором всякая деятельность теряет смысл. Это — постоянный источник беспокойства для нас. Мы не готовы оставить идею об осмысленности своих усилий. Дело даже не в самом усилии, а в смысле, который нам нужен как воздух. Скорость жизни делает смысл всегда и повсеместно доступным — точнее то, что нам на бегу кажется смыслом. Потеря смысла грозит прекращением бега — а это уже серьезная опасность. Мы — цивилизация быстрого смысла, это наше главное достижение в 21-м веке. Быстрого, доступного и легко заменимого. Менять смыслы от мгновения к мгновению — это наша главная роскошь, о которой не догадываются обитатели джунглей Амазонки. И кареглазые «революционеры» из стран Магриба мечтают о том же: направленные в Вечность смыслы Корана тяготят их души, стремящиеся отвергнуть собственную Вечность. Хотя бы ненадолго, на пару минут.
Вечность противопоставлена: времени, усилию и смыслу. Трем столпам, на которых зиждется идея индивидуального «я» — маленького человечка, жадно глядящего сквозь монитор в большой-пребольшой мир. Но менее всего этот человечек заинтересован в Вечности, она его убьет. И он создает себе иную, безопасную духовность — ту самую, где можно скрыться от самого себя и быстро-быстро бежать по кругу циферблата, даже не подозревая, что он именно круглый. Просто потому, что время в нашем представлении линейно.
Нуждаясь в Вечности, как в воздухе, мы подменили ее бегом по замкнутому кругу, тайно наслаждаясь вечным возвращением в исходную точку. Это наш идеал стабильности — ведь ниже пола все равно не упасть. Это та карманная Вечность, которая позволяет нам балансировать в акробатической растяжке «авторства» — над пропастью Бездны Истинной, перед лицом Вечности.
Самое смешное, впрочем, что мы никогда никуда не упадем…
(25):
Felix, Rikirmurt, ashtavakra, Natahaalala, Mint, Madiha, svarupa, A_Hu, GodFather, konstruktor, Amitola, Clasik, iglav, vitaly73, Sonisha, space_router, Phurba, WinniePooh, also, koshka, sergiy, Parmanand, Kaya, ishhushhij, sambodhi-raf
15 комментариев
La nature est un temple
Charles Baudlaire
Природа более не храм,
она – гастрономическая лавка:
свисает с потолка колбасный хлам,
окорока томятся на прилавках,
а лупоглазые тела огромных импортных сыров
посланцами иных миров
глядят на вас с неодобреньем,
сочатся символы из мякоти мозгов,
озера рыбьих глаз ушли из берегов,
и белый человек – венец творенья,
кочующий из сновиденья в сновиденье, –
приветствует здесь дружеских богов,
пленяющих и вкус его и зренье.
Но серый человек иным внимает снам:
он честно платит по чужим счетам,
зажатый между чуждыми мирами,
преследуемый тайными долгами
и древним страхом перед пустотой,
бетонными проходами подземки,
спасаясь от жары и от поземки,
он в учреждение на медленный убой
бежит и плачет над своей судьбой.
Природа для него не храм,
а щебень жизни,
макадам.
А красный человек готов назад в вигвам,
где терпкий дух лесной смолист и вязок,
где скальпы белолицых по шестам
развешены между чесночных связок,
где сторожит тебя за каждой веткой
нож, тамагавк, стрела или выстрел меткий,
где всякий брат и друг, но нет надежней друга,
чем цапля востроносая шушуга,
где дым костров змеится по горам
и целый мир – один большой вигвам.
На выжженной траве среди поляны
остановился человек зеленый,
вцепился в землю сильными руками
и машет в воздухе зелеными ногами.
На них качаются плоды и листья. Сам
себе и богомолец он, и храм.
Гривасто-золотистой мордой льва
ощерившись в раструбе облак,
плывет стозевно, зло, озорно, обло
без туловища голова.
О желтый человек, нет мочи отпусти –
глаза слезятся, ум мутится –
не разберу, ты обруч или птица,
дай в тень уйти!
Ты смотришь на меня разгневанным Ягве
и мне покорному велишь смириться,
но есть ли мысль в капустной голове,
иль только жар пустой протуберанцами ярится?
Отмеривая строго по делам,
ты плавишь мысль и сокрушаешь храм.
О ты, творенью непричастный,
определенью неподвластный,
пред кем немеет немота
и гаснет глухо глухота,
ты выше храма и природы,
ты больше рабства и свободы,
белее белого листа.
Ты о! и а! и у! Ты – лоно,
откуда вышли пантеоны,
небесных полчищ легионы –
Эреб и Ночь, и дщерь земли –
куда назад они ушли.
Ты – древний хаос, завязь мира,
глухой исток предвечных рек,
ты ужас – черный человек!
АРКАДИЙ РОВНЕР.
И вот так наткнулся на такое видео и кажется оно будет в тему. Забавный стиль у автора конечно, но именно такое тогда только и могло привлечь внимание, потому что выглядело не скучно: youtu.be/AKacbxKJr3I
В конце видео была ссылка на лекцию Толле «Дао дэ цзин». Так, кстати, впервые и узнал о Толле. Тогда же, кстати, и развернулся взгляд «на себя». Это сейчас понимаю, что увидел «мысль» на фоне мысли о «не-мысли», но тогда это было просто озарением, другим словом описать это состояния просто не получалось…
Замечательный всё же текст получился! Столько личного в нём увидел, хоть это и не важно в какой-то степени, но не поделиться этим, не смог.
А потом всё вернулось к привычному ощущению времени.
Одно стало ясно, что ни какого времени, как феномена нет, а есть долго, быстро, вечно и это ощущения.
Вечно -это долгое течение времени, которое ни когда ни кончится и это ощущение.
В отсутствии ощущения времени ни о каком времени сказать нельзя, кроме того, которое показывают часы.
Получается вне времени — это вне ощущения времени.
С пространством та же петрушка.
Пример с 3Д кино. Ни какого пространства на экране нет, но видно объём.
А здесь, где не кино есть ощущение пространства, ощущение этого объёма и это опять же ощущение.
Интересно исследовать ощущение времени в контексте старых воспоминаний и воспоминаний однодневок.
Что делает старые воспоминания старыми?
Сидишь с человеком и человек выходит в соседнюю комнату, то есть пропал из виду, только что вышел и ты не беспокоишься о том, что можешь его больше не увидеть. Продолжаешь сидеть и смотреть телек.
Человек умер, то есть пропал из виду, но здесь есть страдание о том, что ты его больше не увидишь.
Если подменить ощущение. Из умершего «сделать» только что вышедшего или хотя бы — «я видел его вчера и по этому не успел соскучиться» и тогда может уйти боль утраты.
:))