Сознание: когда разум связывается с разумом

Джордж Джонсон (George Johnson)

В статье в декабрьском номере The British Medical Journal сообщалось, что когнитивно-поведенческая терапия, помогающая убедить людей изменить образ своего мышления, столь же эффективна при лечении глубокой депрессии, как прозак и золофт.

Каким-то способом, который никто не понимает, терапевтические беседы проникают в биологическую проводку человека и влияют на поток нейротрансмиттеров в мозгу. Другие исследования дали аналогичные результаты по «безоценочному осознаванию». Это такая медитация как у буддистов, когда мысли человека медленно текут в голове подобно облакам, отражающимся в стоячей горной воде.

Такого рода выводы и открытия стали появляться настолько часто, что легко можно забыть об их странных последствиях.

Депрессию можно лечить двумя радикально отличающимися друг от друга методами: внося изменения в мозг при помощи препаратов или меняя сознание в процессе беседы с психиатром. Но мы так и не можем объяснить, как сознание возникает из материи, и как, в свою очередь, сознание воздействует на мозг.

Эту многолетнюю головоломку — проблему разума и тела — сжато изложил философ Дэвид Чалмерс (David Chalmers) на недавнем симпозиуме в Нью-Йоркской академии наук. «Наука и философия сходятся во мнении о том, что нематериальной души, или субъекта мысли, не существует или, по крайней мере, не существует доказательств такого существования», — сказал он.

Идеи Декарта о дуализме души и тела, то есть, об их раздельном существовании, давно уже исчезли из научных представлений. Теперь задача состоит в том, чтобы объяснить, каким образом внутренний мир сознания возникает из плоти мозга.

Нейробиолог Майкл Грациано (Michael Graziano) из Принстонского университета рассказал аудитории, что сознание — это своего рода лохотрон, в который мозг играет сам с собой. Мозг — это компьютер, который эволюционирует по образу и подобию внешнего мира. Среди его внутренних моделей есть сама имитация, или грубая аппроксимация его собственных неврологических процессов.

Результат — это иллюзия. Вместо нейронов и синапсов мы ощущаем в голове некое призрачное присутствие — собственное «я». Однако все это лишь обработка данных.

«Машина ошибочно думает, что обладает магией», — сказал Грациано. И эту магию она называет сознанием.

Он считает таинственным отнюдь не существование внутреннего голоса. «Здесь важнее объяснить другое явление, — говорит Грациано. — Почему мозг как машина настаивает на том, что обладает нефизическими свойствами».

Эта дискуссия, которую демонстрировали в онлайне, напомнила мне последнюю пьесу Тома Стоппарда «Трудная задача», в которой молодая ученая-психолог по имени Хилари страдает от того самого недуга, который описал Грациано. Конечно, мозг — это не только биология, а гораздо больше, говорит она своему бойфренду, убежденному материалисту по имени Спайк. Должна существовать «такая штука, как разум, которую не покажет сканирование».

Заголовок для своей пьесы Стоппард позаимствовал из работы доктора Чалмерса. «Легкая задача» — это хотя бы схематичное объяснение того, почему мышление, память, внимание и так далее являются просто неврологическими вычислениями. Но что касается трудной задачи — почему все эти процессы каким-то образом ощущаются — «здесь нет ничего похожего на единую теорию или даже на единую догадку», заявил доктор Чалмерс на симпозиуме.

Или, как говорит Хилари в пьесе Стоппарда, «у каждой теории по проблеме сознания — такая же степень доказуемости, как у божественного вмешательства». В объяснениях существует пробел, и там внезапно возникает нечто, похожее на чудо.

Хилари отвергает идею эмерджентности: что если связать воедино достаточное количество неодушевленных компонентов (нейроны, микрочипы), то появится сознание. «Если говорить о сути, — рассказывает героиня, — то тело состоит из компонентов, а у компонентов нет мыслей».

Сторонники эмерджентности, преобладающие в ученом сообществе, которое исследует разум, пытаются подвести базу под свои идеи при помощи метафор. Такие свойства воды, как влажность, прозрачность, отражательная способность, возникают из-за взаимодействия атомов водорода и кислорода. Жизнь точно так же возникает из молекул.

Мы больше не верим в сверхъестественную жизненную силу или жизненный порыв (élan vital). Так что же такого особенного в сознании?

За отсутствием точного описательного механизма, как мозг порождает разум, некоторые мыслители и ученые возвращаются к многовековому учению панпсихизму. Это идея о том, что сознание универсально и существует внутри молекул и атомов как некое элементарное вещество, внутренне обладающее природой разума, но внешне воспринимаемое как материя.

Сознанию вовсе не нужно возникать. Оно встроено в материю подобно некоему квантово-механическому эффекту. Одно из неожиданных событий прошлого десятилетия состоит в том, что эта идея обрела популярность. В этом году в Тусоне на конференции «Наука о сознании» три заседания были посвящены панпсихизму.

Наука отнюдь не впервые оказывается в таком тупике, единственный выход из которого — предложить некий новый фундаментальный ингредиент. Темная материя, темная энергия — эти вещи были придуманы, чтобы решить трудноразрешимые задачи.

Физик из Массачусетского технологического института Макс Тегмарк (Max Tegmark) (он тоже выступал на симпозиуме в Нью-Йорке) предположил, что наряду с твердым, жидким и газообразным существует еще одно состояние материи, которое он назвал «перцептрониум». В этом состоянии атомы располагаются так, чтобы обрабатывать информацию и приводить к возникновению субъективности.

Состояние перцептрониум — необязательно биологическое. На создание своей гипотезы доктора Тегмарка вдохновил, в частности, нейробиолог Джулио Тонони (Giulio Tononi), чья теория интегрированной информации заняла важное место в науке о сознании.

Эта теория на основе мощных математических выкладок утверждает, что такое простое устройство, как термостат или фотоэлектрический диод, может обладать проблесками сознания, ощущением субъективного «я».

Согласно теории Тонони, не все обладает сознанием, а только состояние перцептрониум, способное сложными способами обрабатывать информацию. Он даже изобрел единицу phi для измерения того, насколько сознательна та или иная вещь.

У этой теории есть свои критики. Используя в качестве базы расчета единицу phi, известный своим язвительным скептицизмом ученый Скотт Аронсон (Scott Aaronson) подсчитал, что исправляющая ошибки схема из DVD-проигрывателя (это довольно простой логический элемент электроники) может обладать намного более развитым сознанием, чем человеческий мозг.

Доктор Тонони не исключает такую возможность. Каково это — быть такой схемой? Мы просто не знаем этого. Для понимания сознания может потребоваться коренная перестройка в представлениях науки о реальности.

А может, и нет. Компьютеры становятся все сложнее, и когда-нибудь один из них может удивить нас разумным и спонтанным разговором, как искусственная нейронная сеть из романа Ричарда Пауэрса «Галатея 2.2».

Мы можем не понять, как это происходит — точно так же, как мы не понимаем свой внутренний голос. Философы в таком случае начнут спорить, действительно ли компьютер обладает сознанием, или он просто имитирует его — и есть ли здесь какая-то разница.

А если у компьютера случится депрессия? Найдется ли для него кибернетический прозак? Или его сможет вылечить терапевтической беседой психиатр — искусственный или настоящий, человеческий?

А может, машина сумеет преобразовать советы психиатра в инструкцию по перепрограммированию самой себя, или призовет на помощь нанороботов, которые починят ее электронную начинку?

Но не исключено, что она придет в замешательство из-за своих проблем разума и тела. И люди ей в этом вряд ли помогут.

Your text to link...