Личность

Мне и сейчас страшно. Новая жизнь, новое место, неизвестность. Честно говоря, я думала, что мне нужно было научиться бесстрашию. Но я либо снова забиваюсь в угол не родной комнаты, либо действую несмотря на страх. Я качаюсь на маятнике между позициями «Я сама, мне никто не нужен» и «Я приму любую помощь».

Моей жизнью управляет страх. Я стремлюсь все делать идеально, лишь бы избежать осуждения. Но страх идет за мной, и бьет меня по спине, словно кнут. И иногда мне совсем не хочется ничего делать. Иногда мне очень хочется бросить, подвести, подставить, предать — лишь бы сбросить это бремя ответственности за все происходящее. Я хочу остановиться. Я хочу освободиться. Я хочу выйти. Но не могу.

Хочу послать всех куда подальше? Или наоборот хочу всех позвать в гости? Не могу определиться. Мне нужно что-то, что отвлечёт меня от щёлкания кнута за спиной. Пусть это будут вкусная еда, весёлое зрелище, новое платье или тёплые объятия. Но все это не надёжно.
Я готова разрушить все вокруг, лишь бы освободиться от одной единственной вещи — этой упряжки страха перед догоняющим прошлым, наступающим будущим, нависшей неопределённостью, отвратительной обязанностью. Но затем следует вина и наказание, и потом снова страх, и все сначала.

Во мне одновременно живут лидер и предатель. Лидер сообразителен, смел и никогда не оставит своих, даже если самому будет трудно. Но предатель готов застрелиться в любой момент, если нагрузка на него превысит определённый порог. Просто застрелиться, исчезнуть, пропасть. Без объяснений и обвинений. Потому что к тому моменту, когда хочется исчезнуть, сил нет даже на записку. Я тяну, сколько могу, а потом просто разбиваюсь вдребезги.
Я балансирую, стараюсь не превышать этот порог, потому что вина за собственное предательство — невыносимое переживание. Поэтому я хотела бы все контролировать. Но не получается.

Если я не могу спрятаться или убежать, то я нападаю изо всех сил. Потому что это край. Потому что отступать некуда. Я отталкиваю или вырываюсь. Потому что боль и скрежет внутри становятся настолько сильными, что даже малейшее прикосновение извне способно вывести меня из себя.

Если бы я не создавала красивый фасад, со мной никто не хотел бы иметь дела. Никто не полюбил бы, не встал рядом. Я так думаю. Но почему-то, когда пишу это, то испытываю сочувствие к себе. Не жалость, которая, пытаясь спасти от страха, лишь усиливает его, а сочувствие из-за того, что спасение невозможно.

Мне больно всегда. Если я общаюсь с кем-то, это значит, что он обходит эту боль стороной, или относится с пониманием и сочувствием. Я не прощаю жестокого отношения к себе, независимо от «благости» намерений. Я не прощаю причинения мне боли, если мы не договаривались об этом заранее. Я вообще не прощаю.

И я знаю, что вы точно такие же.