Родзин-цу, Тасин-цу, Сюкумё-цу, Дзиноку-цу, Тэнни-пу, Тэнгэн-цу. Практика русских сидх.

Отличное русское занятие — толочь воду в ступе. Если этим заниматься весь день со всей преданностью занятию, то безусловно к вечерним пельменям и стакану хорошего первача получишь Тэнгэн-цу — способность видеть сквозь предметы. Состояние наступает от взаимодействия с водой. Толкушка смешно входит и выходит, болтается в ступе, вода рябит, а глаза через несколько часов полностью расфокусируются. Когда нет дела до воды и ступы, а толкушка и рука ощущаются однородным телом, начинаешь видеть сквозь дно ступы. Вода размывает основу ступы. Самое главное не смотреть по сторонам. И вот когда беспокойные соседи смотрят через плетень и спрашивают тебя о самочувствии, надо просто усердно сопеть. Или если самосвал привёз навоз или уголь, то пусть вываливает, где хочет. Нечего с ним разговаривать.

Если очень долго тягать кота за хвост, то можно услышать много интересного. Главное выбрать правильного кота, и тягать совсем не сильно, но настойчиво. Кот после десятого приступа ярости начнёт проповедовать Тэнни-пу — способность слышать голоса и звуки на большом расстоянии и голоса и звуки других измерений. Но вредить коту нельзя, то есть ласково надо… Зафиксировать и хвост гладить, чуть потягивая. Через неделю кот придёт сам, вытягивание позвонков и массаж хвоста коту очень нужен. Да что там нужен! Это просто основное занятие для нормального кота, разбирающегося в Тэнни-пу. А если помазать лапки кота тёплым мёдом и дать ему вылизаться, то кот вообще будет только лежать и рассказывать. А потом и тебя научит слышать. Коты всегда слышут другие измерения. Даже московские дворовые и питерские подзаборные. А учение слышать для человека безусловно приходит только через кошачий хвост. Вы скажете, что это ерунда… Но попробуйте сами.

Лежание на русской печи, когда на дворе вьюга и снежные заносы, а в самой печи тёплый хлеб или чугунок наваристых щей, или осенью, когда за окном моросит недельный мелкий дождик, а на полях ползают грязные мокрые тракторы очень способствует обретению Дзиноку-цу — левитации. И вовсе не обязательно зависнуть над печкой, хотя и такое случается. Можно просто дремать с открытыми глазами и улетать так далеко, что даже луна кажется маленькой звёздочкой. И странное чувство сладкой истомы никаким образом не мешает полёту на седьмое небо, а только дополняет общую картину благостного созерцания Большой Медведицы. Вы видели Большую Медведицу в близи? Это не звёзды и не рисунок на ночном небе, проведённый пунктиром наученным взглядом. Что за вздор… Это самая настоящая Медведица. Она смотрит вниз, прижимая мягкие лапы к груди и постоянно восхищается ленивыми лежачими на печи. А потом идёт кормить своих медвежат. А медвежат у неё очень много.
Печь — самое важное место! И надо, чтобы была она просторная и белая. А иначе тыркаешь ноги то туда, то сюда, суетишься, вошкаешься и мельтешишься, и тут уж не до Дзиноку-цу. А для Дзиноку-цу — не обязательно иметь узкие глаза. Наши деды летали не только от литра самогону. А некоторые и теперь летают так далеко и так быстро, что всякие Шри и разные Гуру по сравнению с ними просто подпрыгивают.

Через дорогу живёт дед Чум. В народе — просто Чума. Почему Чум? Да никто не знает. Как родился, так и стал Чумом, всю жизнь прожил тут, и никто и не знает его настоящего имени и фамилии, может только почтальон и участковый. Чум — самый богатый в деревне! А всё потому, что у него есть кроме собственного дома, медный чайник, новая телогрейка и несколько курительных трубок с самым душистым самосадом на свете. Чум целыми днями и вечерами сидит на маленьком стульчике под берёзой и курит трубку. Его руки коричневые. Ладонями он закрывает для тяги свою трубку, вот они и покрасились. А пахнет от Чума свежим сеном и порошком Тайд. Чум каждый вечер стирает свои носки в железном корыте. Обычно он сидит напротив открытого окна, когда тепло, конечно. Окно открыто хитро! Так, что стёкла отражают друг друга и ещё и улицу. И вот сидит Чум, пыхтит не спеша своей трубкой и смотрит на всё это безобразие. И только я догадываюсь, что он не просто сидит, а делаетСюкумё-цу — знание прошлых и будущих жизней. Вообще он молчит, но иногда и расскажет, как когда то бегал с четырьмя руками, в каждой из которых было по томагавку. А когда Чум напьётся, а такое тоже бывает, особенно под финскую салями, то плачет о всех собой убиенных. А убиенных этих пруд пруди, ежели покопаться в прошлых жизнях Чума. А по ночам он считает, считает… вздыхает, сбивается о счёта и опять начинает заново.

Но самой секретной и глубинной вещи научить может только домовой. Знают об этом все, но молчат, потому что говорить об этом не принято. Самое главное — найти домового. Вечером, Чум в телогрейке, а я в бушлате советских войск, дождавшись густого осеннего тумана, выходим искать домового. Надо для начала разжечь костёр, чтобы дымарь окутал дом и всё вокруг дома. Это же только дурак скажет, что домовой живёт только в доме. Может городской домовой и живёт только в квартире, а деревенский шмыгает по всему участку. Ему до всего дело есть.
А увидеть его можно только в дымаре и тумане. Но я то точно знаю, где его любимое место! Это мне кот Чума показал. Кот, надо сказать, боевой. Вся деревня в его котятах, а соседка с Чума алименты требует. И вот этот кот завсегда сидит в сарае за дровами. У них с домовым свои посиделки. Кот и домовой — лучшие друзья, если вы не знали. Если скатать несколько комков тёплого хлеба и разложить их на поленьях, а потом сарай закрыть, то на утро никогда не бывает так, что хлеб лежит. Его забирает домовой. И нет туда лаза никакой лисице или курице, а мыши и крысы от кота убегают. Сам кот хлеб никогда есть не будет, а играться он уже тоже не станет — не маленький. Вот и видим мы с Чумом домового! Метнётся в дымаре какая-то тень, и ноги вдруг станут тяжёлыми, а мысли лёгкими. И идти никуда не хочется. Так домовой начинает наше обучение основам Тасин-цу — чтению чужих мыслей. Мысли Чума просты и не заковыристы. Чум обычно думает о трубке или о своих жизнях. А моих мыслей Чум не читает. Говорит, что их нет. Но это тогда, когда я сам не думаю, а слушаю домового. Домовой много чего знает. Например, знает он о том, что через три недели соседка через три дома — Таня, молодая девушка в веснушках, приезжающая к деду с бабкой на «Ниссане», попадёт в аварию и будет болеть…
Но Тане это говорить нельзя.

А вот что получается у всех без исключения — так это Родзин-цу — знание мирских желаний других людей. Потому, что всякий считает себя тонким психологом и знатоком жизни. И все желания мирские других людей, как на ладони! Но всё это только на первый взгляд просто, а на самом деле — очень даже сложно. Когда смотришь на человека и видишь его мирские желания, а об некоторых он только и болтает сам, то видишь, что в мирские его желания вплелись совсем не мирские. И об этом человек сам может и не знать. Но все поступки его — от этих вот вплетений. А потом человек, когда, вдруг, жизнь даёт трещину или наоборот счастье наступает, закатывает глаза и вздыхает — судьба, дескать. Только не судьба это, а его не мирские желания.
Да и желаниями это назвать можно только с натяжкой. Скорее предназначение, принятое ранее жизни. Оно написано не только в книгах астральных мудрецов. А всякое движение человека, голос, лицо — всё есть раскрытая книга его предназначения. Надо только уметь читать…