Свамини Видьянанда Сарасвати: о самоисследовании_II

Начало
Именно поэтому важен внимательный анализ своих состояний в течении дня: пробуждение, сон, глубокий сон. Если это анализировать серьёзно, то последствия очень далеко идущие. В глубоком сне нет эго и нет сопряжённых с ним страданий. В глубоком сне больной человек не болеет, страдающий не страдает. В глубоком сне нет проблем моих взаимоотношений с кем либо, нет никаких проблем по работе, нет проблем в семье, нет вообще никаких проблем. Даже самый больной человек в глубоком сне не болеет, самый страдающий — не страдает. Именно поэтому у серьёзно больных людей вызывают искусственную кому, потому что своими мыслями о болезни человек сам себе мешает; отвлекаясь на мысли, отвлекаясь на свою отдельность, он мешает процессу выздоровления. Отдельность мешает глубинным естественным процессам. Самое оптимальное, в любой обстановке, когда требуется дополнительный прилив сил, — это отключить ментальный аппарат. Когда эго отключено искусственно или естественно, тогда то, что остаётся, вполне может постоять само за себя, вполне самовосстановиться, и делает это гораздо более эффективно, чем если эго продолжает работать.
Анализ этих трёх состояний очень полезен в том, что показывает что есть состояние, практически треть от всех состояний, в котором эго отсутствует, но тем не менее я продолжаю прекрасно существовать. Это кажется таким очевидным простым фактом, потому что мы привыкли ложиться в постель каждый день, но если к этому подойти внимательно, то выводы очень далеко идущие, в результате получается, что я и эго — это две разные сущности, которые можно разделить, которые существуют независимо друг от друга. Эго, разделённость, есть она или нет, а я продолжаю существовать вне зависимости от этого. Когда мы разбираемся с вопросом «что такое разум», мы видим, что работа разума и есть собственно эго, мы видим, что они всегда сосуществуют вместе. Я без проблем существую в отсутствие разума в глубоком сне. Когда я пытаюсь отделить разум от себя самого в пробуждённом состоянии, в глубокой медитации, на каком-то этапе возникает страх, эго предупреждает «смотри, сейчас мне будет плохо, туда нельзя идти, потому что там мне опасно, мне страшно». Но эти предупреждения относятся только к самому эго, которое хочет быть, это не относится ко мне. Эго предупреждает меня об опасности для самого себя и пытается убедить меня в том, что это опасность существует и для меня самого – «не ходи туда, снег башка попадёт, совсем мёртвый будешь». Но это не так. Я существую независимо от эго, независимо от разума, глубокий сон подтверждает это.
Разум, эго всегда будет пытаться избежать неудобного вопроса о его природе. Потому что мир, основанный на его убеждениях – ложный. Такой мир изначально ложен, изначально неверен. Он неверен в таком простом моменте, в таком очевидном моменте, что всеми силами эго убеждает меня — «только не смотри туда, не увидь ошибку этого мира, не увидь неправильность своих заключений». Эго делает всё, чтобы туда не смотреть. Поэтому очень редкие люди доходят до самой такой постановки вопроса. Очень редким людям это надо. Обычна другая позиция, — «вопрос «кто есть я?», — ну такой очевидный вопрос, ты мне будешь рассказывать кто есть я? Да я сам тебе расскажу, кто есть я! Я есть…» — и человек сам с удовольствием расскажет о себе. Все автобиографии — рассказ о себе. Мы всегда спрашиваем человека «Кто ты? Откуда?», и он нам сам представляет самого себя. Считается совершенно очевидным, что я уже знаю, кто есть я. И совета извне ожидается в самый последний момент. Зачем мне совет извне, от кого-то другого, если я и так знаю, если я убеждён в своём существовании и зачем мне дополнительный свет, для того, чтобы увидеть то, что я и так вижу.
И тут есть часть правды. Мы сейчас не обсуждаем, что «я существую». Само существование «я» под вопрос не ставится. Мы ставим под вопрос заключение что «я есть кто-то». Кто этот «я», который «есть кто-то», и кто этот «я», который делает эти заключения? То, что я существую, мы в этом не сомневаемся, это самоочевидный факт. Но на него накладываются проекции, и «я» под ними теряется. Мы пытаемся этот самоочевидный факт очистить от всех наслоений, чтобы увидеть этот самый простой и очевидный факт, что он значит, и что собственно есть «я».
Здесь есть угроза существованию, но это угроза существованию не мне, а моему эго, чувству отдельности. Тут мы первый раз подходим к вопросу о том, не как утешить разум, не как успокоить разум, а что такое собственно разум. Этот вопрос, если человек не дозрел до него, если у него есть ещё, куда посмотреть в этом мире, если он не полностью убеждён в том, что объекты не могут принести мне счастье, если он не полностью проанализировал предыдущие шаги, что действиями мы можем достигнуть только ограниченных результатов, а на самом деле мне надо неограниченный результат, меня может удовлетворить только бесконечность; если этот анализ проведён не до конца, то любая лазейка будет использована эго, чтобы убежать, отвернуться от вопроса, только лишь бы не смотреть туда. Оно предложит ещё достижений, ещё мест, — «мы же ещё там не были, мы же ещё то не пробовали, пойдём туда; это же так интересно, смотри ещё это можно сделать и вот этим вот заняться». Беспокойный разум будет пытаться убежать куда-то.
К этому моменту должен быть достигнут какой-то уровень бесстрастия, когда я на своей практике, своими размышлениями, на примере своей жизни и жизни других я увидел, что действительно действия не ведут далеко, действительно объекты дают только ограниченное счастье. Если я проанализировал все свои опыты и увидел, что счастье на самом деле не в объекте, а когда я получаю желаемое и пропадает моё желание, тогда я чувствую себя счастливым от того, что желания пропали. Когда я полностью окружил это место «красными флажками», куда эго не может ускользнуть от меня, только тогда этот анализ становится возможным.
Сейчас мы подошли вплотную к этому анализу. Тут необходимы очень особые усилия. Не такие механические, как раньше, когда мы берём разум в ежовые рукавицы и заставляем его что-то делать. Тут усилия немного другие. Здесь человек уже должен действительно знать, что ему именно туда, что ничто другое не может дать ему ответы на интересующие его вопросы. Как будто мир высосан, мы всё попробовали оттуда, выжали сок как из лимона, поняли, из чего он сделан, и не осталось нам ничего привлекательного в этом мире, из-за ограниченности этого привлекательного. Только тогда мы можем действительно погрузиться в исследование этой проблемы, когда мы увидели то, что разнообразие вокруг кажется таким прекрасным и привлекательным, но в нём нет этого сока, который может меня удовлетворить, вкуса безграничности, бесконечного блаженства.
Тогда мы задаёмся вопросом «а что такое разум?». Этот вопрос очень интересный. Что такое разум? Настоящий он или нет, реальный или нереальный, существующий или не существующий? Мы уже говорили об этих критериях. Чтобы понять природу разума, сначала надо уяснить, «что такое реальное, а что такое нереальное?» В веданте определение реального очень простое, — это то, что существует всегда, в частности, во всех трёх фазах моей жизни (пробуждение, глубокий сон, сон со сновидениями). Что такое нереальное, не существующее? Это то, что не существует ни в одной из этих фаз. То, что не существует — рога зайца, сын бесплодной женщины. Даже стишок есть на санскрите, где все эти классические примеры употребляются. Он звучит так: «Вот идёт сын бесплодной женщины, украшенный небесным цветком, с луком из рогов зайца и умытый молоком черепахи». «Небесный цветок» это пример видения в пространстве, когда мы смотрим в пустое пространство, где ничего нет, и видим разные формы – цветок, небесный город, или всё что угодно; это просто моё воображение, которое проецируется на это пустое пространство. Эти четыре примера — классические примеры того, чего не существует вообще. Это рога зайца, молоко черепахи (черепаха, как известно, это рептилия, которая откладывает яйца и молока у неё нет, это также нереально как птичье молоко; у нас конфеты есть «птичье молоко», — птичьего молока нет, а конфеты есть, и конфеты можно съесть), это сын бесплодной женщины и небесный цветок. Другие примеры тоже можно привести, но это классические примеры. Это то, чего нет, это то, что существует только в моём воображении. Ни в один из моментов времени этого нет. Ни в моём пробуждённом состоянии я не могу потрогать эти рога, ни в моём сновидении, ни в моём глубоком сне.
На самом деле, если немного поменять критерии реальности, несуществованию может быть дано другое определение, тоже рабочее будет, но относящееся не ко времени. Например, «несуществующее нереальное» — это то, что не существует ни в этом мире, ни в моём воображении. В этом определении рога зайца существуют, по крайней мере они возникли в моём воображении, они уже там существуют. От таких небольших различий в определениях уже ничего не зависит, потому что определение реального этим не затрагивается. То есть реальное, это то, что существует всегда, вне зависимости от условий, времени, пространства, причинности. То, что существует, и когда я воображаю, и когда я лежу в бессознательном состоянии, и когда я полностью пробуждён. Нереальное — это то, что не существует никогда, ни в какой из этих моментов времени.
К какой категории относится мой разум? Он существует, но не во всех трёх фазах. Его нет в фазе глубокого сна, я его не осознаю, моего эго нет, моей отделённости нет, и нет проблем, с ней ассоциированных. К какой категории относится этот мир? Этот мир есть только в состоянии пробуждённом. Его уже нет даже в состоянии сна со сновидениями, я его там не ощущаю. Там есть какие-то отражения воспоминаний об этом мире, которые переплетены самым фантастическим образом, но которые непосредственно к этому миру не относятся. Мы можем провести какие-то параллели, но моё сновидение не отражает этот мир так, как в пробуждённом состоянии. То, что существует в одну фазу и не существует в другую фазу, — относится к третьей категории, которая и нереальна, и не нереальна. Это то, что называется митья, или иллюзия. «Иллюзия» — это грубый перевод. Это то, что существует только с относительной точки зрения. С какой-то точки зрения в какой-то период это существует, во все остальные периоды это не существует. И вот мир и эго относятся к категории митья, то, что называется иллюзией. Нельзя сказать, что этого абсолютно нет, или это абсолютно есть. Мы это ощущаем, т.е. оно существует, но существует не всегда, т.е. существует нереально.
Любая митья, любая иллюзия не может возникнуть на пустом месте, у неё есть всегда основа. У иллюзии змеи есть основа — верёвка, у иллюзии того, что я воображаю что-то в пространстве, есть основа – моё воображение. И вот у иллюзии этого мира, у иллюзии моего эго тоже есть какая-то основа. И наша цель — придти к этой основе, а не просто объявить всё это несуществующим. Цель – увидеть и узнать эту основу. Увидеть, на чём основана эта иллюзия. Поэтому просто пустой разум, где отсутствуют мысли, где отсутствуют любые воображения, — это не цель. Мы пытались до сих пор дисциплинировать разум не для того, чтобы просто очистить его от мыслей, а для того, чтобы он своей толкотнёй нам не мешал. Это очищение идёт только до какого-то момента, чтобы позволить узнаванию случиться, чтобы позволить нам задавать неудобные для разума вопросы – «что есть разум?».
Поэтому тоже частое непонимание, что узнавание, понимание истины, просветление, пробуждение возможно, только когда мой разум абсолютно пуст; то есть первым делом надо научиться входить в самадхи, и это и будет тем, что ищется. Так вот, адвайта говорит, что нет, на самом деле очищение разума — это только средство для того, чтобы увидеть не то, что всегда прячется за мыслями, т.е. отдельно от мыслей, а то, что составляет и мысли, что является и этим миром, и моим разумом, то, что является всем; но мысли и объекты, которые я принимаю за реальность, сам разум своим беспокойством мешают мне это видеть. Поэтому очищение разума необходимо только до тех пор, чтобы это перестало мне мешать, до момента узнавания. И потом вовсе не обязательно входить в какие-то специальные состояния для того чтобы увидеть эту основу, потому что эта основа всегда очевидна, когда мы смотрим в любую сторону, на любой объект, или даже никуда не смотрим. Мы видим только эту основу, мы видим только то, из чего всё это сделано, то, чем являются мир, объекты и я сам. Только в результате непонимания мы видим вместо этого форму и считаем себя отдельными. Глядя на Единое и не замечая его, а замечая вместо этого его проявления, мы делаем неправильные выводы. Мы все смотрим правильно, но кто-то делает выводы правильные, а кто-то делает выводы неправильные. Кто-то видит только То везде и во всём, а кто-то видит только формы и названия. Это как глядя на одну и ту же веревку, кто-то видит змею, а кто-то, в том же самом месте, на месте змеи видит верёвку. Они смотрят на одно и то же, но делают разные выводы.