лама Пема Дудул: Открытое письмо другу

Письмо другу (открытое)

В ПОЛНОЧЬ ГЛЯЖУ НА ГИМАЛАЙСКИЕ ЗВЕЗДЫ, ПРИСЛУШИВАЮСЬ К ШОРОХАМ ЗЕМЛИ.

Третью ночь после начала землетрясения сплю, как и весь Непал, под открытым небом. Хотя после последнего сильного толчка прошло уже больше суток, но по старой туристской привычке привычке соблюдаю формальные правила техники безопасности – 72 часа после сильного толчка проводить вне помещений. Над головой – рукой подать – с грохотом проносятся самолеты, эвакуируя туристов из страны (от Боднатха до аэропорта всего 3 км).
Вот опять качнуло. Или это шалит раздерганный вестибулярный аппарат? Или подводит слух, ослабленный после давнишней болезни – дэлока? Эх, тремя этажами выше, в моей спальне дурацкие подвески на старой люстре начинают раскачиваться, когда грузовик мимо проезжает. Но здесь приборов нет, похоже, померещилось.
Справа – еле слышное теплое дыхание дакини. Но что за писк слева, у изголовья? Ага, я не выключил звук телефона на ночь, и это пищит Фейсбук. Что ж, заснуть опять вряд ли получится, посмотрю, что там.

Ну, здравствуй, старый друг. Так, Бек, созревает карма. 3 года назад ты поместил фотографию 10-летней давности и оставил неосторожную подпись. Сейчас кто-то заметил, лайкнул, и посыпались комментарии. Читать их быстро надоело. Мне всегда были безразличны слухи обо мне (некоторые по молодости распускал сам, каюсь…), а также мнения или редких умных людей, или разных идиотов, или (у нас же без мата?) уважаемых профессионалов, доморощенных религиоведов и филологов. Помнишь, как в 94-м сиддха Чакдуд Тулку Ринпоче в Москве обронил: «Чужие слова – как шум ветра в соснах. Что вам до него?»
Сейчас же, Бек, твой прошлый поступок внес в палитру этой тревожной ночи свои краски, и потому я буду дальше разговаривать с тобой, хотя вряд ли ты меня слышишь. Что ж, будет монолог.

Утомленное сознание выхватывает воспоминания недавнего прошлого.
Позавчера, полдень. Главный храм монастыря Шечен заполнен под завязку – всего человек 500, а разных тулку и Ринпоче человек 50, наверное. Янгтханг Ринпоче завершает передачу цикла терма Ратна Лингпа. В центре пылает костер огненного подношения, завершается предварительная часть абхишеки, объявляется о начале основной. И тут, вдруг, удар, всё встряхнулось и закачалось – землетрясение. Первая мысль – сейчас всё рухнет, и все впятисотером из этой каменной ловушки прямо в чистую землю Медноцветной горы. Через несколько секунд вижу, как некоторые молодые, но уже великие Ринпоче (Хиз Эманенсы – нет, никаких имен!!!) прорываются к узким дверям буквально по чужим головам и ребрам, роняя золотистые Айфоны 6 на ходу. Да, не все спешат встретиться с Гуру Падмасамбхавой. Уловив и подавив импульс броситься в людскую кучу, я не очень спешно складываю в сумку свои гаджеты, подбираю шлепанцы, две подушки перемещаю из-под органа для медитации на голову, хоть какая-нибудь защита. Давка в дверях утихла. На выходе из храма (здание ходит ходуном, трещины поползли по стенам и по земле снаружи) оглядываюсь. Сгорбленный Янгтханг Ринпоче все еще сидит на троне и шепчет молитвы, и помощники в слезах умоляют его выйти. В итоге его выносят из храма последним. На улице подхожу к молодому монаху. Он покраснел, весь трясётся.
— Жизнь непостоянна и прервется в любой момент, — говорю ему.
— Я … знаю, изучал.
— Так вот, сейчас как раз это!
— Да, но все равно очень страшно.
— Всем страшно! Молись, повторяй «Ваджра Гуру».

В районе Боды разрушения относительно невелики, хотя даже в 50 м ниже моего дома рухнула стена и раздавила семерых. Уже через несколько часов, утром я заведу мотоцикл, привезу домой купленный впервые в жизни полутора-пудовый мешок риса (знакомый лавочник продал по старой цене) и съезжу в город. Центр и современные бизнес-районы устояли (раз в квартал один дом покосился или рассыпался). Но большинство исторических памятников и ветхие строения, где живут бедняки, разрушены. Потом телевизор дополнил картину – в сельских районах разрушения ужасны. Масштаб катастрофы для страны трудно оценить, сколько же месяцев или лет понадобится неторопливым непальцам, чтобы все восстановить?? Что могу сделать сейчас лично я? Молитва и практика тонглен. Вчера днем заходил к танкописцу Навангу Зангпо (какой Мастер!), и они вдвоем с родственником – кенпо убеждали меня, что трещины под куполом Боднатха вобрали в себя всю боль и страдания окрестных жителей, поэтому здесь почти все дома уцелели. Как велика и наивна вера тибетцев!..

Три слова на подписи к старой фотографии вызвали столько страстей: «первый русский тулку».
Да, Бек, ты прав, видимо, созрело, и пришло время высказаться. (Ты сам, кажется, не в курсе!)
Кто есть в любом деле первый – вопрос всегда туманный, иногда кровопролитный. История, знаешь ли, наука весьма специфическая. Так, «первый русский лама, получивший полную теоретическую и практическую подготовку в Индии и Непале», был, насколько я знаю, Виктор Лукьянов, а вовсе не тот, кто об этом пишет, и о ком вы все подумали. Мне лично все равно, кто будет первым, главное, чтобы не было последнего…

Далее, «русский». Как много в этом звуке…
Совсем кратко. Не только для ламы, но для любого человека, следующего путем Махаяны:
а) единственная родина – дхармадхату,
б) единственный патриотизм – бодхичитта, и
в) единственная национальность – готра.
Последний санскритский термин указывает на сродство всех разумных существ в том, что они обладают природой будды – сугатагарбхой. Это описано в сутрах Третьего Поворота Колеса Учения и подробно в трактате бодхисатвы Майтрейи Ратнаготравибхага Уттаратантрашастра (который Асанга записал как терма, и открыл вновь Майтрипа). Для точного понимания необходимо получить указующие наставления по природе ума.

И, наконец, магическое, завораживающее слово «тулку»… Об этом поговорить есть время до рассвета…
Проведя много времени среди тибетцев, узнаешь, какие они циники (в узком кругу своих!). Вот пара жемчужин народной мудрости:
«Смекалистый монах перебирается через Гималаи, и в Катманду он уже лама, а, приземлившись в стране белых дураков, из аэропорта выходит уже Ринпоче».
«Тулку бывают трех видов: а) дети богатых и знатных спонсоров; б) сыновья больших лам; и в) настоящие!»
Лама Пема Дудул к первым двум категориям точно не относится!
Институт тулку – одно из ряда спорных новшеств тибетцев, отсутствовавших в индийской Ваджраяне. Он стал органичной частью позднего Тибетского феодально-теократического государственного строя и экономического уклада больших монастырей. Единственное рациональное зерно, которое я вижу в нем, – это методология нахождения детей, имеющих особые способности к буддийской практике и связь с определенной линией, с последующей особой системой их обучения. Я сомневаюсь, что это применимо в современном западном обществе, тем более «официальное признание высшими духовными авторитетами». В Древней традиции Хранителей Знания (видьядхар) только одна духовная иерархия – это парампара, линия передачи! Для любого практикующего «Верховный глава, Владыка прибежища, Духовный руководитель, высший духовный авторитет» — лишь его Мулагуру, Коренной Учитель, будь он один или несколько. В традиции Ньингма институт тулку внедрили только в 18-м веке.

Что касается моей личной истории, вот несколько моментов, о которых могу упомянуть.
Пема Гарванг Цал Ринпоче – тогден и сиддха, проведший десятилетия в уединенной медитации. Именно к нему меня направили для получения сущностных наставлений по природе ума. Во время одной из первых встреч он указал, что я был в прошлой жизни близким учеником великого йогина Юдры Ньингпо, поэтому сейчас три тертона, перевоплощения Юдры Ньингпо, которых ты сам нашёл, продолжают заботиться обо мне.
Тертон Оргьен Кунчёнг Лингпа – мастер безумной мудрости, разрушающей любые концепции. Однажды, в ответ на мои глупые вопросы о будущем, он записал знаки-предсказание, где упомянуты некоторые из моих прошлых рождений. Одно из них – великий переводчик Нанам Жанг Еше Дэ, входивший в число 25 ближайших учеников Падмасамбхавы. Кроме того, Кунчёнг Лингпа дал мне особое имя Пема Тринлей Ринпоче в необычной обстановке (Тертон Джикмэ Дордже дал то же имя в другое время).
Тертон Джикмэ Дордже (отец, как я скучаю по тебе!!!) всегда отказывался обсуждать то, что он признан воплощением Дампа Дешека, основателя Катхока. Однажды (подписывая одному Ринпоче письмо о признании его сына тулку) он сказал мне: «Я тебя знаю давно, много жизней, потому лишь и принял в ученики. Ты этого не помнишь, ни к чему тебе это прошлое!»
В другой раз, в ответ на мою просьбу поехать в другие страны для распространения Учения, тертон Джикмэ Дордже ответил жестко:
— Тибетцы не могут, да и не должны обучать белых людей. У вас должны быть свои учителя! Чтобы получить глубочайшие учения, ты преодолел большие трудности, стал наполовину кочевником. Я передал тебе все, от начала до конца, ничего не утаил и мне нечего добавить. Я благословляю тебя учить, поручаю основать в своих странах монастырь, дхарма-центры. Храни чистоту учения!

Сейчас передача, пересадка, переселение буддизма из Тибета на Запад проходит тот же этап, что и при переезде из Индии в Тибет 1000 лет назад. Тогда некоторые отчаянные тибетцы шли в Индию за знаниями и возвращались с мешками текстов и передачами, из которых выросли тибетские школы. Много ли сейчас людей Запада, которые получили в Тибете передачу самых сокровенных традиций Великого Завершения или Великой Печати полностью, одной или нескольких линий, в древней чистоте традиции, и уполномочены своими Учителями обучать других? Я знаю пару человек в Европе, пару в Америке. Их больше, но не намного, и часто они не стремятся к известности, как, впрочем, и я.

Я выбрал рождение в не-срединной стране, и до 20 лет даже имени Будды не слышал! Встретившись с Дхармой, сначала в России, потом в Гималаях и, наконец, в самых дальних уголках Тибета я искал подлинное Учение Будды. На протяжени более 20 лет я получил правомочности, передачи и наставления от примерно 50 учителей только традиции Ньингма (я помню все имена, но всегда сбиваюсь со счета) плюс основные учения других школ.
Когда созрели семена благой связи, при удивительных обстоятельствах, в тайной земле Голока в мандале Лотоса я встретил пять своих Мулагуру – коренных учителей, тертонов и махасиддхов. Эти Великие Мастера приняли меня как родного сына после долгой разлуки и вверили мне свою традицию Хранителей Знания (видьядхаров), благословив распространять Дхарму. Мне передали океан учений, включая три линии Сердечной Сущности, тринадцать особых линий Великого Завершения (Дзокчен) ордена Катхок и множество новых терма из тайных земель Голока и Ньякронга, как все собственные, открытые каждым из них в настоящей и прошлой жизни, так и своих учителей. Три имени своих Махагуру я уже упомянал. Оставшиеся двое – великий тертон Оргьен Намкха Лингпа и махапандита Онтрул Тенпи Вангчук Ринпоче. Трое из этих пяти великих мастеров, наместников Падмасамбхавы, уже оставили физические тела, проявив все признаки Просветления, указанные в классических текстах, включая «малое радужное тело». Лама Пема Дудул – единственный держатель многих этих линий за пределами Тибета. Да и в Тибете нелегко найти ламу, который бы получил передачу от всех пяти тертонов.

В молитве, которую однажды составил для себя, есть строки:
«Да приведу своих матерей к Всеведению Будды,
Распространяя Учение Великого Завершения на Север.
Для чего, встретив своих Великих Учителей,
Да получу Учение полностью!
Да постигну Учение полностью!
Да передам Учение полностью!»
Я никогда не стремился учить, сам же искал Мастеров, обучающих согласно чистой традиции. Мне говорили, что всё, что я получаю, должен буду передать другим – так устроено Учение. И всё же некоторые сомнения у меня остаются. Чем я могу помочь бледнолицым жителям далёких северных городов, занесённых снегом, в том числе, и в матушке – Мордоре??
Множество классических текстов описывают, как происходит передача Учения. Подробно, чётко и недвусмысленно. Многое же из того, что происходит повсеместно под вывеской «распространения Дхармы», распространяет лишь информацию о Дхарме, но при этом разрушает передачу Учения. В супермаркете современной пост-модернистской популярной духовности на буддистском этаже в разгаре сражение за посетителей бутиков известных тибетских брендов. Мне там не место. Может, как мои учителя, в малозаметной хижине на окраине…

В традиции чань / дзэн есть красивая церемония. Учитель передает ученику светильник, благословляя нести свет Учения дальше. Этот образ понимаешь, когда светильник уже у тебя в руке. Сам по себе светильник очень красивый, древний, резной, но дело не в нем (я сам подчас зарабатываю на хлеб с сыром и на книжки, торгуя антикварными светильниками и водя людей в удивительные места, где раньше свет горел ярко). Все дело в пламени. Оно едва теплится, дует сильный ветер, масло на исходе. А вокруг одни светильники уже погасли, а свет других уже тьму не рассеивает. Мрак сгущается, но нельзя, чтобы свет погас!

До сих пор я не был склонен к обычной для лам, по определению профессора Андросова, «текстовой деятельности». Сегодня, в день весны и труда, для тебя, брат Бек, я изливаю поток сознания той ночи, как его запомнил, на клавиши старого ThinkPad'а.
Найдя в себе силы прочитать комментарии к посту до конца, я понял, что на некоторые разумные вопросы здесь даны ответы. Поэтому моё «Письмо к другу» будет открытым.
Я оставил всё как есть, не причесывал, не редактировал, не расставлял знаки диакритики. Тут не до этого – дома шкаф с Танджуром рухнул, нужно искать еду и газ, сам понимаешь.

Напоминаю, что я отвечаю на личные вопросы (иногда не сразу), но не трачу время на дискуссии, обсуждения, комментарии. Лама Пема Дудул в действительности не существует, так что нечего обсуждать. Лучше поместить подушку в правильное место, и на ней медитировать.

Из Боднатха с любовью,
лама Пема Дудул