Игумен Евмений Перистый: ПРЕДЕЛЬНОЕ БОГОПОЗНАНИЕ

Предельное богопознание

Родная душа. По каким качествам, знакам, интуициям мы находим, опознаем ее? И когда узнали, возможно ли поверить, что надолго «родная»? Что – навсегда? И если понимаем, что «я всю жизнь искал именно тебя», то возможно ли сохранить эту радость? И что зависит в этом от нас? Или же, от нас совсем ничего в этом не зависит? Чем ограничивается это самое родство душ, вернее в каких границах оно возможно? Пол, возраст, национальность, уровень образования, социальный слой? Задавали ли Вы себе такие вопросы?

Дальше идем. Можно ли притяжение родных душ назвать «любовью» или это слово применимо только к отношениям, которые непременно завершаются свадебным маршем? Завершаются… А может быть, именно социальная обусловленность отношений, лишая их свободы, приводит к их завершению, если не краху, то медленному угасанию? А если это — вечное тяготение друг ко другу, вечная романтика не имеющая завершения ни в сем веке, ни в будущем? Г.С.Померанц говорит о необходимости «работы любви». Кажется, что слышу, о чем он: о том, что единожды проявившаяся любовь, как милость Небес, как дар встречи, должен ежедневно подтверждаться конкретными поступками, действиями, словами. «Я отличаю влюбленность от любви. В любви обязательно есть глубокое узнавание другого, а влюбленность – это событие при котором раскрывается душа, а возможно ли этим душам впоследствии возрастать вместе, — этого еще нет». (Г.С. Померанц)

А если для человека, который любит тебя, больше нет слов? Были, а теперь нет… Если больше нет прежнего радования друг о друге? Тогда эти два слова «работа любви» будто бы отталкиваются, отпрыгивают друг от друга. Что тут можно поделать? Работа — усилие и любовь — дар Небес, милость, полет… могут ли эти два слова стоять рядом? Позавчера в самолете видел, как двое пожилых супругов так бережно держали друг друга за руки в течение всего полета. Хранили друг друга. Две морщинистые руки, нежно доверившиеся друг другу… Тепло было рядом с ними. И возвышенно как-то… «Чем старше становится человек, чем старее, чем больше он выходит за рамки цветения организма, переходит в другую половину жизни, когда организм начинает разрушаться, тем большую роль играет общее созерцание и общая молитва, занимая постепенно место биологического влечения, которое не очень отличает человека от других живых существ» (Г.С. Померанц).

Разгадать секрет любовной алхимии… кто только не пытался. Это тайна, которую каждому из нас приходится открывать заново. Сколько людей столько и уникальных ответов. Как случается любовь? Если речь идет о вспышке – тут понятно, а так, чтобы надолго, навсегда. На один из способов понимания этого чуда (если, конечно, понимание чуда возможно в принципе), меня подтолкнуло общение со знакомым психотерапевтом. Его мысль такая: допустим, во мне есть «нечто» (назовем это энергией), но «кое-чего» во мне нет (какого-то вида энергии, но в ней я отчаянно нуждаюсь). А в другом человеке есть как раз то, в чем нуждается моя душа, а то, чего ему (ей) не хватает – есть во мне! Если вот так идеально совпало – я вижу в тебе то, что питает меня, а ты видишь во мне то, что так нужно тебе. Возникает интенсивный «энергообмен» (пожалуйста, воспримите это слово как метафору). И тогда я даю тебе, то что питает и греет тебя, а ты даешь мне то, что питает и греет тебя. И сама благодарность (за то, что человек берет у нас) питает нас не меньше, чем то, что мы получаем от него.

А как быть тебе, когда то, что так питало тебя, во мне иссякнет?

Или, как быть мне, если тебе нужно больше и больше того, что есть во мне, а я не могу так помногу давать (внимания, общения, объятий)?

Или (как быть, если) во мне угасает интерес к тебе, может быть я обнаружил еще в большей мере в другом то, что когда-то получал от тебя?

Или когда в себе самом открыл то, что когда-то искал в других и мне больше не нужно «тебя» в таком количестве?

Или же, мне больше не хочется (или никогда не хотелось) брать от тебя, только, жалея тебя, я по прежнему принимаю твою заботу, слова, письма?

Как мы поступаем тогда, когда родной человек становится неинтересен и превращается в «объект-который-нужно-любить»?

Если обнаруживаем в себе, что тех, кто нас по настоящему любит, мы «принимаем» как неизбежность, а те, кого любим мы, всего лишь терпят нас и успокаивают нас тем, что «все в порядке», что «вроде все как всегда».

И какие чувства могут вызвать честные слова: «я глубоко уважаю тебя, но я не могу сказать, что люблю тебя». Или же после интенсивности и предельной близости отношений, как гром средь бела дня: «давай просто останемся друзьями…»

Мой язык любви – общение, разговор, быть вместе… А может быть (скорее всего так и есть), когда мы говорим друг другу «люблю-целую-обнимаю» мы вкладываем в эти слова разный смысл, разную интенсивность переживания? Это не так заметно вначале нашей встречи. Общаясь, видя человека, слыша его, пребывая с ним, мы можем уточнить, допонять, допринять. Благодаря этому рассеиваются иллюзии, рассыпается шелуха, обретается Сутевое.

Еще заметил: если мы встречаем в жизни человека, с которым действительно вместе были на предельной глубине, то впоследствии, этой же глубиной мы (чаще неосознанно) меряем каждую следующую попытку в общении «дойти до самой Сути» с другим человеком. И, мне кажется, отсюда берет исток выражение «первая любовь». Первая не по очередности, а по уровню Глубины.

Задавался ли каждый из нас вопросом, что же для меня первично: мое чувство, моя потребность быть с другим или слышание и понимание другого человека, его потребности, ориентир на то, чего он хочет, как ему со мной?

А если Это когда-то случилось в жизни только с одним человеком, и больше ни с кем уже не случится? Жгучее желание «именно То вернуть», безуспешные попытки еще раз войти в Ту самую реку… И вот, «ну давай опять попробуем», а это самое «опять» больше не работает, есть только память о Нем, о Том, что Было, но память, по интенсивности превосходящая весь материальный мир.

Видел я души, которые «похоронили любовь», то есть, испытав оставленность, поражение, брошенность, предательство друга или любимой, принимают глубинное решение «больше никогда в Это не вляпываться». И начинают бодриться и харахориться, вовне демонстрируя свою самодостаточность. Даже пословицы есть на эту тему: «…баба ягодка опять». Или становятся циничными, утверждая что любовь – это сплошная биохимия. Или же тихими вечерами в одиночестве теплят это чувство с великой благодарностью тому единственному человеку, через кого оно проявилось в их жизнь.

…Перечитывая френдленты в соцсетях, вижу много глянцевых песен, картинок, афоризмов со словом «любовь», но, увы, так мало сердечного, теплого, пульсирующего, еще не канонизированного временем — живого переживания… Наверное потому (его, живого, ВКонтакте или Facebook так мало), что когда оно случается между двумя людьми – то не до соцсетей, а когда оно ушло – мы пытаемся записать его аромат, желая в словах (своих, чужих) найти хотя бы тень, намек, описание Того Самого воспоминания.

Имеет ли смысл писать здесь, что именно Это и есть предельное богопознание? Разве возможно возлюбить Бога, если хоть раз в твоей жизни не случалось То Самое, раздвигающее границы нашего защищенного эго, переживание? Лодок у берега несколько, но перейти на другой берег можно только на одной из них.
И не превращаются ли наши разговоры о «любви к Богу» в абстракцию, во всего лишь отвлеченную моральную ценность, в бегство от решения потрясающей по красоте задачи «возлюбить ближнего своего», того единственного человека, через которого нам открывается Незримый Мир Духа, Содержащего всю вселенную?