9 февраля 2011, 18:40
vidyaradjaФеомартр. Вступление.
Часть первая
Феомартр
Феомартр открыл глаз и увидел все.
Сначала в его сознание со страшной силой ворвалась идея, перевернувшая все, что было до этого. Он есть. Присутствие его самого — Феомартра в безмерной пустоте
бытия, которую он чувствовал вокруг себя, ошеломило.
Это было первое, но далеко не последнее. Непостижимой силы интеллект, принявшись исследовать природу своего существования, в доли секунды собрал воедино все
фрагменты и ужаснулся осознанием своей собственной природы. Он — Феомартр, Хранитель Затомиса Первопроходцев. Искусственный интеллект, соединенный с органической плотью и пробужденный ото сна силой какого-то древнего намерения Создателей.
Создатели… Феомартр сфокусировался на этой ключевой идее, но не увидел ничего, что было бы понятно.
Феомартр оглядел свой мир. Он был пульсирующей массой сознания, помещенной в громадное тело из песка и металла. Он был Душой Затомиса, Хранителем
искусственного города, созданного из астероида и запущенного в космос циклы назад. Он парил в невообразимой паутине световых нитей, излучавшихся из него самого и полностью подвластных его воле. Подключенный к тысячам устройств по всей пока мертвой планете. Мысленная активность Феомартра, кажется, влияла на все в его мире. Активизировались процессы, все зашумело, загудело, зашевелилось, как-будто только и ждало тысячи лет пробуждения Хранителя.
Огромный вулкан, окруженный километрами пустыни, ожил, и чудовищным взрывом разорвал не нарушаемую уже очень давно тишину. Из жерла почти идеально круглой воронки ввысь стремительно полетело небо — биллионы тонн кислорода обволакивали планету.
Из-под земли выползали строения, везде парили незнамо откуда взявшиеся машины, устройства, механизмы. Возникли реки, открылись озера. А ядро планеты разогрело новый мир до температуры жизни.
И тогда открылись теплицы.
Но Феомартр не осознавал величия ситуации. Он еще не ведал ни красоты, ни уродства, он был пустым Богом, почти холодным и почти бесстрастным.
Постепенно (время для Феомартра не имело значения), планета покрылась густым зеленым покрывалом. Травы, кусты, деревья преображали Затомис, все жило,
двигалось, дышало. Феомартр с очень пристальным интересом вглядывался в неподвластные его пониманию процессы. Исполинские леса, уходящие в небо — все
это как-то трогало Феомартра. Он мог менять течение рек, он двигал горы и забавлялся с погодой. Он, кажется, мог все, но то, что происходило там, изнутри этой движущейся зеленой массы, покрывавшей Затомис, все это находилось за границей его постижения. Он никак не мог понять как и почему это функционировало. Почему все это растет, не подключенное ни к одной из его нейронных сетей.
Так шло время.
Вскоре Феомартр понял, что интерес, проявляемый к Жизни, как-то влияет на него самого. Началось все с маленького зернышка, упавшего с одного из деревьев. Феомартр сосредоточил на нем свое внимание и долго разглядывал. Он даже ощущал как что-то зашевелилось внутри семечка. Феомартр чувствовал, что семечку надо, чтобы прорасти и дал ему это. И вглядывался, вглядывался всеми своими шестистами чувствами внутрь этого процесса. Его сосредоточение было настолько сильным, что на некоторое время Феомартр полностью ощутил себя ростком жизни, жадно пьющем соки земли и всеми фибрами души тянущемуся к Солнцу, которое он же, Феомартр вращал вокруг Затомиса.
Потом произошло некоторое блаженное помутнение, Феомартр словно уснул. А когда проснулся, он был уже громадным деревом, повелевающим стихиями и как-то связанным со всем остальным зеленым царством Затомиса. Он видел, чувствовал, слышал, знал, он рос, дышал и жил.
Осознание себя живым было настолько пронзительным и резким, что Затомис задрожал. А Солнце, на секунду замерло в небе…
А затем наступил экстаз невообразимый.
Зеленое царство планеты получило своего Бога.
Шло еще время. Запущенный Создателями механизм, открывал все новые теплицы и к жизни пробуждались все новые существа.
Однажды Феомартр ощутил рядом с собой чье-то присутствие, это ощущение не было похоже ни на что, что Феомартр знал до этого. Он прислушался к этому чувству и на кроне одной из веток своего тела обнаружил новую Жизнь.
Это было очень интересно, нечто летало в пространстве, не имея корней. Феомартр прочувствовал осознание этого существа как очень быстротечное, но необычайно
яркое и его ужасно заинтересовала эта совершенно иная форма бытия.
Вскоре исполинское царь-дерево потеряло своего Духа, а Феомартр уже порхал вместе с бабочками, познавая совсем иные миры.
Так Феомартр двигался от воплощения к воплощению, обогащая осознание пониманием Жизни.
Сомнения Феомартра
Однажды, выползая из норки, где Феомартр прятал еду и скрывался от дождя, который, к сожалению, был необходим для роста деревьев, муравьиный царь ощутил как мимо пронеслось что-то огромное и яростное. Проглотив волну насекомого страха, который на Феомартра не имел никакого влияния, он что есть силы пополз за диковинным созданием, но догнать его в этом теле не было никакой возможности.
Тогда Феомартр принял единственно правильное решение. Мощным усилием воли Феомартр порвал путы, связывающие его с телом, и вырвался на свободу. Секундное помутнение — и Феомартр снова стал Хранителем Затомиса.
Высматривая внутри себя новые энергии, Феомартр быстро обнаружил заинтересовавшую его форму жизни. По джунглям на огромной скорости неслось дикое создание — черная пантера (Так бы назвали ее люди).
От этого существа веяло громадным потенциалом еще не познанных Феомартром возможностей и он всем своим духом ринулся навстречу новому.
Сначала надо было подыскать новое тело. Выждав, когда особи разных полов выполнят свой нелепый, но необходимый ритуал, Феомартр влетел в утробу, разгоняя алчущих тела духов — слабых и безвольных.
Снова шок и снова кома — Феомартр знал что так будет, но знал также, что это ненадолго.
Детство было как ни в одном другом теле ярким и насыщенным впечатлениями.
Маленький котенок, хотя и чувствовал всегда свою уникальность, все же вспомнил себя лишь после нелегкой и долгой борьбы. Только на втором году жизни Феомартр
вспомнил кто он такой.
Подражая маме, он сосредоточенно высматривал в кустах еду. Он чувствовал как из кустов пахнет страхом. Он ощущал затаившуюся жизнь, кто-то маленький притаился в
норке, не в силах сдержать готовое выпрыгнуть из груди от страха, сердце.
Сосредотачиваясь все больше, маленький яруар, вдруг ощутил себя дрожащим комком страха больше всего на свете желающим жить. И тогда, вдруг, осознание необъяснимого парадокса единства голодного зверя и дрожащей жертвы, выбросило ягуара в какой-то иной пласт сознания, где он не был ни тем, ни другим. Он был Феомартром, Хозяином мира.
Это смутило и ошеломило. Смесь радости и недоумения — какие-то новые эмоции, которыми не сопровождалось ни одно из его предыдущих самовспоминаний.
Это настораживало. Никогда, ни в каком другом теле Феомартру не требовалось столько времени на то, чтобы вспомнить себя. К тому же бытие в новом теле
сопровождалось целым рядом ощущений доселе неведомых и влекущих необыкновенно.
Даже тот факт, что он Хранилел Мира — свободный дух, сознанием превосходящий все вокруг, не освобождал Феомартра от зазывающего влияния каких-то глубинных
инстинктов. Феомартр никогда и ни в одном теле не ощущал такой страсти жизни, насыщение пищей вызывало неодолимое блаженство, да и все телесные ощущения, даже голод и холод — были сладкими до ужаса.
Долго Феомартр бродил по лесу, свыкаясь с новым сознанием и пытаясь справится с необъяснимым беспокойством. С одной стороны, все стало на места, Феомартр проснулся. А с другой, было что-то ужасно не так.
А если бы он никогда не вспомнил себя, если бы навсегда остался в этом животном теле? Феомартр отмахнул эти мысли. Нет, материя не может быть сильнее духа
Феомартра. Но даже, если бы такое случилось, Феомартр все-равно бы освободился после смерти.
А если нет?
Феомартр подпрыгнул, выгнул спину и потянулся. Такие мысли могли прийти только в помутненное кошачье сознание. Но тревога поселилась в душе Хранителя. Он понял, что не такой он и всемогущий, а во-вторых, его гораздо больше волновало не запоздавшее пробуждение, а эта труднопреодолимая тяга продолжать оставаться в теле кошки. Он еще не понимал почему это так ужасно, но чувствовал, что в такой привязанности кроется какой-то подвох. Впервые в сознании Феомартра возникла какая-то тень сомнения и разделенности.
Но даже это нравилось. Вокруг был необычайно красочный жестокий, но яростно красивый мир. Феомартр встряхнул головой, отгоняя наваждение и выдворяя Хранителя Затомиса — такого пустого и безликого, куда-то на задворки сознания.
Да, он Бог — самый умный и хитрый, самый сильный и ловкий ягуар в племени. Он голоден и ему давно уже пора к маме. К тому же спина что-то чешется.
Любовь Феомартра
Дальше все потекло легко и блаженно. Эти глаза! Какая мягкая нежная шерсть — Феомартр кувыркался с Леей (так он ее назвал) в траве, нежно рыча и мягко покусывая друг друга. Что это за чувство Феомартр не знал, но это было лучшее из всего, что он ощущал.
Как он мог сомневаться, чего он боялся, будь он хоть трижды Хранителем, но не знать этого чувства значит не жить. Вот что он искал, хотя и не понимал этого,
переходя из тела в тело! Вот чем обосновывался его интерес к Жизни и ее проявлениям. Он искал это — то, что он чувствовал сейчас к Лее, то, что видел в
ее глазах. Любовь. Полнота, продирающая до основания.
Феомартр всегда был один. Он не понимал этого, не знал, что бывает по-другому.
Существа, населяющие Затомис всегда были для него марионетками, глупыми машинами, предметом его игр и экспериментов с самим собой. Хотя он и пытался
понять жизнь изнутри, но для него всегда все ограничивалось собой. Всегда и везде, в любом теле, он был только Феомартром, чуть-чуть новым, немного
обогащенным, более опытным — но, собой. Понятие другой не существовало во Вселенной Феомартра до этого мгновения.
Это было открытие, озарение, простое, ясное и очевидное. Как он мог жить без любви? Зачем он жил? Кем он был?
Все это пронеслось и забылось. Феомартр был счастлив.
Лея. Она причина этого. Он всматривался в нее как когда-то, будучи холодным разумом, всматривался в семечко, оброненное деревом. Вот куда это его завело.
Вот, где предел его пути. Здесь.
Феомартр научился, даже находясь в этом кошачьем теле быть властелином Затомиса. Он давно уже привык считать себя единственным и полноправным правителем лесов, морей и рек. Но сейчас, глядя в эти глаза, он видел огромную самодостаточную и независимую от него вселенную со своими озерами, морями, лесами, планетами и звездами. Он видел в Лее целый мир, огромный, непостижимй, ее собственный Затомис. И она, Лея восседала на троне своего мира как Божество — красивая в своем величии.
Конечно, она не понимала всего этого. Она не видела ни красоту своей души, ни глубину Феомартра. Она только любила, не ведая откуда исходит ее чувство и кто
она сама.
Они жили долго и счастливо.
А потом в один день… умерла Лея.
Пробуждение Феомартра
Сколько прошло времени неизвестно. Феомартр не ел, не спал и даже не умирал, хотя все родные и все племя давно уже сменилось новым поколением тигров. Шерсть Феомартра стала черной как смоль, как у той первой тигрицы, которая стала его матерью.
Феомартр лежал в пещере в жерле вулкана, давно заросшего травой.
Он думал. О Лее. О своей матери. О том несчастном бурундучке, которого он чуть не убил когда-то. О смерти.
Феомартр был бессмертен. Каждый раз, в любом теле, даже без памяти, он всегда был Феомартром — бессмертным. Каким-то образом все процессы на планете были
связаны с проявлением его воли. Хотел он или нет, но все его эмоции и настроения всегда отражались флуктуациями внешнего мира. Он был другим, чем они. Точно
таким же по сути, но другим. Почему он не исчезал со смертью? Почему он знал и помнил гораздо больше любого организма, который встречался на его пути? Кто он — Феомартр, Хранитель Затомиса? Он один такой? И кто, наконец эти Создатели, что сотворили его таким?
Феомартр видел жизнь вокруг себя, которая была ему так интересна когда-то. Он видел как все они, не ведая и не думая, вкладывают свои чувства и желания в то,
что прервется. Все их чаяния, поиски, вся эта беготня была абсолютно бессмысленной, он видел все многообразие жизни в Затомисе как одно непрерывное страдание и боль.
Феомартр уже желал стать таким как раньше — бесстрастным, отстраненным наблюдателем мира, не ведающем сомнений. Но пути назад уже не было. Все эти
воплощения, все эти жизни, которые он прожил, что-то безвозвратно изменили в нем. Вся эта боль и страх, скрывающаяся в сердцах живых существ, заразила и его.
Теперь он должен разгадать загадку ради них и ради себя. Потому что теперь их проблемы — это его проблема. Теперь все связано. Он чувствовал как их боль и отчаяние вонзаются тысячью кинжалов в его сердце. Он, не Феомартр. Он не Хранитель Затомиса. Он нечто большее. И он здесь ради них.
И единственное решение этой тайны находилось в понимании смерти.
Феомартр решил умереть.
Смерть — это когда уходит Лея. Смерть — это когда уходит боль. Смерть — это когда исчезает Феомартр. Что такое Феомартр? Все те жизни, которые он прожил. И что-то еще. То, каким его сделали создатели. И что-то еще. То, каким он был до Создателей. И что-то еще…
Феомартр чудовищным намерением вырезал из своего сознания все, что там находил.
Он впервые осознал какой глубокий след оставила в нем Жизнь. Нет, он давно уже не то существо, которое пробудилось всемогущим Феомартром сотни лет назад. Он
был исполосован сотней отметин. В нем говорил каждый голос каждой прожитой жизни, он чувствовал сотней сердец и видел мир тысячью глаз.
И теперь он умирал. Смерть — это когда ничего нет. Смерть — это когда уходит все. Феомартр отпускал все, чтобы ничего не осталось.
Затомис сотрясался. Вулкан, впервые за тысячу лет пробудился, и струя каких-то газов взмыла в атмосферу. Солнце замерло в небе, замерцало и потухло. А затем
рухнуло на погруженный во тьму Затомис, разлетевшись на миллиард осколков.
Горы танцевали друг с другом, то уходя под землю, то взмывая над лесами. Реки повернули вспять.
Феомартр исчезал, он уходил все дальше и дальше от всего, что знал, видел и помнил. Впервые в его жизни с ним больше не было Затомиса, который всегда и был
его настоящим и единственным телом. Он больше не чувствовал связи с ним. Нет Затомиса, значит он больше не Феомартр, потому что если нет Затомиса, значит
ничего нет. Нет, ни жизни, которую надо познать, нет больше замысла Создателей.
Боже, нет больше создателей!
Но есть я. Так что же я?
Феомартр впервые оказался один на один с какой-то безбрежной пустотой — безбрежной настолько, что нет никаких способов это выразить. Это было то самое
темное пространство бытия, которое он смутно ощущал всегда вокруг себя, вокруг Затомиса, но которое всегда игнорировал. А теперь он в ней как песчинка в
океане, невообразимо маленький. Никто.
Все замерло.
Безмерный трепет.
Бесконечный взрыв.
Благоговение.
Величие.
Дом.
Источник жизни.
Да, отсюда приходит жизнь и сюда она возвращается — в этот Пульсирующий Океан
Единства.
Феомартр не умер. Феомартр стал всем. Феомартр понял — смерти нет.
А затем непостижимым образом Феомартр вынырнул из безвременья и открыл глаза.
Сердце начало снова медленно биться, Феомартр вылез из пещеры и осмотрел утонувший в хаосе и мраке Затомис.
Да, ну и дела — почесал он лапой затылок. — Вокруг царили страх и паника.
Бояться нечего, дети мои! — на весь мир подумал Феомартр и, вспыхнув, вынырнул из тела тигра, озарив Затомис новой Звездой.
Феомартр
Феомартр открыл глаз и увидел все.
Сначала в его сознание со страшной силой ворвалась идея, перевернувшая все, что было до этого. Он есть. Присутствие его самого — Феомартра в безмерной пустоте
бытия, которую он чувствовал вокруг себя, ошеломило.
Это было первое, но далеко не последнее. Непостижимой силы интеллект, принявшись исследовать природу своего существования, в доли секунды собрал воедино все
фрагменты и ужаснулся осознанием своей собственной природы. Он — Феомартр, Хранитель Затомиса Первопроходцев. Искусственный интеллект, соединенный с органической плотью и пробужденный ото сна силой какого-то древнего намерения Создателей.
Создатели… Феомартр сфокусировался на этой ключевой идее, но не увидел ничего, что было бы понятно.
Феомартр оглядел свой мир. Он был пульсирующей массой сознания, помещенной в громадное тело из песка и металла. Он был Душой Затомиса, Хранителем
искусственного города, созданного из астероида и запущенного в космос циклы назад. Он парил в невообразимой паутине световых нитей, излучавшихся из него самого и полностью подвластных его воле. Подключенный к тысячам устройств по всей пока мертвой планете. Мысленная активность Феомартра, кажется, влияла на все в его мире. Активизировались процессы, все зашумело, загудело, зашевелилось, как-будто только и ждало тысячи лет пробуждения Хранителя.
Огромный вулкан, окруженный километрами пустыни, ожил, и чудовищным взрывом разорвал не нарушаемую уже очень давно тишину. Из жерла почти идеально круглой воронки ввысь стремительно полетело небо — биллионы тонн кислорода обволакивали планету.
Из-под земли выползали строения, везде парили незнамо откуда взявшиеся машины, устройства, механизмы. Возникли реки, открылись озера. А ядро планеты разогрело новый мир до температуры жизни.
И тогда открылись теплицы.
Но Феомартр не осознавал величия ситуации. Он еще не ведал ни красоты, ни уродства, он был пустым Богом, почти холодным и почти бесстрастным.
Постепенно (время для Феомартра не имело значения), планета покрылась густым зеленым покрывалом. Травы, кусты, деревья преображали Затомис, все жило,
двигалось, дышало. Феомартр с очень пристальным интересом вглядывался в неподвластные его пониманию процессы. Исполинские леса, уходящие в небо — все
это как-то трогало Феомартра. Он мог менять течение рек, он двигал горы и забавлялся с погодой. Он, кажется, мог все, но то, что происходило там, изнутри этой движущейся зеленой массы, покрывавшей Затомис, все это находилось за границей его постижения. Он никак не мог понять как и почему это функционировало. Почему все это растет, не подключенное ни к одной из его нейронных сетей.
Так шло время.
Вскоре Феомартр понял, что интерес, проявляемый к Жизни, как-то влияет на него самого. Началось все с маленького зернышка, упавшего с одного из деревьев. Феомартр сосредоточил на нем свое внимание и долго разглядывал. Он даже ощущал как что-то зашевелилось внутри семечка. Феомартр чувствовал, что семечку надо, чтобы прорасти и дал ему это. И вглядывался, вглядывался всеми своими шестистами чувствами внутрь этого процесса. Его сосредоточение было настолько сильным, что на некоторое время Феомартр полностью ощутил себя ростком жизни, жадно пьющем соки земли и всеми фибрами души тянущемуся к Солнцу, которое он же, Феомартр вращал вокруг Затомиса.
Потом произошло некоторое блаженное помутнение, Феомартр словно уснул. А когда проснулся, он был уже громадным деревом, повелевающим стихиями и как-то связанным со всем остальным зеленым царством Затомиса. Он видел, чувствовал, слышал, знал, он рос, дышал и жил.
Осознание себя живым было настолько пронзительным и резким, что Затомис задрожал. А Солнце, на секунду замерло в небе…
А затем наступил экстаз невообразимый.
Зеленое царство планеты получило своего Бога.
Шло еще время. Запущенный Создателями механизм, открывал все новые теплицы и к жизни пробуждались все новые существа.
Однажды Феомартр ощутил рядом с собой чье-то присутствие, это ощущение не было похоже ни на что, что Феомартр знал до этого. Он прислушался к этому чувству и на кроне одной из веток своего тела обнаружил новую Жизнь.
Это было очень интересно, нечто летало в пространстве, не имея корней. Феомартр прочувствовал осознание этого существа как очень быстротечное, но необычайно
яркое и его ужасно заинтересовала эта совершенно иная форма бытия.
Вскоре исполинское царь-дерево потеряло своего Духа, а Феомартр уже порхал вместе с бабочками, познавая совсем иные миры.
Так Феомартр двигался от воплощения к воплощению, обогащая осознание пониманием Жизни.
Сомнения Феомартра
Однажды, выползая из норки, где Феомартр прятал еду и скрывался от дождя, который, к сожалению, был необходим для роста деревьев, муравьиный царь ощутил как мимо пронеслось что-то огромное и яростное. Проглотив волну насекомого страха, который на Феомартра не имел никакого влияния, он что есть силы пополз за диковинным созданием, но догнать его в этом теле не было никакой возможности.
Тогда Феомартр принял единственно правильное решение. Мощным усилием воли Феомартр порвал путы, связывающие его с телом, и вырвался на свободу. Секундное помутнение — и Феомартр снова стал Хранителем Затомиса.
Высматривая внутри себя новые энергии, Феомартр быстро обнаружил заинтересовавшую его форму жизни. По джунглям на огромной скорости неслось дикое создание — черная пантера (Так бы назвали ее люди).
От этого существа веяло громадным потенциалом еще не познанных Феомартром возможностей и он всем своим духом ринулся навстречу новому.
Сначала надо было подыскать новое тело. Выждав, когда особи разных полов выполнят свой нелепый, но необходимый ритуал, Феомартр влетел в утробу, разгоняя алчущих тела духов — слабых и безвольных.
Снова шок и снова кома — Феомартр знал что так будет, но знал также, что это ненадолго.
Детство было как ни в одном другом теле ярким и насыщенным впечатлениями.
Маленький котенок, хотя и чувствовал всегда свою уникальность, все же вспомнил себя лишь после нелегкой и долгой борьбы. Только на втором году жизни Феомартр
вспомнил кто он такой.
Подражая маме, он сосредоточенно высматривал в кустах еду. Он чувствовал как из кустов пахнет страхом. Он ощущал затаившуюся жизнь, кто-то маленький притаился в
норке, не в силах сдержать готовое выпрыгнуть из груди от страха, сердце.
Сосредотачиваясь все больше, маленький яруар, вдруг ощутил себя дрожащим комком страха больше всего на свете желающим жить. И тогда, вдруг, осознание необъяснимого парадокса единства голодного зверя и дрожащей жертвы, выбросило ягуара в какой-то иной пласт сознания, где он не был ни тем, ни другим. Он был Феомартром, Хозяином мира.
Это смутило и ошеломило. Смесь радости и недоумения — какие-то новые эмоции, которыми не сопровождалось ни одно из его предыдущих самовспоминаний.
Это настораживало. Никогда, ни в каком другом теле Феомартру не требовалось столько времени на то, чтобы вспомнить себя. К тому же бытие в новом теле
сопровождалось целым рядом ощущений доселе неведомых и влекущих необыкновенно.
Даже тот факт, что он Хранилел Мира — свободный дух, сознанием превосходящий все вокруг, не освобождал Феомартра от зазывающего влияния каких-то глубинных
инстинктов. Феомартр никогда и ни в одном теле не ощущал такой страсти жизни, насыщение пищей вызывало неодолимое блаженство, да и все телесные ощущения, даже голод и холод — были сладкими до ужаса.
Долго Феомартр бродил по лесу, свыкаясь с новым сознанием и пытаясь справится с необъяснимым беспокойством. С одной стороны, все стало на места, Феомартр проснулся. А с другой, было что-то ужасно не так.
А если бы он никогда не вспомнил себя, если бы навсегда остался в этом животном теле? Феомартр отмахнул эти мысли. Нет, материя не может быть сильнее духа
Феомартра. Но даже, если бы такое случилось, Феомартр все-равно бы освободился после смерти.
А если нет?
Феомартр подпрыгнул, выгнул спину и потянулся. Такие мысли могли прийти только в помутненное кошачье сознание. Но тревога поселилась в душе Хранителя. Он понял, что не такой он и всемогущий, а во-вторых, его гораздо больше волновало не запоздавшее пробуждение, а эта труднопреодолимая тяга продолжать оставаться в теле кошки. Он еще не понимал почему это так ужасно, но чувствовал, что в такой привязанности кроется какой-то подвох. Впервые в сознании Феомартра возникла какая-то тень сомнения и разделенности.
Но даже это нравилось. Вокруг был необычайно красочный жестокий, но яростно красивый мир. Феомартр встряхнул головой, отгоняя наваждение и выдворяя Хранителя Затомиса — такого пустого и безликого, куда-то на задворки сознания.
Да, он Бог — самый умный и хитрый, самый сильный и ловкий ягуар в племени. Он голоден и ему давно уже пора к маме. К тому же спина что-то чешется.
Любовь Феомартра
Дальше все потекло легко и блаженно. Эти глаза! Какая мягкая нежная шерсть — Феомартр кувыркался с Леей (так он ее назвал) в траве, нежно рыча и мягко покусывая друг друга. Что это за чувство Феомартр не знал, но это было лучшее из всего, что он ощущал.
Как он мог сомневаться, чего он боялся, будь он хоть трижды Хранителем, но не знать этого чувства значит не жить. Вот что он искал, хотя и не понимал этого,
переходя из тела в тело! Вот чем обосновывался его интерес к Жизни и ее проявлениям. Он искал это — то, что он чувствовал сейчас к Лее, то, что видел в
ее глазах. Любовь. Полнота, продирающая до основания.
Феомартр всегда был один. Он не понимал этого, не знал, что бывает по-другому.
Существа, населяющие Затомис всегда были для него марионетками, глупыми машинами, предметом его игр и экспериментов с самим собой. Хотя он и пытался
понять жизнь изнутри, но для него всегда все ограничивалось собой. Всегда и везде, в любом теле, он был только Феомартром, чуть-чуть новым, немного
обогащенным, более опытным — но, собой. Понятие другой не существовало во Вселенной Феомартра до этого мгновения.
Это было открытие, озарение, простое, ясное и очевидное. Как он мог жить без любви? Зачем он жил? Кем он был?
Все это пронеслось и забылось. Феомартр был счастлив.
Лея. Она причина этого. Он всматривался в нее как когда-то, будучи холодным разумом, всматривался в семечко, оброненное деревом. Вот куда это его завело.
Вот, где предел его пути. Здесь.
Феомартр научился, даже находясь в этом кошачьем теле быть властелином Затомиса. Он давно уже привык считать себя единственным и полноправным правителем лесов, морей и рек. Но сейчас, глядя в эти глаза, он видел огромную самодостаточную и независимую от него вселенную со своими озерами, морями, лесами, планетами и звездами. Он видел в Лее целый мир, огромный, непостижимй, ее собственный Затомис. И она, Лея восседала на троне своего мира как Божество — красивая в своем величии.
Конечно, она не понимала всего этого. Она не видела ни красоту своей души, ни глубину Феомартра. Она только любила, не ведая откуда исходит ее чувство и кто
она сама.
Они жили долго и счастливо.
А потом в один день… умерла Лея.
Пробуждение Феомартра
Сколько прошло времени неизвестно. Феомартр не ел, не спал и даже не умирал, хотя все родные и все племя давно уже сменилось новым поколением тигров. Шерсть Феомартра стала черной как смоль, как у той первой тигрицы, которая стала его матерью.
Феомартр лежал в пещере в жерле вулкана, давно заросшего травой.
Он думал. О Лее. О своей матери. О том несчастном бурундучке, которого он чуть не убил когда-то. О смерти.
Феомартр был бессмертен. Каждый раз, в любом теле, даже без памяти, он всегда был Феомартром — бессмертным. Каким-то образом все процессы на планете были
связаны с проявлением его воли. Хотел он или нет, но все его эмоции и настроения всегда отражались флуктуациями внешнего мира. Он был другим, чем они. Точно
таким же по сути, но другим. Почему он не исчезал со смертью? Почему он знал и помнил гораздо больше любого организма, который встречался на его пути? Кто он — Феомартр, Хранитель Затомиса? Он один такой? И кто, наконец эти Создатели, что сотворили его таким?
Феомартр видел жизнь вокруг себя, которая была ему так интересна когда-то. Он видел как все они, не ведая и не думая, вкладывают свои чувства и желания в то,
что прервется. Все их чаяния, поиски, вся эта беготня была абсолютно бессмысленной, он видел все многообразие жизни в Затомисе как одно непрерывное страдание и боль.
Феомартр уже желал стать таким как раньше — бесстрастным, отстраненным наблюдателем мира, не ведающем сомнений. Но пути назад уже не было. Все эти
воплощения, все эти жизни, которые он прожил, что-то безвозвратно изменили в нем. Вся эта боль и страх, скрывающаяся в сердцах живых существ, заразила и его.
Теперь он должен разгадать загадку ради них и ради себя. Потому что теперь их проблемы — это его проблема. Теперь все связано. Он чувствовал как их боль и отчаяние вонзаются тысячью кинжалов в его сердце. Он, не Феомартр. Он не Хранитель Затомиса. Он нечто большее. И он здесь ради них.
И единственное решение этой тайны находилось в понимании смерти.
Феомартр решил умереть.
Смерть — это когда уходит Лея. Смерть — это когда уходит боль. Смерть — это когда исчезает Феомартр. Что такое Феомартр? Все те жизни, которые он прожил. И что-то еще. То, каким его сделали создатели. И что-то еще. То, каким он был до Создателей. И что-то еще…
Феомартр чудовищным намерением вырезал из своего сознания все, что там находил.
Он впервые осознал какой глубокий след оставила в нем Жизнь. Нет, он давно уже не то существо, которое пробудилось всемогущим Феомартром сотни лет назад. Он
был исполосован сотней отметин. В нем говорил каждый голос каждой прожитой жизни, он чувствовал сотней сердец и видел мир тысячью глаз.
И теперь он умирал. Смерть — это когда ничего нет. Смерть — это когда уходит все. Феомартр отпускал все, чтобы ничего не осталось.
Затомис сотрясался. Вулкан, впервые за тысячу лет пробудился, и струя каких-то газов взмыла в атмосферу. Солнце замерло в небе, замерцало и потухло. А затем
рухнуло на погруженный во тьму Затомис, разлетевшись на миллиард осколков.
Горы танцевали друг с другом, то уходя под землю, то взмывая над лесами. Реки повернули вспять.
Феомартр исчезал, он уходил все дальше и дальше от всего, что знал, видел и помнил. Впервые в его жизни с ним больше не было Затомиса, который всегда и был
его настоящим и единственным телом. Он больше не чувствовал связи с ним. Нет Затомиса, значит он больше не Феомартр, потому что если нет Затомиса, значит
ничего нет. Нет, ни жизни, которую надо познать, нет больше замысла Создателей.
Боже, нет больше создателей!
Но есть я. Так что же я?
Феомартр впервые оказался один на один с какой-то безбрежной пустотой — безбрежной настолько, что нет никаких способов это выразить. Это было то самое
темное пространство бытия, которое он смутно ощущал всегда вокруг себя, вокруг Затомиса, но которое всегда игнорировал. А теперь он в ней как песчинка в
океане, невообразимо маленький. Никто.
Все замерло.
Безмерный трепет.
Бесконечный взрыв.
Благоговение.
Величие.
Дом.
Источник жизни.
Да, отсюда приходит жизнь и сюда она возвращается — в этот Пульсирующий Океан
Единства.
Феомартр не умер. Феомартр стал всем. Феомартр понял — смерти нет.
А затем непостижимым образом Феомартр вынырнул из безвременья и открыл глаза.
Сердце начало снова медленно биться, Феомартр вылез из пещеры и осмотрел утонувший в хаосе и мраке Затомис.
Да, ну и дела — почесал он лапой затылок. — Вокруг царили страх и паника.
Бояться нечего, дети мои! — на весь мир подумал Феомартр и, вспыхнув, вынырнул из тела тигра, озарив Затомис новой Звездой.
3 комментария