Джед МакКенна "Духовное просветление: прескверная штука" 13-15

МакКенна пытается объяснить разницу между мистицизмом и просветлением )

Главы 1-2:
advaitaworld.com/blog/neoadvaita/22951.html
Глава 3:
advaitaworld.com/blog/neoadvaita/22985.html
Главы 4-5:
advaitaworld.com/blog/neoadvaita/23153.html
Главы 6-7:
advaitaworld.com/blog/neoadvaita/23236.html
Главы 8-10
advaitaworld.com/blog/neoadvaita/23409.html
Главы 11-12
advaitaworld.com/blog/neoadvaita/23547.html

13. Я достигну окончательной истины.

Мне снилось, что я порхал счастливой бабочкой.
Вдруг, я проснулся – И теперь не знаю, кто я –
Человек, которому снилось, что он бабочка,
или бабочка, которой снится, что она человек.
– Чжуан Цзы –

В этом году зима была не особенно суровой. Немного морозная вначале, ей не хватало драматических снежных бурь, но в общем, не такая уж плохая по сравнению с остальными. Февраль, март апрель были серыми и скучными, изматывающими все нервы, но в этот раз мы почти всё время провели здесь. И теперь зима начинала трансформироваться во влажную весну.
Влажная или сухая, весна здесь всегда желанна. После, казалось бы, нескончаемых коричневых и серых месяцев пространство вокруг как по взмаху волшебной палочки вдруг взрывается красками, и это действует омолаживающе. И земля, и небо, и деревья, и всё на свете просыпается, резвясь. В раннем апреле всего только один или два погожих дня в неделю, и каждый стремится не упустить любую возможность выйти на улицу и начать готовить сады к новому сезону. Я – старая душа, если вы изволите взглянуть на вещи под таким углом, и чувствую, что должен участвовать в обрезке деревьев, или в уходе за виноградом, глубоко общаясь с природой, но я, по правде говоря, не приспособлен для этого. Иногда я стригу газон, если удаётся найти газонокосилку, канистру бензина и чуть-чуть мотивации одновременно, но, как вы могли догадаться, эти планеты не часто выстраиваются в один ряд.
Впрочем, я не абсолютно инертен. При каждом удобном случае я подолгу гуляю или езжу на велосипеде. Обычно я гуляю в одиночестве, а для велосипедных прогулок я иногда приглашаю кого-нибудь присоединиться. Но не сегодня. Я прочно закрепил свой горный велосипед сзади пикапа и направился в близлежащий город, где можно насладиться пятнадцатью или двадцатью милями поездки по окрестностям, лесным тропинкам и небольшой части центрального района. Я подъехал к парку на окраине города и стал готовиться к поездке. В это время ко мне подъехала серьёзно экипированная велосипедистка в шлеме, перчатках, велосипедных шортах и ботинках, прикрепляющихся к педалям, и завела разговор. Она была блондинкой, маленькой, почти хрупкой, возможно, ей даже не было и восемнадцати.
– Вы, Джед, не так ли? – спросила она.
Эх, неважное начало. Вот почему я не часто приезжаю в город. Похоже, я что-то натворил, чтобы судьба могла преподнести мне такое случайное неудобство. Я признался, что я Джед.
– Здорово, я узнала вас! Меня зовут Джолин. Я бывала в «Зоне Джеда» и видела вас там.
Я улыбнулся. Она приятна. Быть узнанным, похоже, раздражает меня больше теоретически, чем практически. «Зона Джеда» – это рассмешило меня. Я слышал это и раньше. По городу ходят слухи о доме, и, я уверен, о некоторых из них мне лучше не знать. Конечно, им нужно как-то назвать это место. «Зона Джеда» это остроумно.
– Я помню тебя, – сказал я, – но мы ни разу не разговаривали, да?
Я становлюсь болтливым. Конечно, я помню, что видел её в доме, теперь представив её без шлема, но мне не нужно было спрашивать, говорили ли мы с ней. Я знаю, что не говорили.
– Неееет, – протянула она, смеясь. – Я же, знаете, ещё ребёнок. Не думаю, что могу сказать что-то интересное для вас.
Я оснастил велосипед бутылками с водой и маленькой велосипедной сумочкой с книгой Раммурти С. Мишры «Основы йоги» на тот случай, если попадётся тенистое дерево, под которым можно будет поваляться. На велосипед я ещё не сел.
– Что ты делала в доме? – спросил я. Не могу заставить себя назвать его «Зоной Джеда». – Ты приходила с друзьями?
– Да, – ответила она и стала тараторить имена каких-то людей, лишь одно из которых было мне знакомо. Она рассказала, что они приходили несколько раз прошлым летом, делали кое-какую работу в саду, чистили и красили одну из пристроек, и ещё однажды был костёр.
– Да, это обязывает нас немного поболтать, – сказал я. – Хочешь, покатаемся вместе?
Она согласилась. Я произнёс какие-то неуклюжие извинения, которые почти сорокалетний мужчина произносит перед началом физически активной деятельности с прекрасно экипированным и атлетически сложенным подростком. Мы поехали вместе и взяли удобный темп, чтобы объехать вокруг парка перед въездом в город, и поехали дальше.
Я меньше избегаю чьего-то общества во время велосипедных прогулок, чем во время пеших, потому что они не располагают к разговору, особенно когда стараешься удержать 20-30 километров в час по лесным тропинкам, или когда едешь в потоке машин без особого соблюдения правил движения.
День выдался хороший, и ехать было очень приятно. Я держался наравне с Джолин, сильно не напрягаясь, а может, она не торопилась ради меня. Мы проехали через районы с гладким дорожным покрытием, потом начались мощёные дорожки, пролегающие по холмам, и мы нарастили приличную скорость, прежде чем нырнуть в заповедный лес. Там мы главным образом держались мощёных дорожек, так как велосипед Джолин не был предназначен для пересечённой местности. В конце концов, мы свернули на крутой холм, на который я смог заехать только до половины, потом слез и стал толкать велосипед. Она продолжала ехать, но иногда возвращалась, не бросая меня.
– Спектакль окончен, – проворчал я.
Она засмеялась. На вершине холма я встал на одну педаль и съехал на безлюдную площадку для пикников, вы ходящую к маленькому озеру. Я достал бутылку воды, и стал пить, переводя дыхание.
– Думаю, мне нужно посидеть здесь несколько минут и почитать, – сообщил я ей, предполагая, что она примет это за намёк, чтобы оставить меня, но наполовину надеялся, что она останется.
– Можно я ещё побуду с вами? – спросила она. – У меня тоже есть книга. Я не буду вам надоедать. Мне никогда не приходилось быть рядом с реальным живым мистиком.
Я усмехнулся.
– Да, можешь побыть со мной, но боюсь, я тебя разочарую – я не такой уж мистик.
Она не ответила. Вместо этого она выхватила мою книгу и сунула мне свою, чем немало меня удивила. Я догадывался, что прелестные молодые девушки могут быть дерзкими и кокетливыми, но прошло уже довольно много времени с тех пор, как я последний раз сталкивался с этим. В доме все стремятся быть почтительнее, что порой наскучивает.
Книга, которую она мне всучила, была одним из тех сборников дзен афоризмов, составленных редактором во время перерыва в цикле изданий «Курорты Борнео». Не стоит, конечно, их обвинять. Если бы у меня был издательский дом, я бы штамповал дзен брошюры настолько часто, насколько быстро редактор бы настрочить глубокомысленных фраз, с каким-нибудь восточным названием. Поскольку дизайн обложки предполагает элегантную простоту, а то, что внутри, понять сложно, получается стопроцентный хит.
Конечно, могло быть и похуже, чем эта дзен брошюрка, даже плохая. Я не знаю, что читает типичная девушка в таком возрасте, но я благодарен, что эта читает дзен. Она устроилась на траве возле озера, и я присоединился к ней. Я полистал её книгу достаточно для того, чтобы удостовериться, что это полная ерунда («Когда ты кипятишь воду для риса, помни, что вода это твоя собственная жизнь.»), и, за не имением лучшего, стал читать.
– Уау, – прошептала она задумчиво спустя несколько минут. Я поднял глаза, чтобы посмотреть, хочет ли она поделиться тем, что овладело её вниманием, хотя я уже знал, что это. Страница с загнутым уголком и абзац, выделенный жёлтым фломастером. Она прочла вслух выделенное высказывание, приписываемое Будде. Я отлично его знаю, но отрадно слышать, как его читает тот, для кого это ново.
– «Я достигну Окончательной Истины и Окончательной Реальности, – читала она медленно и вдумчиво. – Это конечная цель моей жизни в этом мире, останется ли при мне моё тело или распадётся на куски. Мои кости и плоть могут быть абсолютно уничтожены либо остаться при мне – я достигну Истинной Формы Вселенной. Сквозь бесчисленные воплощения – неплохой итог – я достиг человеческого тела. Я не упущу этой драгоценной возможности и непременно достигну самадхи и Действительной Формы Сознания. Пусть приходят и уходят бедствия, пусть горы обрушатся на мою голову, но я не оставлю своего обещания достичь нирваны».
Она опустила книгу и уставилась куда-то вдаль поверх озера.
Я тоже предался тихому мечтанию. Для меня это очень ностальгический отрывок. Именно из-за него я взял с собой эту книгу. Написание моей книги заставляет меня оглянуться на свой путь пробуждения, где это объявление цели сыграло важную роль. Я срезонировал с этими словами, когда впервые прочёл их много лет назад, и решил тогда почаще их перечитывать. Если бы я говорил об этом со своим студентом, то, вероятно, я немного переделал бы их, оставив, однако, интенсивность нетронутой. Эти слова символизировали мои усилия определить и установить своё намерение не отступать, и с ними было не так больно отождествлять себя с тяжеловесом в игре в просветление.
– «Пусть горы обрушатся на мою голову», – прошептала она.
Спустя пару минут снова она взяла книгу и стала её перелистывать.
– Вы занимаетесь йогой? – спросила она.
– Нет. В общем-то, эта книга как сувенир из моей прошлой жизни. С тех пор я перечитал много книг, но храню эту из-за той части, которую ты только что прочла. Видишь, какая она потрёпанная. Она провела много времени в карманах.
Она понимающе улыбнулась.
– Вам, наверно, не понравилась моя книга, да?
Разговор сделал поворот. Вот так это происходит. Она задаёт мне вопрос или просто болтает с мистиком Джедом? Мне не очень-то хочется становиться учителем, пока она сама не попросит об этом. Я никогда не примусь за это дело без достаточно ясного знака. Я боюсь, что получится, как с теми людьми, которых спросишь «Как дела?», и целый час будешь выслушивать действительный ответ на вопрос.
– Просто это не моё, – сказал я, уклончиво.
– Вы не знаете дзен?
Ох, ё-моё. Я лёг на спину, закинув руки за голову, стал разглядывать проплывающее облако, похожее на Мерилин Монро, когда воздух из вентиляции поднял ей юбку. Или может быть, это клякса Роршаха, и моя интерпретация его предостерегала меня от занятий пустяками, лёжа на траве с приятными молодыми девушками.
– Нет, правда, – настаивала она, – мне очень интересно.
Ну вот, это то, что нужно, чтобы я включился. Но я всё ещё осторожничал.
– Есть два дзена, – сказал я. – Один продаёт книги, миниатюрные песочные сады, наборы для каллиграфии и маленькие статуэтки Будды. Другой имеет дело с просветлением.
– Моя книга плохая, да? – спросила она.
Я засмеялся.
– Да, плохая.
– Просто я начала изучать дзен всего несколько месяцев назад, – объяснила она. – Это, кажется, действительно круто. Я прочла кучу книг о дзен и была на встрече, где один японец рассказывал о нём. Вы думаете все книги, которые я прочла, такие же, как эта?
– Всё зависит от того, что ты почерпнула оттуда. У дзен очень привлекательная обёртка. Людям нравится читать о дзен и может быть даже практиковать дза-дзен. Ты уже купила специальные подушечки?
Она купила.
– Что ещё?
– Маленький песочный садик, – призналась она со смущённой улыбкой. – Статуэтку Хотэя, смеющегося Будды.
– Да, мне он тоже нравится, – сказал я. – Прекрасно. Ты любишь дзен, тебе нравится читать о нём, обставляться аксессуарами. Ничего плохого в этом нет.
– Но это на самом деле не дзен, так вы говорите.
– Да, на самом деле это не дзен. Это больше похоже на его милого кузина. Реальный дзен отнюдь не мил, и тебе не нужны никакие книги о нём.
Вот коротко, и пространно, о дзен. Мне не хотелось слишком грубо неазжать на новое хобби Джолин, но я действительно серьёзно отношусь к дзен – люблю настоящий дзен и ненавижу новый дзен. Настоящий дзен это горячий и узкий поиск просветления – кратчайшее расстояние между сном и пробуждением. Никаких правил, церемоний, учений, лишь грязная, кровавая битва за пробуждение.
Новый дзен, тот, который управляет издательской и торговой индустрией, это всё о том, как спать и оставаться во сне. Конечно, говоря так, я рискую вызвать возмущение тех сияющих энтузиастов, которые верят, что дзен, это то, о чём написано к книгах, что можно практиковать и, в конце концов, овладеть – будто дзен это хобби, или религия, или общественная деятельность; будто дзен можно делать попутно с чем-то ещё; будто дзен это значит быть умным, или безумным, или присутствующим, или молчаливым. Но если они действительно заинтересованы в пробуждении, тогда эти рассерженные фанаты дзен это именно те люди, которые должны быть благодарны за этот звонок будильника, потому что они хотели реально встать на путь, но были одурачены милым кузином дзен и вынуждены сидеть и двигаться в никуда.
Решающий тест всегда один и тот же: сколько просветлённых? Никаких «если», «и» или «но». Никаких других малейших целей или выгод. Где есть устойчивый выпуск просветлённых существ? В некрасивом дзен они есть, а в красивом – нет, вот и весь сказ.
– Значит, это как злой брат-близнец дзен, – сказала она.
Я засмеялся.
– Да. Злой близнец шмякнул доброго по башке и отправил на далёкий остров, а сам стал предаваться славе и успеху и завладел всем миром.
Мы лениво поиграли этим сценарием несколько минут, развивая его дальше и дальше, просто наслаждаясь непринужденностью момента и тёплым солнцем.
– Все знают, что вы мистик, – перевела на меня стрелки Джолин. – Почему вы утверждаете, что нет?
Я застонал и сел, обхватив руками колени.
– Мммм, окей, я отвечу, если ты расскажешь, что тебе нравится в дзен.
– Окей! – весело начала она. – Ну, когда приезжал мистер Ямомото, он говорил…
Я перебил.
– Мистер Ямомото или Ямомото роши?
– Да, Ямомото роши. Он говорил о единственной цели, и о жизни в дзен монастыре, и обо всём таком, это было так интересно. Он рассказывал много замечательных историй о людях, которые занимались дзен, а потом вдруг раз! – просветление! Может, кто-то сказал что-то нужное в нужный момент и…
– Бам.
– Да!
– Здорово, правда?
– Да! – она в возбуждении встала на колени. – Он рассказывал об истории дзен и всё такое, показывал видео о своём монастыре в Северной Каролине, и мне всё это показалось, не знаю, правда здоровским!
– И ты начала читать об этом, купила что-то по интернету?
– Я купила книгу у тех, кто спонсировал его визит. И да, в интернете я купила подушки и ещё кое-какие книги. Песочный садик я купила в магазине в Айова-Сити, и ещё пару подержанных книг по дзен и буддизму.
– А он сказал, что такое просветление? – спросил я.
Она задумалась на минуту.
– Он говорил о самадхи, или о сатори? Вы, наверное, думаете, что я глупая?
Я засмеялся.
– Нет. Я тоже люблю дзен. Я полюбил его задолго до того, как понял, примерно так же, как ты сейчас.
– Ваша очередь! – сказала она.
Я вспомнил о договоре.
– Окей, но тебе это может показаться неинтересным. Я говорю, что я не мистик, потому что я им не являюсь, ну, может, только чуть-чуть. Об этом действительно довольно трудно говорить, но то, кем я являюсь, отличается от того, чтобы быть мистиком.
– А кто вы?
– Я просветлённый.
– Разве это не то же самое?
– Нет. Так может показаться на первый взгляд, но когда ты действительно с этим столкнёшься, ты увидишь большую разницу.
– А что лучше? Быть просветлённым, верно?
– О, да, конечно. Мистики – так себе. Просветлённые – ребята хоть куда!
Она засмеялась и толкнула меня. Я засмеялся тоже.
– Нет, правда, – сказал она, – в чём разница?
– Нет, правда, – я передразнил её, – это не так уж интересно.
Она опустилась на землю и ровно встретила мой взгляд.
– Можно я скажу что-то? Пожалуйста?! Не знаю, как это вышло, но мне так повезло, что по прошествии всего нескольких месяцев, ну, знаете, когда я начала интересоваться дзен, духовностью и всё прочее, я провожу день с… – она запнулась. – Это как Бог, или вселенная, или моё высшее «я», или что-то говорит, что я действительно на верном пути. Оно говорит: «Вот, ты хотела знать – пожалуйста, вот человек, вот твой шанс». И я сижу здесь с вами, вы такой милый, но вы также возможно и… это так странно… серьёзно, вы… вы тот, чего все…
Она вся трепетала, и было видно, что вот-вот расплачется.
– Вы и вправду, действительно просветлённый? Без шуток? То есть, кончено, я знаю, что это так. Вы, правда, просветлённый?
Меня редко можно ошеломить. Я тщательно подумал, прежде чем ответить.
– Да, Джолин, – сказал я. – Я и вправду просветлённый.
Она кивнула головой, впитывая, переваривая.
– Да… да… понимаете, о чём я? Я имею в виду, в чём всё-таки разница?
Я смотрел на неё несколько мгновений, любуясь глубиной искренности в её глазах.
– Окей, – сказал я, – я понимаю.
– Дело в том, что, знаете, я знаю, что я молода и ничего не понимаю, а вы так добры со мной, но я правда хочу знать. Мне и правда интересно. Я не хочу быть ещё одной… Как Будда сказал: «Я не упущу драгоценной возможности».
Она замолчала, нижняя челюсть её дрожала, глаза были полны слёз.
И так мы сидели несколько часов, пока я официально отвечал на её вопросы о разнице между просветлением и множеством разновидностей и уровней мистицизма, о разнице между реальным дзен и дзен, продающим книжки, об индуизме, медитации, христианстве, о коренных американцах и американских трансценденталистах, о том, может ли Брэд Питт стать ещё лучше и прочих высоких материях.
Но в основном мы говорили о «платоновском кино».

14. Очищающий огонь.

Битва за истину
Идёт против лжи.
Когда всё поглотит пламя,
и дым рассеется,
останется лишь истина.
Уничтожь всё. Сожги.
Испепели даже собственное сердце.
Брось свою душу в очаг.
Это Великое Пожарище.
Всё ложное погибнет.
Всё истинное выживет.
Это процесс.
Это война.
Поле битвы – ты.
И эта битва абсолютна.
Если тебе не нравится,
не делай этого.
Оно всегда будет здесь,
ждать.
– Джед МакКенна –

15. Ведь это же не Платон?

Забудем про течение времён,
Забудем про конфликты мнений,
Взовём же к бесконечности, друзья,
и расположимся навеки в ней.
– Чжуан Цзы –

Когда я пришёл домой, был тихий час, поэтому я на цыпочках поднялся наверх и включил душ. У меня невероятно превосходная ванная комната, такое же далёкое отступление от сельских корней этого дома, как и комната с домашним кинотеатром. Когда появилась Сонайа, она естественно заняла комнату для гостей наверху. В доме тогда была всего одна ванная, и нам приходилось делить её, что было немного неловко для нас обоих. Мы решили (окей, она решила), что наилучшим решением будет переделать одну из верхних спален в главную ванную, со входом из моей спальни. Сначала я участвовал в планировке, но скоро моё неуёмное стремление к простой функциональности довело её до белого каления. У неё уже был контроль над всеми счетами, так что она исключила меня из процесса и сделала, что хотела.
Дело закончилось тем, что теперь у меня ванная как из модного журнала. Всё выполнено в элегантном стиле из вишни и чёрного гранита, что не слишком выбивается из общего ощущения дома. Стиль очень японский по своей простоте, и я, конечно, не мог желать ничего лучшего. Я было заикнулся о стоимости, но Сонайа так на меня посмотрела, словно я тронулся. Она прекрасно знает, что деньги это нечто текущее – что они приходят и уходят, и если ты не прерываешь потока, их всегда в достатке. А я иногда забываю об этом.
Душ быстро нагревается. Большой водонагреватель установлен на чердаке специально для этой ванной, чтобы питать многочисленные души и большую ванну джакузи. Я лишь однажды вмешался в процесс строительства только для того, чтобы настоять на том, чтобы нагреватель так же обеспечивал горячей водой ванную Сонайи, так как уже тогда внизу располагалось много гостей, и мне бы не хотелось, чтобы Сонайа лишилась горячей воды из-за возросших её потребностей. В её ванной нет собственно ванны, и она принимает мою пару раз в неделю, долго отмокая с пахучими маслами, свечами и музыкой.
Стоя под душем, я вернулся к нескольким часам, проведённым на траве с Джолин. Я использовал вариацию аналогии пещеры Платона, чтобы проиллюстрировать разницу между просветлением и мистицизмом, и, похоже, она неплохо ухватила это. Если вы ещё не заметили, я люблю аналогии. Вот аналогия, почему я люблю аналогии: если вы попытаетесь объяснить, что такое огонь тому, кто никогда не видел и не ощущал его, вам довольно сложно будет это сделать, сравнивая его с чем-то знакомым. Конечно, ничто не заменит прямого опыта огня, но это лучшее, что вы можете сделать в данных обстоятельствах. К тому же, это польза ещё в том, что когда тот человек встретится с реальным огнём, он узнает, что это такое.
Джолин не была знакома с аллегорией платоновской пещеры, а тем более с моей киношной вариацией, поэтому я быстренько пробежался по ней.
– Человек сидит в кинотеатре, но не знает об этом. Он сидит так, что всё, что он видит, это экран – ни других сидений, ни других зрителей, только экран. К тому же, он прикован. Он не может двигаться, не может повернуться. Его голова и тело прикованы цепями.
– Ведь это не Платон, да?
– И кроме всего прочего он провёл здесь всю свою жизнь. Это единственная реальность, которую он знает: сидеть здесь, смотреть картинки на экране и слушать звуковое сопровождение. Это всё, что он знает о реальности.
– Вы приукрашиваете.
– Подумай над этим, когда пойдёшь в кино. Ты когда-нибудь слышала термин «добровольный отказ от недоверия»?
Она покачала головой.
– Это то, с чем ты имеешь дело, каждый раз, когда идёшь в кино. Ты соглашаешься отбросить своё умение отличать действительность от кино и позволяешь фильму войти в тебя. Ты знаешь, что фильм это не реальность, но ты сидишь тихо два часа и переживаешь всё так, будто это реально. Ты отказываешься от недоверия, чтобы образовать эмпатическую связь с персонажами, и фильм, в свою очередь, соглашается не переборщить, чтобы в него можно было без труда поверить. Понимаешь?
– Как игра «верю не верю»? – спросила она.
– Именно. А потом, когда фильм закончился, ты снова выходишь на жёсткий свет реальности и прекращаешь отказываться от недоверия. Окей?
– Да.
– Итак, наш парень сидит в кинозале, смотрит фильм, полностью поглощён и верит, что это и есть вся его жизнь. У него нет недоверия. Он эмпатически связан с персонажами и событиями на экране. В конце концов, что он может ещё знать? Картинки на экране это реальность, и так обстоит жизнь.
– Окей, – сказала она с некоторым сомнением.
– Но вот однажды, по какой бы то ни было причине, он замечает, что его цепи на самом деле не замкнуты. Его пленение было непроверенной иллюзией.
– Круто!
– Да, и он так думает, но он ещё боится. Затем освобождается от своих оков и, впервые в жизни, встаёт и, оглядываясь, начинает понимать, что есть другой уровень реальности, о котором он никогда ничего не знал. Ему становится интересно, откуда тогда берутся изображения на экране, которые он всегда безо всяких сомнений принимал за реальность. Он оборачивается и видит мерцающие лучи света над головой, исходящие от какого-то источника.
– Проекторная будка, – сказала она.
– Да. И теперь, где же мы? Наш парень освободил себя от иллюзии начал процесс пробуждения к более высокой реальности, верно?
Она кивнула.
– Он осматривается вокруг себя в кинотеатре, исследуя эту новую, более реальную, реальность, верно?
Она кивнула.
– В этом тёмной зале он всё время видел свет, так? Свет, отражённый от экрана. Но теперь он видит источник света, источник изображений, которые он прежде принимал за реальность. И он определяет прожекторную будку как истинный источник реальности, так как именно из неё исходит свет, единственный свет здесь.
– Ну же, – с нетерпением произнесла Джолин, чувствуя, что я растягиваю.
– Эй, это история пробуждения, а не сказка на ночь. Если что-то непонятно, обратись к Платону.
– Мммм, хорошо. Продолжайте.
– Ты всё поняла? Человек делает первые шаги на пути к освобождению и открытию истины. Он видит, что то, о чём он всё время думал, как о реальности, на самом деле лишь двухмерная игра света и тени. Он откидывает занавески и обнаруживает кудесника.
– Да, я понимаю, – сказала она, улыбаясь, доставив мне удовольствие.
– Обман! – прокричал я.
– Я поняла, – сказала она, хихикая.
– Окей, наш парень собирается с духом и осматривает зал. Как ты могла догадаться, ему потребовалось некоторое время, чтобы приспособиться к этой новой и гораздо более обширной, более богатой реальности. Потребовалось время для адаптации его мышц и чувственного аппарата, уж не говоря об эмоциональном стрессе из-за того факта, что его жизнь вплоть до теперешнего момента была обманом.
– Вы уверены, что это Платон? – спросила она игриво. – Тот самый?
– Поверь мне, я передаю тебе адаптированную версию.
Она засмеялась, и я продолжил.
– Наш парень так же видит проход между сиденьями, ведущий к двери, и что из-под этой двери пробивается свет. Может, он видит это, а может, и нет. Всё понятно?
– И это всё?
– Нет, это то, что происходит. Теперь используем это, чтобы ответить на твой вопрос.
– Я забыла, какой был вопрос.
– Я подожду.
– Ах, да! Разница между мистицизмом и просветлением.
Она начинает меня огорчать. Свернувшись на коленях, она приготовилась внимательно слушать, и я продолжил.
– Когда прошёл первый шок и он привык к этой новой реальности, он видит, что зал довольно большой и в нём полно других людей, как он, занимающихся разного рода деятельностью.
– Платон так говорил? – спросила она.
– Нет, это я сейчас говорю. Платон не стал так долго развлекаться. И теперь мы видим, что…
– В зале много людей, занимающихся разного рода деятельностью? – огрызнулась она.
– О, правда? – огрызнулся я в ответ. – Что это за люди? Какой деятельностью они занимаются?
Она немного смутилась.
– Не знаю. Это ваш театр, – сказала она.
– Теперь твой, – ответил я.
Она призадумалась. Надо отдать ей должное, она не сразу начинала выпаливать ответы. Я знал, она просматривает театр в уме, пытаясь собрать всё воедино. Если я мог иметь только один инструмент учения, это была бы усовершенствованная аналогия пещеры. Почти каждый аспект пути к пробуждению может быть проиллюстрирован в рамках кино и прохода, ведущего к выходу. Кончено, я допустил множество вольностей с аллегорией, но, я думаю, Платон был бы не против.
– Ямомото роши в театре, – заявила она с уверенностью.
– Окей, чем он занимается?
– Учит?
– Учит кого?
– Меня?
– Я не знаю, Джолин. Зачем ты ходила на встречу с ним? Зачем ты здесь со мной? Почему ты не покупаешь шмотки с подругами или не пьёшь пиво с лучшим парнем?
– Потому что картинки на экране больше меня не обманывают? – она сделала из этого вопрос и смотрела на меня в ожидании подтверждения.
– Ты скажи мне, – сказал я.
Она подумала немного, прежде чем сказать.
– Когда мне было пятнадцать, мы сидели в церкви с родителями, и меня абсолютно поразила одна мысль. Я смотрела на все эти затылки на скамейках впереди меня, и меня вдруг осенило, что они все были словно стадо коров, как… как будто они не были людьми. Как будто они были коровами, притворяющимися, что они люди. Мне показалось это таким смешным, что я не смогла удержаться от того, чтобы не захихикать, и была вынуждена притвориться, что кашляю. Моя мать была просто вне себя от гнева.
Она сделала паузу, может быть, впервые сводя всё вместе.
– Дело в том, что с тех пор это не прекращается. Я почти каждого вижу так. Учителя, семья, друзья. Как будто они спят, или как будто чего-то не понимают, или как будто они не совсем здесь.
Она снова сделала паузу, раздумывая, прежде чем сказать. Это всегда хороший знак.
– Вот почему я начала приходить в ваш дом в прошлом году. Вот почему я пошла на встречу с Ямомото роши. Мне хотелось быть среди людей, которые не выглядели бы так, словно их похищали инопланетяне. Я что, какая-то не такая? Но мне кажется, что я в здравом уме, а все остальные безумны, или, что я бодрствую, а они спят, но думать так, всё равно, что подписываться под собственным безумием.
Я вспомнил, что во время той страстной мольбы ко мне относиться к ней серьёзно, она сказала: «Я не хочу быть ещё одной…», но не закончила мысль. Теперь я знаю, что она хотела сказать. Коровой.
– И тебя это беспокоит? – спросил я.
– Я много думаю об этом. Это всегда со мной. Мне кажется, что больше не часть мира, что я как-то… выпала.
– Давай-ка используем аналогию с кинотеатром ещё раз, – сказал я. – Я не упоминал этого раньше, но когда наш парень впервые сбросил цепи и встал, он увидел, что зал полон других людей, и те, кого он любит и кто ему дорог, сидят, прикованные такими же незамкнутыми цепями, и смотрят те же картинки на экране, как будто это всё, что есть. Окей?
– Окей.
– Что он тогда предпримет?
Она ответила без колебаний.
– Попытается помочь им. Помочь им, ну, выбраться. Проснуться. Распутать цепи и посмотреть вокруг. И увидеть, что происходит на самом деле.
– Ты поступила так же?
– Да, вроде того. В то время я стала задаваться вопросом, могу ли я утерять это. Я пыталась говорить с мамой, с друзьями, даже с братом, и все принимали меня за дурочку. «Чокнутая Джолин», типа того. Я перестала говорить об этом, когда их это начало раздражать и бесить, как будто это им чем-то угрожало.
– Не вешай носа, Джолин. Людям не нравится, когда кто-то трахает их версию реальности. Попробуй, если тебе всё ещё нужно вывести это из своей системы, но будь готова к неприятным результатам.
Она и ухом не повела на грубое слово. Я не упускаю случая выразиться сильно, когда это оправдано необходимостью сделать акцент. Сейчас это было оправдано тем, чтобы отвести её от альтруистических импульсов на этом раннем этапе.
Я лежал на земле с закрытыми глазами, пропитываясь солнцем.
– Так какая разница между мистицизмом и просветлением? – спросил я её.
Она не спешила с ответом. Прошло несколько минут, и я слегка задремал. Затем, к моему удовольствию, она ответила правильно:
– Понятия не имею.

Перевод Павла Шуклина