Карл Ренц

В.: Когда я вижу портрет Раманы Махарши, это символ …

Карл: Замолчи! Всё это – надежда. Ты думаешь, что это возможно, и это заставляет Тебя продолжать существовать в качестве маленького человечка, который думает: быть может, когда–нибудь я буду подобным Рамане. Вот почему я называю это Рамана-бананом. Обезьяний ум даже из Раманы делает образец для подражания, к которому он должен стремиться. В этом смысле я должен уничтожить даже его, как Рамана уничтожал Раману, поскольку он всегда уничтожал то тело, этот образ.
Никто не может иметь сострадание, даже он. И он всегда на это указывал. Состраданием нельзя обладать. Ты – сострадание. Но сострадание нельзя разделять. И сострадание никогда не показывает себя. То сострадание, которое показывает себя, это жалость. Сейчас Ты жалок как человек, который считает Раману особенным. Это жалкость, поскольку ты жалеешь себя. Это всё жалость к себе. Происходящая от жалкого «я», думающего: когда-нибудь я могу быть похожим на него, и тогда, и тогда, и тогда. Откладывая свою так называемую Природу до какого-то будущего события, когда для тебя будет возможно быть похожим на Раману. Он был первым, кто уничтожал все образы! А чем он становиться теперь? Рамана-измом, новой религией в Тиру. Быть может, именно поэтому я больше не возвращаюсь туда, поскольку там снуёт слишком много «учеников», которые объявляют себя учениками того, кто никогда не брал никаких учеников. Что за ложь сегодня витает вокруг этой горы? Но горе всё равно.

Кто-то претендует на то, чтобы быть, — я мог бы … Но Я слишком ленив для этого. Меня не интересует уборка. Иначе Мне пришлось бы уничтожить всю Вселенную. Но Я уже это делал. Как Я могу уничтожать то, чего нет? Просто будучи Тем, что ты есть, Ты уничтожаешь всё. Уничтожается всё, что Ты можешь вообразить. Что же есть? Есть только То, чем ты являешься. И если просто быть Тем, что ты есть, больше нет даже идеи лжи. Но когда мы говорим о том, как ты можешь этого достичь, — это всё ложь. Так что если ты спрашиваешь меня, что ты можешь делать, — ложь. Если ты спрашиваешь меня всё, что угодно, ложь, ложь, ложь, ложь. Но если ты спрашиваешь меня, что ты такое, — ты есть То, а это есть это, и нет даже идеи лжи. Так что да, во всём, о чём мы говорим, есть ложь. И всё, что бы я ни делал, — это старание уничтожать ложь прямо перед Тобой. Но в то мгновение, когда ты являешься Тем, что ты есть, не было даже идеи лжи. Или правильного и неправильного. Или чего-то, что должно изменяться. Даже если кто-то идёт к Рамане и претендует на то, чтобы быть учеником, кому какое дело? Для этого есть абсолютное «Кому какое дело? ». Но если спрашивать «меня», того относительного человека, и я вижу Себя в плену той идеи, что он может достичь самого Себя, просто ведя себя как Рамана, тогда Я должен ударить Его, или самого Себя, поскольку Я не вижу никакого другого. Так что если Я уничтожаю всех учителей, Я уничтожаю все свои идеи учителей.